Райнер Шредер - Падение Аккона Страница 15

8

Они вытерли оружие об одежду одного из лежавших ничком грабителей, вложили его в ножны и поспешили к жертвам гнусного нападения.

Юная, едва ли достигшая шестнадцатилетнего возраста девушка без чувств лежала возле заднего колеса телеги, к которому были привязаны её руки. Вероятно, она потеряла сознание при виде зарубленного насильника, упавшего в грязь к её ногам.

Морис рывком отбросил от неё труп и опустился перед ней на колени, разрезал верёвки и прислонил её к телеге. Длинные волнистые волосы блондинки, с которых рука насильника сорвала голубую шёлковую повязку, он мягко отбросил с лица на затылок.

— Мадемуазель! — он похлопал ладонью по бледным щекам девушки. — Худшее позади, сражение окочено. Не надо больше бояться этого сброда! Вы меня слышите?

— Я принесу воды! — крикнул Тарик эль-Харим и побежал к колодцу. — Глоток холодной воды и влажный платок порой творят чудеса!

А Герольт был уже около маленькой девочки, которая припала к телу своего отца, лежавшего без сознания. Девочка прижимала голову к его груди, хваталась за его одежду и кричала:

— Его убили! Папу убили! Они убили папу!

Слезы градом катились по её щекам.

— Твой отец не убит! Он всего лишь потерял сознание от удара! — утешал девочку Герольт в надежде, что он не ошибается. Из раны в голове лежавшего купца капала кровь, но едва ли она могла стать причиной смерти. И вдруг Герольт с облегчением услышал стон раненого.

— Смотри, он жив! — крикнул Герольт девочке. — Сейчас он придет в себя. Все будет хорошо. Так что больше не плачь. Твой отец обязательно поднимется.

И, чтобы отвлечь девочку, он спросил:

— Скажи-ка, на какое имя ты отзываешься? — он вспомнил имена, которые произнёс купец перед началом схватки. — Беатриса или Элоиза? Одно имя прекрасно так же, как другое…

— Элоиза… Беатрисой зовут мою старшую сестру, — ответила девочка, все ещё всхлипывая. Однако в её голосе уже послышалась надежда. Она выпустила одежду отца из рук и подняла голову, чтобы взглянуть на него собственными глазами.

Отец действительно был жив. Гюстав Гранвиль со стоном приоткрыл глаза, схватился за голову и попробовал привстать, но это ему не удалось.

Герольт помог ему подняться настолько, чтобы он смог облокотиться на стену дома. Купец с искажённым болью лицом бросил на своего спасителя помутившийся взгляд.

— Они… они ушли? — отрывисто спросил он. Рука купца скользила по голове младшей дочери, которая прижималась к нему и продолжала всхлипывать.

Герольт кивнул.

— Двое, как видите, за своё преступление поплатились жизнями. — Он указал на мёртвых бандитов, лежавших в пыли внутреннего двора. — Другие предпочли убежать.

На лице раненого появилось недоверчивое выражение.

— Вы втроём обратили банду в бегство? Благослови вас Господь за ваше мужество и искусство. Не хочу даже думать, что случилось бы, если бы Всевышний не направил вас сюда вовремя!

Купец дотронулся до раны на голове и тут же отдёрнул руку: прикосновение вызвало нестерпимую боль.

— Не волнуйтесь, это всего лишь лёгкое ранение. Скоро ваша рана заживёт, — успокоил его Герольт. — Какое-то время у вас будет болеть голова, но только и всего. Скажите, где в доме можно найти чистые платки. Мы очистим вашу рану и наложим повязку, чтобы она не воспалилась.

— В одном из ящиков на телеге лежат простыни и скатерти, дорогой господин тамплиер! В сундуке с цветной росписью, — сказал Гюстав Гранвиль и озабоченно посмотрел на телегу. — Но скажите, как Беатриса? Что эти негодяи сделали с моей старшей дочерью?

— Можете быть спокойны. Не случилось ничего, что могло бы повредить её доброму имени. Она храбро защищалась. Можете гордиться ею, господин Гранвиль, — заверил Герольт купца. Ведь обесчещенную дочь купца могло ожидать печальное будущее.

— Да будут благословенны Матерь Божья и покровитель тамплиеров! — проговорил Гранвиль, осеняя себя крестом.

Тем временем Морис побрызгал в лицо девушки холодной водой, омочил её лоб. Девушка тут же пришла в себя и смущённо посмотрела своими светло-голубыми глазами на коленопреклоненного тамплиера.

— Что… что произошло? — забормотала она слабым голосом, тревожно оглядываясь.

— Вы в безопасности, дорогая! — умиротворённо произнёс Морис и взял руку девушки. — Никто не сделает вам ничего плохого, даю слово тамплиера. Мы прогнали бандитов.

Беатриса Гранвиль пробормотала слова благодарности, встала и начала смущённо оправлять изрядно помятое платье. Краска медленно возвращалась на её прелестное лицо.

— Скажите ваше имя, сударь, — попросила она.

— Морис де Монфонтен, — представился тот и изысканно поклонился. Всё это было похоже на то, как если бы Морис посылал прощальный знак уважения даме, ради которой он выходил на поединок, обвязав её платком копье. И не менее изысканным жестом он указал на своих товарищей:

— А это мои собратья по ордену Герольт фон Вайсенфельс и Тарик эль-Харим, которые помогали мне в битве! Нам выпала честь освободить вас из рук этих бандитов! — улыбался он.

По мнению Герольта, то, что Морис де Монфонтен превозносил свою роль в схватке, было очень характерно для дерзкого француза. Он заметил, что Тарик эль-Харим тоже так подумал: брови левантийца изумлённо поползли вверх. Но взгляд, который он бросил на Герольта, был не рассерженным, а ироничным.

Лёгкая усмешка прозвучала в голосе Тарика, когда он скромно заметил:

— То, что возвышает моих братьев-тамплиеров, возвышает и меня.

Беатриса все ещё оставалась под сильным впечатлением от кровавых событий и не ощутила усмешки. Но все же она поблагодарила и обоих рыцарей, которые «помогали» Морису.

Герольту показалось, что Морис отпустил руку милой девушки весьма неохотно, и предоставил ему возможность поддерживать девушку, когда она направилась к отцу.

Гюстав Гранвиль обнял дочь и начал говорить ей слова утешения, которыми, впрочем, пытался успокоить и себя. При этом он осыпал ругательствами своего слугу, из-за которого, по мнению купца, все это и случилось.

— Юсуф, этот чёртов бездельник, давно уже мог бы вернуться с лошадьми! Не удивлюсь, если узнаю, что он вообще продал лошадей и скрылся вместе с деньгами!

— Не переживай из-за Юсуфа, отец, — сказала Беатриса. — Сейчас есть дела поважнее. Надо перевязать рану на твоей голове. А господа тамплиеры заслужили больше, чем слова благодарности за то, что ради нас рисковали своими жизнями.

— Ты права, моё сокровище! Мы всегда будем в долгу перед этими благородными рыцарями. И наша благодарность действительно не должна ограничиваться одними только словами, — заверил Гюстав Гранвиль и пригласил братьев-тамплиеров для начала выпить по кубку его лучшего красного вина в честь чудесного спасения.