"Орлы Наполеона" - Домовец Александр Страница 15

Марешаль очень естественно изумился.

— Ты о ком? О мадам Лавилье?

— Ну, не о хозяйке же. Не притворяйся! Эк вы глазки друг другу за ужином строили. Можно сказать, амуры…

Долгов засмеялся. Марешаль пожал плечами:

— Это, Семён, тебе показалось. Мадам недурна, кто спорит, однако она замужем, и муж рядом… Какие там амуры!

Из дверей гостиницы вывалилась троица подвыпивших крестьян. Не обращая внимания на Сергея со товарищи, они дружно устремились в ближние кусты, откуда сразу же донеслось нестройное журчание. При этом пьянчуги громко обсуждали какую-то красотку Мари, которая ломается, как сдобный пряник, и всё ждёт какого-то принца. Тоже, принцесса… А чего ждать? На сеновале важна не корона, а мужское достоинство! Обсуждение сопровождалось взрывами дикого хохота.

Сергей брезгливо нахмурился. Справлять нужду чуть ли не на глазах окружающих — дело скотское. Вот тебе и Европа… Понятно, что с пьяного быдла взять нечего, но всё-таки настроение отчего-то мигом испортилось.

— Пойдём, — сказал он своим, направляясь к входу.

В дверях он столкнулся с женщиной, закутанной в тёмный плащ. Чуть поклонившись, пропустил. Женщина легко сбежала с крыльца и наткнулась на пьяную троицу, бредущую в трактир допивать. Попыталась обойти, но не тут-то было.

— Ба, кого я вижу! — заорал один из них, плечистый детина, хватая женщину. — Крошка Жаннет, чтоб мне провалиться! Попалась!

В тусклом свете фонарей, освещавших гостиничный двор, двое других с хохотом обступили собутыльника, который, не теряя времени, грубо тискал плачущую жертву.

— Эй, Жак, не увлекайся! Нас тут трое! — осклабился низенький крепыш.

— Да брось ты! По очереди всем хватит! — хрипло возразил верзила в круглой шляпе, сдвинутой на затылок. — Тащи её, Жак, вон там кусты погуще! А мы следом!

— Твоя правда, Жильбер, — согласился Жак, легко поднимая женщину на руки.

Та истошно вскрикнула. Замолотила кулачками по кудлатой, нечёсаной голове.

Сергей резко обернулся и в два шага очутился рядом.

— Отпусти её, — коротко велел обидчику.

Жак тупо уставился на Сергея.

— Эт-то что ещё за гусь? — спросил крепыша, икнув.

— Ну, этот… сегодня вечером приехал, — объяснил тот и сделал движение к Сергею. — И говорил не по-нашему.

— A-а, чужак, значит, — глубокомысленно сказал Жак, прижимая к груди трепещущую в его руках женщину. — Ну, так ты ему объясни, Анри, чтобы свои порядки тут не устанавливал. И чтобы в наши дела не лез. Хорошенько объясни, ладно?

— Это можно, — согласился тот.

И без лишних слов двинул Сергея в скулу увесистым кулаком.

Всякое в жизни случалось, но чтобы на тебя подняла руку неумытая деревенщина… И пусть даже кулак просвистел мимо (успел увернуться) — без разницы… Гусарская кровь ударила в голову, и Сергей забыл про всё. Про статус. Про Европу. Про осторожность, необходимую в чужой стране. На него напали, — тем хуже для обидчика.

Английскому боксу Сергей не учился, но на силу и быстроту не жаловался, да и рука была тяжёлая. Не успевший опомниться крепыш Анри с воплем полетел на землю, хватая воздух разбитым ртом и ощущая, что число отпущенных природой зубов вдруг уменьшилось. А Сергей уже крепко схватил за горло застывшего от удивления Жака.

— Отпусти её! — прорычал, тяжело дыша, и детина нехотя повиновался.

Женщина с громким плачем побежала прочь. А Жак, освободившись, неожиданно кинулся на Белозёрова. Одной рукой цапнул за грудки, другой же вознамерился врезать в лицо. Но — не успел. От сильного удара под дых согнулся пополам и, задыхаясь, рухнул прямо на стонущего Анри.

Неясный звук за спиной заставил Сергея оглянуться. Он совсем забыл про Жильбера. Впрочем, им уже занимался Долгов — молотил с душой, и с каждым ударом верзила шатался всё сильнее. Беспорядочно размахивая кулаками, он пытался достать противника, но любитель бокса всякий раз уклонялся и бил, бил. Дело кончилось сокрушительным прямым в челюсть, после которого ноги Жильбера подломились, и к двум телам на земле прибавилось третье.

— Сзади хотел вас ударить, — сказал Долгов, тяжело дыша. — Здоровый, гад. Я его бью, а он всё не падает…

Сергей с благодарностью протянул руку. Боевой чиновник в министерстве иностранных дел нынче пошёл, как есть боевой. С таким хоть в атаку…

— О-ля-ля! Это нечестно! — капризно воскликнул Марешаль, топнув ногой. — Мсье Долгов уложил одного, мсье Белозёров сразу двоих, а мне?

Бледный Фалалеев схватил его за плечо и сказал, словно всхлипнул:

— Не переживай! Сейчас всем хватит. Связались на свою голову…

И действительно, из трактира на крики и шум драки выскочили ещё человек шесть или семь. Ситуация была ясна с первого взгляда: заезжие постояльцы уложили трёх земляков. За что, почему, — какая разница? Вопль "Наших бьют!" на разных языках звучит по-разному, но смысл-то один… И этот вопль прозвучал незамедлительно. Возбуждённые винными парами крестьяне, разминая кулаки и засучивая рукава рубах, неторопливо двинулись на обидчиков.

Сергей, Долгов, мигом посерьёзневший Марешаль и даже Фалалеев встали плечом к плечу.

— Как это по-русски… стенка на стенку, вот, — сказал сквозь зубы француз и не к месту поправил галстук.

— Семён Давыдович, иди в тыл, за спину, — скомандовал Сергей, зорко поглядывая на неприятелей, подходивших всё ближе.

— А как же вы тут? Без меня-то? — рыдающе спросил Фалалеев.

— Бегом! — гаркнул Белозёров.

Команда была выполнена с образцовой быстротой.

Пострадавшая троица — Жак, Анри и Жильбер, — стеная и охая, предусмотрительно поползла в сторону, подальше от места новой битвы.

Когда, казалось бы, до первого обмена ударами остались считаные секунды, из гостиницы выскочили хозяин с хозяйкой. Они кинулись между противостоящими шеренгами с явным намерением предотвратить драку. При этом в мощной руке мадам Арно поблёскивал большой черпак — очевидно, миротворческий аргумент.

— Разойдитесь, ребята! — надрывался хозяин, тряся обширным животом. — Я запрещаю! Никаких драк! У меня приличная гостиница!

— Эти олухи сами виноваты! в свою очередь во пила хозяйка, тыча пальцем в жестоко пострадавших Жака, Анри и Жильбера. Они хотели… (далее по следовало незнакомое Сергею слово)… мою девочку Жаннет! А постояльцы её отбили!

— Ну, хотели, и что? крикнул кто-то. — Велика важность! Дело молодое! От неё не убудет!

— Пусть ещё спасибо скажет! — добавил другой. — На неё охотников что-то не видать. Ребята просто сегодня перебрали, а тут она и подвернулась…

Раздался взрыв грубого смеха. Разъяренная мадам Арно резко взмахнула черпаком.

— Да я за мою крошку сама им глаза выцарапала бы! — молвила зловеще. — И любому выцарапаю, кто хоть пальцем тронет, ясно? Вы все меня знаете.

Судя по тому, что вражеская шеренга попятилась, мадам Арно знали все.

В этот момент в разговор неожиданно вступил Марешаль.

— Эй, мужики! Ну, вы чего? — весело крикнул он, обращаясь к неприятелям. — Подрались и подрались, эка невидаль. Все живы и здоровы… почти. Пора пить мировую. Всем ставлю выпивку! — Повернулся к хозяину. — Мсье Арно, вы слышали? Подайте ребятам хорошего вина и еды. Плачу я.

Ребята, подумав, одобрительно заворчали.

— Ну, мировую так мировую, произнёс кто то.

Селяне во главе с хозяином и хозяйкой потянулись в трактир. Следом заковыляла побитая троица, бросая на обидчиков недобрые взгляды.

Сергей перевёл дух.

— Вот теперь вижу, что дипломат, — сказал он Марешалю, дружески хлопая по плечу. — Предотвратил войну, можно сказать, малой кровью… За выпивку, само собой, плачу я.

Француз мрачно покачал головой.

— Эх, Сергей Васильевич, при чём тут выпивка, — произнёс со вздохом. — Заварили мы кашу. Теперь… как это по-русски… дай бог расхлебать. Вы думаете, этой стычкой всё ограничится?

ГЛАВА ПЯТАЯ

В дверь номера деликатно постучались.

— Oui, entrer![18] — громко сказал Сергей, не упускавший возможности попрактиковаться в языке.