Сергей Бортников - Восточная миссия (сборник) Страница 15

13 августа 1914 года у деревни Остров хорунжий Петр Трифонович Торбин с разъездом в 15 казаков атаковал неприятеля, значительно превосходящего по численности; часть австрийцев уничтожил, а часть взял в плен. 19 августа он же, возвращаясь из разведки с разъездом в 10 казаков, лихой атакой уничтожил подразделение противника из 12 человек, взял в плен одного офицера и пять нижних чинов, за что был награжден золотым Георгиевским оружием. С 22 августа по 9 сентября полк участвовал в Городокском сражении, решившем участь Галицийской битвы. 30 августа 1914 года подъесаул Сергей Гуриевич Курин, командуя сборной полусотней и находясь с разъездом силой в 12 коней у села Высокое под городом Рава Русская, уничтожил неприятельский разъезд силой в 15 коней, взял в плен одного офицера и восемь нижних чинов. Приказом командующего ЮЗФ № 377 от 26 декабря 1914 года за этот подвиг он был удостоен ордена Святого Георгия 4-й степени. Этим же приказом «За отличия, оказанные в делах против неприятеля» награждены орденом Святой Анны 2-й степени с мечами подъесаул Иван Пономарев, орденом Святого Стани слава 2-й степени с мечами есаул Александр Хохлачев, подъесаулы Василий Смирнов и Александр Аничхин, сотник Михаил Толстов, орденом Святой Анны 2-й степени «За отличную усердную службу и труды, понесенные во время военных действий» делопроизводитель по хозяйственной части титулярный советник Алексей Лазоренко. Приказом № 162 от 16 октября 1914 года «За отличие в боях» произведены в прапорщики зауряд-прапорщик[24] Варфоломей Гаганов, подхорунжие Иван Землянушнов, Дмитрий Павлов, вахмистр Павел Бошенятов, старшие урядники Григорий Фролов и Николай Албин.

Схожие приказы Веверн не раз зачитывал перед личным составом своей батареи.

– Разрешите доложить, мы вас давно поджидаем! – заговорщически прошептал казак.

– Кто это мы?

– Командир 1-го Уральского полка и господа офицеры.

– А Саблин?

– Так точно… И они там….

– Ну, веди.

Казак проводил их до большого деревянного дома, стоящего посередине деревни. Первым, что бросилось в глаза, были длинные столы, покрытые скатертями, на которых среди разных явств то тут, то там возвышались четвертные бутыли водки и жестяные банки.

– Наконец-то дождались! Милости просим! Господа офицеры, ну-ка берите в оборот прибывших гостей, чтобы те быстренько могли наверстать упущенное. – Из-за стола поднялся высокий, плотный человек с окладистой седой бородой – командир 1-го Уральского казачьего полка полковник Бородин, за свой непредсказуемый нрав удостоенный прозвища Буран.

Артиллеристы не успели опомниться, как уже сидели за столом перед четвертью водки и длинной жестянкой, из которой услужливые офицеры-уральцы накладывали им в глубокие тарелки чудную уральскую икру. Непьющий Тиличеев от страха побледнел…

Тем временем пир, прерванный на короткое время появлением гостей, разгорелся с новой силой. К чести хозяев следует признать, что пьяных или даже сильно выпивших среди них не было.

– Интересный у вас командир полка, – признался Веверн одному из офицеров.

– Да-да, интересный, а шашка у него еще интереснее. Попросите показать.

Георгий Константинович сразу же удовлетворил любопытство гостей: шашка оказалась вся в золоте. Рукоять, кольца для пристегивания ремней и наконечник ножен усыпаны бирюзой, по всему верху ножен вязью вычеканена надпись: «Яицкого Войска Нашему Полковнику Бородину. Елисавета».

Пировали недолго: надо было делать дело.

– Ну-с, господа, поезжайте. Конвой уже готов. Впрочем, я сам буду сопровождать вас.

С этими словами Бородин поднялся и вышел на улицу, где уже толпились с полсотни уральских казаков.

С той секунды поведение полковника коренным образом изменилось. Теперь это был не радушный, гостеприимный хозяин, а суровый командир, отрывистый в речи, не терпящий от подчиненных никаких возражений. И сопровождающие его офицеры как будто переродились. Словно и не видели водки, – затихли, подтянулись, готовясь беспрекословно выполнить любое приказание.

– Видите ли, мы поедем по местам, в большинстве случаев не занятым ни нами, ни австрийцами, поэтому осторожность не помешает, – сообщил полковник, кивая на конвой.

– Георгий Константинович, во время отражения последней вылазки противника я видел розовые разрывы шрапнелей трофейных австрийских орудий. Мне сказали, что это стреляли ваши казаки, – решил кое-что выведать для себя Веверн.

– Да. Две пушки взяты в плен полком, которым я имею честь командовать, в одной из конных атак. До сих пор у нас не было артиллерии. Точнее, ее отняли указом императрицы Екатерины II за Яицкий бунт. В настоящее время, по моему ходатайству, император Николай II опалу снял, таким образом, Уральское казачье войско вновь обрело свою ар тиллерию…

Пока определяли позиции наступил вечер. Ночевать остались у конных артиллеристов, встретивших товарищей по оружию обильным ужином.

Утром Веверн, Тиличеев и Саблин заехали к полковнику Бородину проститься и поблагодарить его за гостеприимство.

– Без чаю не отпущу, – уперся Георгий Константинович.

Открылась дверь, и казак внес в комнату на подносе банку икры, четверть водки и маленький чайник. Даже не поднося чайник к столу, он мимоходом поставил его на подоконник; перед гостями опять оказалась четверть водки и икра…

Позже в рапорте на имя начальника Южного сектора обложения крепости Веверн сообщил, что подходящие позиции имеются, но риск постановки батареи на одну из них настолько высок, что решение по их использованию капитан целиком и полностью оставляет на усмотрение самого начальника.

Естественно, тот рисковать не захотел.

17-я конная батарея осталась на прежнем месте…

Разногласия в верхах русского командования по поводу направления главного удара продолжались. Ставка по-прежнему придерживалась благоразумного решения – удержания Карпат и наступления на Берлин. Генерал Иванов при энергичной поддержке Брусилова настаивал на сосредоточии главных сил и средств для форсирования Карпат и наступления на Будапешт.

В конце января 8-я армия перешла в наступление.

Однажды ночью Веверн решил проинспектировать своих подчиненных. Подошел к батарее, но так никого и не обнаружил.

– Чухломин!

– Я здесь, ваше благородие. – Серая тень отделилась от дерева. – Темно, а австрийцы сегодня чего-то не светят ракетами.

Капитан подошел поближе.

– Что не отдыхаем, ребята?

– Душно в землянке, ваше благородие. Уж больно вечер хорош, тих… Видимо, австрийцы что-то надумали. Не кричат, не стреляют, точно вымерли у себя в окопах. Да и в крепости тоже будто все спят, – ни ракет, ни прожектора.