Алла Гореликова - Серебряный волк Страница 15

— Карел, — Лека останавливается, — я хочу задать тебе один вопрос. Не в обиду и не для ответа. Ты осознаешь риск?

Карел пожимает плечами:

— Думаю, да.

— Не уверен, — бурчит Лека. — Ладно… в конце концов, он же твой отец. Хотя, скажу честно, не нравится мне эта затея.

— Предложи что-нибудь лучшее. — Карел почти кричит. — Хоть что-то! Что угодно, лишь бы был толк!

— Карел… все, что приходит мне на ум, еще хуже.

— Вот и молчи.

— Молчу, — вздыхает Лека. — Просто я боюсь, вот и все. Кошки душу дерут. Глупо, наверное.

А я смотрю на Карела, упрямо сжавшего губы, — и вспоминаю обидные слова деда: «Щенок, он шагу не ступит против воли старого волка». Ты ошибся, дед. И, прах меня забери, я этому рад.

— Лека, это его страна, — говорю. — Он прав. Ты прав, Карел, слышишь? Уж кто-кто, а ты имеешь право беспокоиться о будущем Таргалы.

— Я и не говорю, что не прав. — Лека передергивает плечами. — Просто мне тревожно.

— Да и мне не так чтоб спокойно, — хмуро признается Карел. — Вы-то как, устроились? Может, все-таки ко мне?

— Если б ты только знал, как мы устроились, — улыбаюсь, вспомнив вчерашний ужин и сегодняшний завтрак, — ты сам сбежал бы к нам. Серьезно тебе говорю!

Улица выводит нас к порту. Здесь, верно, вообще не спали… Карел рассеянно обозревает бестолковую на наш неопытный взгляд сутолоку и сворачивает на мощенную ровной известняковой плиткой набережную.

Я приостанавливаюсь, рассматривая стоящий у причала корабль. Никогда не думал, что они настолько… так огромны. Потемневший борт нависает над головой, как крепостная стена, а свернутые паруса кажутся отсюда, снизу, вровень с облаками.

— Нравится? — Рядом останавливается молодой, чуть старше Карела, парень. — Моя. Игрушка!

Таким голосом Вагрик говорил о своем Ясмине…

— Хорошенькая игрушка, — бормочу я. — С такой управиться…

— Да ладно! — Парень довольно усмехается. — Ты, видать, приезжий? Надолго в Готвянь?

— Как получится, — неопределенно отвечаю я.

— А потом?

— В Корварену.

— Я думал, может, морем куда собрался. Ищу фрахт.

Я хочу спросить, что за штука такая — фрахт, но тут к нам подбегает мальчишка и дергает моего собеседника за рукав:

— Вик, слышь, Вик! Тебя в конторе какой-то хмырь спрашивает! Важный — страх! Конторские перед ним на цырлах!

— Вот прям-таки меня?

— Ну!

— Бывай, парень! — Вик хлопает меня по плечу, поворачивается и шагает прочь. А я бегу догонять ребят.

— Когда ты думаешь… этот разговор? — спрашивает Лека.

— Лучше, наверное, вечером… То есть, конечно, лучше было бы с утра, но на утро отец уже назначил прием старшин.

— Завтра утром, — быстро говорит Лека.

— Нет. Мне бы до вечера не раздумать… Лека, ну неужели я совсем уж трус: так выгадывать время для разговора с собственным отцом!

— Я бы назвал это дипломатией, — серьезно отвечает Лека. — Уж больно разговор серьезный.

— Сегодня вечером. — Карел поправляет берет и зло щурится.

— Тогда так… — Лека кладет ладонь Карелу на плечо, сжимает. — Мы будем ждать тебя. Возле ратуши, у фонтана. С обеда… мало ли, вдруг ты раньше… и — хоть до ночи. Хоть до утра, Карел, слышишь? Обещай мне… — Лека запинается.

— Что?

— Обещай, что ты выйдешь к нам после этого разговора, что бы ни случилось. Обещай, что тебе помешает выйти только арест.

— Арест?! Лека… ты спятил.

— Может быть. Так обещаешь? Карел?

— Лека, что за ерунда… Хорошо, обещаю. Но с чего ты…

— Я извинюсь, если окажется, что ерунда, — глухо отвечает Лека. — С удовольствием извинюсь.

Брат библиотекарь провожает нас до садовой калитки.

— Знаешь, Серж, я…

— Анже! Ну отвлекись ты хоть на пару минут от этого дознания. Посмотри, что за благодать вокруг… Хочешь, я тебя с Серебряной Струной познакомлю? А то слов нет, как надоело его сагу по полпорции в день получать.

Пожалуй, я и в самом деле отвлекся на пару минут — на раздумья о знакомстве с Мишо. Но… нет, не ко времени! Не до того.

— Гнетет меня Лекина тревога, Серж. Будто и впрямь что случится. Да ведь и может: уж то, что Лютый на мир с Подземельем не пошел, мы знаем точно!

— А я, чтоб ты знал, о тебе тревожусь. Гонишь… как там Лека твой говорил: «Как на вражьи похороны»?

Я улыбаюсь.

— Серж, я обещаю — обещаю, слышишь? — рассчитывать свои силы. Усталым я туда не полезу.

— И на том спасибо, — шутливо благодарит Серж. — Значит, к тебе и за работу?

— Да. Я отдохнул у брата библиотекаря, и до ужина полно времени. Жаль, что нет у нас хоть чего из вещей Карела…

— Он выгнал меня, — произносит Карел — незнакомым, чужим и мертвым голосом.

— То есть? — Лека откровенно радуется: ведь взаправду ждал ареста Карела, и последний час мы всерьез обсуждали, как могли бы его вытащить. — Не захотел говорить?

— Да нет, — бесцветно возражает Карел, — поговорили.

Рука его поднимается к непокрытой голове — и падает. Прах меня забери!.. Я оглядываюсь на ратушу. Кажется, я понимаю, как они поговорили.

— Уйдем отсюда, — говорю. — Потом все разговоры. Карел, пошли с нами… Ну, встряхнись! Пойдем.

Его приходится брать за локоть и тащить.

— Куда? — наконец спрашивает он.

— В «Морского змея». К нам. Хочешь выпить?

— Да… Нечистый меня задери, да.

— Ну так вперед!

Я ускоряю шаг, свирепо глянув на Леку: «Молчи пока!» — но Лека, кажется, и сам уже понял.

Мы долго идем молча. Первым заговаривает Карел.

— Он выслушал. А потом… Свет Господень, таким я его не видел! Поговорили, да! — И Карел хрипло смеется.

Я распахиваю дверь «Морского змея», впихиваю Карела внутрь.

— Ты боялся моего ареста? — Карел берет Леку за плечи, трясет. — Нет, он всего лишь меня выгнал. Вытурил. Взашей, Нечистый меня раздери…

— Тебя, кажется, это удивило? — спрашивает Лека. — Выпьешь?

— Да. На оба вопроса — «да».

Мик, молодой хозяин, уже подбегает с вином. Видно, углядел — что-то не так.

— Еще вина, — приказывает Лека. — И закуски. Плотной.

— Сию минуту!

Карел выпивает кубок вина залпом, как воду. Вряд ли он чувствует вкус. У него трясутся руки, вино переливается на подбородок, капает на воротник.

— Налей еще, — просит он.

Мчится слуга, сгружает на стол еще два кувшина вина, поднос с холодным мясом, хлебом и сыром, тарелки с жареной рыбой. Я кладу на хлеб два куска мяса, протягиваю Карелу:

— На, заешь. Не надо тебе напиваться. Легче все равно не станет, серьезно тебе говорю.

— Не станет, — кивает Карел. Берет еще кубок. Выпивает. Роняет кубок на стол; недопитый глоток растекается по столешнице кровавой лужицей. Карел смотрит на хлеб с мясом и снова тянется к вину.