Генри Хаггард - Перстень царицы Савской Страница 15

За этим последовали объяснения, на которые Хиггс чрезвычайно бурно отреагировал. Превосходно говоря по-арабски и зная местные наречия, он обрушил на голову Шадраха и его спутников целый поток бранных слов, которые сильно удивили их. Сержант Квик вторил Хиггсу по-английски…

Некоторое время Орм молча слушал их, а потом сказал:

— Вот что, друг мой, если вы не замолчите — быть потасовке. Придержите язык, сержант. Мы встретили их, так что не о чем шуметь. Друг Шадрах, поворачивайте в оазис. Мы останемся там еще на несколько дней.

Шадрах с сердитым видом пробормотал, что повернуть должны не они, а мы. В ответ на это я достал древнее кольцо, кольцо царицы Савской, которое привез из Мура. Я поднес кольцо к его глазам и сказал:

— Попробуйте ослушаться, и вам придется ответить перед той, которая послала вас, потому что даже в том случае, если мы все четверо умрем, — и я многозначительно взглянул на него, — не надейтесь, что вам удастся скрыть что-либо, слишком много здесь свидетелей.

Не говоря ни слова, он преклонился перед священным кольцом, и мы все направились к оазису Зеу.

Глава V. Фараон вызывает сумятицу

Прошло еще шесть недель, и мало-помалу характер окружающей местности начал меняться. Мы наконец покинули бескрайнюю пустыню, по которой прошли столько сотен миль — не меньше тысячи, по нашим наблюдениям. Со времени приключения в оазисе путешествие наше протекало чрезвычайно спокойно. Бесконечно однообразное, оно все же, как это ни странно, было не лишено некоторой прелести — во всяком случае, для Орма и Хиггса, путешествующих впервые.

Пересекать пустыню — Это двигаться день за днем по бесконечному морю песка, в течение целых недель не встречая никого, даже кочующих бедуинов. Каждый день видеть, как солнце поднимается из песков на востоке и, совершив свой дневной путь, погружается в пески на западе. Ночь за ночью любоваться луной, той самой, на которую смотрят глаза тысячи городов и которая превращает пески пустыни в море серебра, или наблюдать сквозь прозрачный воздух за созвездиями, по которым мы держали наш путь, за тем, как торжественно они плывут в пространстве. И знать, что эту обширную страну, теперь такую скудную и безлюдную, когда-то попирали ноги давно забытых людей, ступавших по тем самым пескам, по которым мы шли, и выкопавших те колодцы, откуда мы брали воду.

Целые армии шли через пустыни и гибли здесь. Однажды мы вышли на место, где бурный ветер сдул песок и обнажил скалу, и увидели там скелеты тысячи тысяч воинов и их вьючных животных, а среди них валялись наконечники стрел, клинки мечей, обломки панцирей и расписных деревянных щитов.

Здесь погибло целое войско, быть может, его послал Александр Великий или какой-нибудь еще более древний властитель, самое имя которого позабыто на земле. Здесь были вожди, военачальники, воины и даже их жены, потому что в стороне я нашел груду скелетов женщин; на некоторых черепах еще сохранились длинные волосы, свидетельствовавшие о том, что несчастные женщины сбились в кучу в предсмертный миг ужасной бойни или перед тем, как погибнуть от голода, жажды либо надвигающихся песков.

О, если бы эти кости могли говорить, какую ужасную повесть поведали бы они!

В пустыне были также города, в местах оазисов, которые потом пожрали пески. Дважды мы видели развалины таких городов, остатки каменных стен, мощные остовы человеческих жилищ, торчавшие из-под открывшего их песка, — здесь некогда люди боялись и надеялись, рождались, любили и умирали; девушки бывали горды, добры и злы, играли маленькие дети. Мир очень стар. Мы, пришельцы с Запада, еще раз убедились в этом, глядя на развалины городов и на останки людей, когда-то возводивших их.

Однажды вечером на фоне ясного неба проступили туманные очертания высоких гор, формой напоминавших подкову. Это были находившиеся на расстоянии многих миль от нас горы Мур; наконец-то мы увидели их! На следующее утро мы уже начали спускаться по лесистой равнине к большой реке, как мне кажется, одному из притоков Нила, хотя наверняка я этого сказать не могу.

Спустя еще три дня мы добрались до берега этой реки, пройдя по старой дороге и вознаграждая себя за пережитые лишения, — здесь было много дичи, и трава росла в изобилии, так что наши верблюды объелись и мы боялись, как бы они не лопнули. По всему было видно, что мы поспели как раз вовремя. Облака скрывали от нас горы Мур, и над равнинами, простиравшимися до самых гор, шел дождь. Началась дождливая пора, и, если бы мы опоздали еще на неделю, нам не удалось бы переправиться через реку, которая уже разлилась бы к тому времени. А пока мы спокойно переправились через нее по старому броду, и вода ни разу не поднялась выше колен верблюдов.

Пройдя еще немного по другому берегу, мы остановились и стали совещаться, так как уже вступили на землю фенгов и нам предстояло совершить наиболее опасную часть нашего путешествия. Приблизительно в пятидесяти милях от нас вздымалась твердыня Мур, но, как я объяснил своим товарищам, вся трудность состояла именно в том, чтобы пройти эти пятьдесят миль. Мы призвали на совещание Шадраха, и по моему предложению он изложил все обстоятельства.

— Там, — сказал он, — вздымалась неприступная горная крепость абати, а всю обширную равнину, являвшуюся бассейном реки, которую называют Эбур, населяют дикие фенги, чье войско состоит из десяти тысяч воинов и чья столица Хармак находится прямо против каменного изображения их божества, которое тоже называется Хармак.

— Хармак, то есть Гармахис, — бог зари. Существует какая-то связь между вашими фенгами и древними египтянами, или и те, и другие происходят от одного корня, — торжествуя, перебил профессор.

— Позволю себе сказать, дорогой друг, — ответил Орм, — что вы, по-моему, уже говорили нам это в Лондоне, но археологией мы займемся позднее, если только доживем до этого времени. Пусть Шадрах продолжает.

— Этот город, население которого равняется пятидесяти тысячам человек, — продолжал Шадрах, — стоит у входа в расщелину, по которой мы должны пройти, чтобы попасть в Мур.

Орм спросил, нет ли другой дороги в крепость, потому что, насколько он мог понять, мы отправились в путь, спустившись в пропасть со скалы.

Шадрах ответил, что все это так, но что, хотя верблюдов и их ношу возможно спустить вниз, поднять их вверх совершенно невозможно, потому что у абати нет подходящих веревок, да и само строение скалы не позволит сделать это.

Далее Оливер спросил, нет ли окружной дороги, нельзя ли проникнуть в Мур с другой стороны горной цепи. Шадрах ответил, что такая дорога существует в восьми днях пути. Но только в это время года она непроходима, так как в этом направлении позади гор Мур расположено большое озеро, откуда берут начало оба рукава реки Эбур, между которыми лежит долина, населенная фенгами. Теперь это озеро вышло из берегов от дождей и превратило все окружающее его пространство в непроходимую топь.