Генри Триз - Мечи с севера Страница 15

Оба жребия положили в шлем, потом, завязав глаза одному командиру-ромею, сказали ему вытянуть один из них. Когда тот достал один из кусков коры, Харальд вдруг со смехом выхватил жребий у него из руки, подбросил вверх и тот, подхваченный ветром, улетел в море.

Маниак в сердцах топнул ногой, но Харальд спокойно сказал ему:

– Зачем ты все время показываешь себя с худшей стороны? В шлеме остался еще один кусочек коры. Вынь его и скажи нам, чей он. Это жребий тех, кто будет ночевать ниже по склону. Разве не так?

Стратигу ничего не оставалось, как сунуть руку в шлем. Вытянув жребий, он посмотрел на него, но ничего не сказал.

– Говори, – лукаво усмехнулся Харальд. – Все войско ждет твоего слова.

И Маниаку пришлось громко крикнуть:

– Оставшийся жребий помечен крестом!

– Что это означает? – ласково спросил Харальд.

Стратиг мрачно ответил:

– Вы все знаете, что это означает: что лагерь ромеев будет ниже по склону.

– Ну что же, значит, вопрос снят, – проговорил Харальд совсем уже медовым голосом. Потом повернулся к варягам и крикнул:

– За работу! Мы остаемся на месте. Командующий не возражает.

Лицо Маниака вдруг снова исказилось от ярости.

Обращаясь к Харальду, он едва слышно произнес:

– Ну, что же, торжествуй, норвежец, на сей раз победа осталась за тобой. Но берегись: я не прощаю обиды. И очень скоро подрежу тебе крылья.

Маниак пошел вниз по склону к своим воинам, Харальд, подняв руку, удержал варягов от смеха и шуточек: он не имел привычки унижать человека больше, чем нужно.

ТАКТИКА И СТРАТЕГИЯ

Византийское войско перезимовало на известном своим мягким климатом Кипре. Двое командующих то и дело ссорились, то по тому, то по другому поводу, но до драки дело ни разу не дошло. Харальд всегда выходил победителем из таких ссор, но сам он, казалось, не придавал этому особого значения.

Когда пришла весна и корабли были осмолены, Маниак сказал Харальду:

– Ловить корсаров в Греческом море – дело нехитрое. Теперь я хочу отвести наших воинов туда, где у них будет возможность показать себя в деле.

– Северяне не имеют привычки отступать, – кивнув, ответил Харальд. – Куда ромеи, туда и варяги. Так где же мы теперь попытаем счастья?

– В землях, захваченных турками, – скрипнув зубами, проговорил Маниак. – Мы высадимся в Антиохии и пойдем в Алеппо, а дальше вверх по долине Евфрата. Там войско не будет испытывать затруднений с водой. Хороший командир в первую очередь заботится о своих воинах.

Харальд улыбнулся:

– Я давно командую людьми и равно усвоил этот урок, Маниак. Скажи-ка, а Багдад мы захватим? Это как раз по дороге.

Византиец прошелся по шатру, потом сказал:

– Ты что, обезумел? У императора договор с калифом. Нам Багдад и пальцем нельзя тронуть.

На это Харальд ответил:

– Мой вопрос самый невинный. Я воин, не политик. Мне ли знать о том, какие договоры император заключил, а какие расторг.

Маниак в бешенстве повернулся к нему:

– Его Величество никогда не расторгает договоров. Предполагать иное – предательство. Если бы ты сказал мне такое в Византии и при свидетелях, ты был бы наказан.

Харальд кивнул:

– Ты, малыш, наверное приказал бы своим булгарам запереть меня в хлеву, а потом, конечно, пожалел бы об этом.

После этой встречи они расстались не в самых лучших отношениях.

А на закате Маниак призвал к себе военачальников-ромеев и сказал им:

– Эти варяги мне что бельмо на глазу. Не могу больше терпеть их наглость. Предстоит опаснейшая кампания, и многие из тех, кто сейчас жив и весел, падут и станут добычей стервятников. По-моему, пусть лучше грифам достанутся варяги, чем ромеи. Поэтому я считаю, что мой долг перед императором во время битв направлять их на самые опасные участки. Это следует учитывать уже при разработке планов сражений. Понятно?

Его подчиненные молча кивнули. Если хочешь получить повышение, начальству лучше не перечить.

Так случилось, что как раз в тот момент, когда Маниак излагал этот свой план, мимо его шатра проходил Гирик из Личфилда, который тугоухостью не отличался, хоть и был крив на один глаз. Так что он услышал все, что нужно, а, услышав, сразу же пошел и рассказал Харальду. Тот с улыбкой хлопнул его по плечу:

– Кто предостережен, тот вооружен, дружище. Нам надо смотреть в оба, чтобы лукавые ромеи не скормили нас стервятникам. Мне, например, жуть как хочется снова увидеть Трондхейм. Мне недавно пришла мысль построить там церковь. Сейчас у трондхеймцев там только старенькая покосившаяся деревянная церквушка. С тех пор, как увидел византийские церкви, только и думаю о том, что хорошо бы у нас, на Севере, устроить такую красоту.

– Я до церквей не охоч, – ответил Гирик. – Это твое дело, Харальд. Меня больше занимают битвы.

Харальд рассмеялся:

– По правде сказать, меня тоже. Предоставь это дело мне. Я позабочусь о том, чтобы ромеи не подставили нас туркам. Надо показать Маниаку, что северяне воюют по-своему, и никому не позволено указывать им, где и как биться. Благодаря твоему предупреждению ясно, что нам надо делать: честно отрабатывая жалование, которое нам платит византийский император, мы должны выходить из битв без потерь. А если убьют кого из ромеев, тем хуже для них.

Гирик улыбнулся:

– Я сам не смог бы сказать лучше.

На это Харальд ответил:

– Не обманывай себя, англичанин. Ты не смог бы сказать и вполовину так же хорошо.

Они рассмеялись и обнялись. В силу богатырского сложения, со стороны они были похожи на облапивших друг друга медведей.

ТУРКОПОЛЫ

На третий день после выступления из Алеппо войско, пополнившееся реквизированными конями и взятыми под залог кораблей повозками, вступило в небольшую зеленую долину, ведшую к Евфрату. Там устроили привал. Накормили и напоили уставших лошадей, и принялись готовить еду себе. Воины двух составлявших войско полков расположились отдельно друг от друга.

Не успели они пообедать, как вдруг на холме, прямо над ними, появился, поднимая клубы пыли, конный отряд, примерно сотня копейщиков в белых бурнусах и тюрбанах, и тут же двинулся вниз по склону прямо на них.

Было так жарко, что большинство варягов и все до единого ромеи сняли доспехи. Харальд крикнул своим воинам:

– Только шлемы! Только шлемы надевайте! На другое нет времени. Построиться в три ряда! Лучших топорников в первый ряд. Остальные смотрите, куда опускаете меч, под него может попасть ваш же товарищ. Рубите только темнолицых.

Он огляделся по сторонам и широко улыбнулся:

– Среди нас есть арабы?

Светловолосые варяги только рассмеялись в ответ и побежали строиться в боевой порядок, а один, долговязый шотландец, чьи волосы были белы, как снег, хотя ему только-только сравнялось девятнадцать лет, крикнул: