Медицинские заметки Шерлока Холмса. Как болели, лечили и умирали в Викторианскую эпоху - Ник Хоулетт Страница 15

Почти в каждом случае преимуществом станет назначение железа, стрихнина, хинина или другого тонизирующего средства, с дигиталисом или без него, чтобы улучшить питание органа. Если железо не подходит, мышьяк может послужить заменой, но его следует давать в небольших дозах и в течение длительного времени [6].

Водянка была просто термином для обозначения задержки жидкости, которая могла иметь целый ряд других причин. Сегодня мы бы назвали это отеком.

Там, где почки не сильно затронуты, дигиталис является лучшим мочегонным средством. Его можно сочетать с ацетатом или титрируемой кислотой поташа, а также с другими средствами. Если требуется стимулирующее мочегонное средство, пользу принесет копайба. Порошок ялапы в сочетании с гуммигутом или без него – одно из самых надежных средств, но в других случаях можно использовать элатерий [6].

В тяжелых же случаях полезной будет венесекция[35]. Кровь следует брать, если одышка очень сильная, лицо пациента синее, а вся венозная система переполнена. Однако пускать кровь следует не больше необходимого; обычно достаточно От 170 до 220 мл. Одновременно с забором крови вы можете стимулировать сердце с помощью алкоголя, аммиака или эфира. К детям или слабым людям можно применить пиявки, а если кровопускание кажется нежелательным, можно попытаться облегчить состояние с помощью установки сухих банок [6].

Если мочегонных и чистящих средств недостаточно для облегчения состояния, можно проколоть кожу конечности, подвергшейся водянке, чтобы дать жидкости выйти наружу. Проколы можно делать обычной иглой, предварительно смазав поверхность маслом, содержащим карболовую кислоту, а затем положив конечность на фланели, которые впитают жидкость [6].

Дигиталис (дигоксин) до сих пор иногда используется для лечения сердечной недостаточности, хотя обычно только в тех случаях, когда причиной является мерцательная аритмия.

Это один из немногих случаев, когда викторианские врачи использовали лекарство, которое мы применяем по сей день.

В Викторианскую эпоху его получали непосредственно из высушенных листьев наперстянки обыкновенной (Digitalis purpurea). Он замедляет сердечный ритм и улучшает сократительную способность сердечной мышцы, но не действует как мочегонное средство, как считали викторианцы. Его использовали для лечения сердечных заболеваний еще в XVIII веке. В 1785 году Уильям Уизеринг, английский врач и ботаник, опубликовал работу «Наперстянка и способы ее применения в медицине» [21].

Викторианцы использовали целый ряд ядовитых веществ для лечения: так, в этом разделе мы встречаем мышьяк и стрихнин. У них не было системы фармакологических (лекарственных) исследований, и большая часть методов лечения основывалась на передаваемых друг другу сообщениях об улучшении состояния пациента после применения того или иного лекарства.

Тогда они использовали целый ряд экзотических средств. Копайба – это смола, получаемая из южноамериканского дерева, сегодня используется в основном в качестве биодизельного топлива. Ялапу получали из корней мексиканского вьющегося растения. Гуммигут – тоже смола, но на этот раз из деревьев, растущих в Восточной Африке, она также используется для окрашивания одеяний буддийских монахов. И наконец, элатерий добывали из блестяще названного «бешеного огурца», который растет в Азии и Африке.

Мы также рассмотрели ряд средств, которые, как мне казалось, ко времени Викторианской эпохи должны были остаться в средневековом прошлом. Впрочем, кровопускание и пиявки в то время и правда использовались все реже и реже.

9

Деменция

Деменция + Шерлок

В рассказах о Шерлоке Холмсе есть одно упоминание «старческого упадка». Так в Викторианскую эпоху говорили и о зрелых годах, и о том, что сегодня мы зовем деменцией.

Этот термин появляется в «Исчезновении леди Френсис Карфэкс». Это один из самых слабых рассказов о Шерлоке, и для современного читателя он весьма проблематичен. Леди Френсис, судя по всему, сбежала на континент, чтобы спастись от нежелательного внимания отвергнутого поклонника Филиппа Грина. Тем не менее Холмс помогает Филиппу выследить ее. Но эта история поворачивается к лучшему, поскольку леди Френсис становится жертвой опасного австралийского преступника по кличке Питерс-Праведник, который охотится на беззащитных женщин.

Холмс полагает, что Питерс спрятал леди Френсис в гробу.

В столовой под тускло горящими рожками газовой люстры стоял на столе гроб. Холмс прибавил света и поднял крышку. Жалкое, иссохшее существо лежало на дне глубокого гроба. Яркий свет упал на старое, сморщенное лицо. Ни болезнь, ни голод, ни самые зверские истязания не могли бы превратить все еще красивую, цветущую женщину, какой была леди Френсис, в эту дряхлую развалину. Изумление на лице Холмса сменилось радостью.

– Слава богу! – воскликнул он. – Это не она!

– Да, на этот раз вы жестоко ошиблись, мистер Холмс, – раздался голос Питерса, вошедшего в столовую следом за нами.

– Кто эта женщина?

– Могу рассказать, если это вас так интересует. Эта женщина – старая няня моей жены, зовут ее Роза Спенсер, мы взяли ее из Брикстонской богадельни, привезли сюда, пригласили доктора Хорсома – он живет на Фирбэнк-Виллас, дом 13, не забудьте записать, мистер Холмс! – окружили ее заботой, как велел нам наш христианский долг. На третий день она скончалась. В свидетельстве написано «от старческого маразма», но ведь это всего лишь мнение врача, – вам, мистер Холмс, разумеется, истинная причина ее смерти известна лучше, чем кому бы то ни было! Мы обратились к фирме «Стимсон и К» на Кеннингтон-роуд, похороны состоятся завтра в восемь часов утра. Попробуйте придраться хоть к чему-нибудь! Признайтесь, мистер Холмс, вы остались в дураках. Много бы я дал, чтобы сфотографировать вашу физиономию, когда вы так воинственно ринулись к гробу и вместо леди Френсис увидели в нем убогую девяностолетнюю старушку![36]

Холмс и Ватсон идут по следам, которые им намеренно подсунул Питерс.

Первым делом мы направились в Брикстонскую богадельню и узнали, что несколько дней назад туда действительно пришла супружеская пара, выразившая желание взять к себе впавшую в детство старуху, когда-то бывшую у них в услужении, как они заявили. Получив разрешение, они увезли ее домой. Когда мы сказали, что старуха умерла, никто в богадельне не удивился.

Следующий наш визит был к доктору Хорсому. Он рассказал, что накануне днем его вызвали к больной, которая, как он установил, умирала от старческой слабости. На его глазах она и испустила