Синтия Хэррод-Иглз - Подкидыш Страница 16

Холодная зима заставляла их проводить вместе долгие вечера. Супруги играли в лото и карты, а после Рождества – еще и в шахматы, благо Роберт в качестве новогоднего подарка преподнес Элеоноре чудесный набор шахматных фигур вместе с доской, эти фигурки проделали долгий путь из Италии в Лондон, а оттуда – в Йорк. А еще молодые люди находили теперь удовольствие в долгих разговорах, сочиняли вдвоем стихи, пели... Оба они любили музыку, но до сих пор в доме никогда не было никаких музыкальных инструментов. Теперь супруги собирались исправить это упущение, как только установится хорошая погода. Сейчас, когда Элеонора забеременела, Морлэнд не откажет ей ни в чем и подарит все, что только можно купить за деньги.

...Во дворе Роберта и Элеонору ожидал специально подобранный отряд охотников. Морлэнд воспользовался теплыми днями, чтобы съездить по делам к нескольким окрестным землевладельцам, так что Роберт и Элеонора отправлялись на охоту без него, в сопровождении маленького эскорта, состоявшего из молодых слуг. Джоб первым приветствовал Элеонору, подведя к ней Лепиду и едва сдерживая рвущегося с поводка Гелерта.

– Позвольте мне помочь вам сесть в седло, мадам, – официальным тоном произнес Джоб. Теперь он был одет в ливрею личного пажа Элеоноры и воспринимал свое новое положение и обязанности очень серьезно. Он придержал для неё стремя, сжимая поводья кроткой Лепиды так крепко, словно кобылка была горячим рыцарским конем, бьющим копытом в ожидании турнира, другую руку юноша протянул своей госпоже, чтобы Элеонора могла опереться на неё, взбираясь на лошадь. Элеонора предпочитала ездить верхом, сидя в седле по-мужски, она презирала заведенную французами моду сидеть в седле боком. Так, по мнению Элеоноры, можно было разве что прогуливаться в парке или гарцевать в манеже. На Лепиду была наброшена роскошная попона из зеленой ткани с малиновым кантом. Лошадка шла под новым седлом темно-красной кожи – еще одним рождественским подарком Роберта любимой жене.

– Лепида так чудесно смотрится под новым седлом, – обратилась Элеонора к Роберту, который в это время усаживался на своего Сигнуса, тот, хотя и был почти ровесником хозяина, на охоте вел себя как двухлетка. Роберт посмотрел на жену и её лошадку и улыбнулся.

– Как только поеду в следующий раз в город, обязательно куплю золотые кисти, чтобы они свисали с уздечки, – пообещал он. – И тогда Лепида будет выглядеть почти такой же красавицей, как и ты.

Джоб аккуратно разложил полы плаща и юбку Элеоноры по крупу лошади, подал своей госпоже в руки поводья и вскочил на своего коня, все еще сжимая в кулаке концы ремней, прикрепленных к ошейникам Гелерта и других собак. Пешие слуги держали на поводках мастиффов, уже тоже с громким лаем рвавшихся вперед. Почуяв это всеобщее возбуждение, лошади заплясали на месте и вытянули морды. Габи, наблюдавшая из дверей за приготовлениями к отъезду, поспешила к Элеоноре.

– О, пожалуйста, будьте осторожны, госпожа, – принялась толстуха умолять свою питомицу – Не рискуйте понапрасну. Не делайте никаких глупостей! Не нужно пустой бравады!

– Успокойся, Габи, со мной все будет в порядке, – рассмеялась Элеонора. – Какой чудесный день! Я уже почти чувствую вкус жареной оленины!

Услышав, как красавица легкомысленно искушает судьбу, Габи перекрестилась и озабоченно обратилась к Роберту:

– Позаботьтесь о ней хорошо, хозяин! Вы же знаете, какой необузданной она может быть.

– Да, конечно, добрая старая Габи. Не волнуйся. Я присмотрю за ней, – откликнулся молодой человек.

– Храни нас обоих Господь! – вздохнула толстуха.

– Аминь, отозвался Роберт. – Трогаем, Бен, ты готов? – крикнул он. Бен, главный егерь на этой охоте и сын человека, который много лет служил егерем Эдуарда Морлэнда, взлетел в седло и отдавал теперь резки приказы своим людям. – Потрудись сегодня на славу, Бен, и вечером ты получишь столько вина, что сможешь в нем утонуть.

И они тронулись в путь, выехав с полутемного двора на дорогу, залитую светом раннего утра, под солнечные лучи, только начинавшие пробиваться из-за легких, кудрявых облаков.

– Ты чувствуешь, какой воздух? – взволнованно обратился Роберт к Элеоноре. – А как пахнет трава, молодая листва деревьев и пропитанная влагой земля? Все это пьянит, словно доброе старое вино, особенно после того, как мы столько времени провели в четырех стенах.

– Похоже, кони думают так же, – засмеялась в ответ Элеонора, когда Лепида неожиданно прошла несколько шагов легкой гарцующей рысью. Кобылка пританцовывала рядом с огромным старым Сигнусом, как ребенок, выведенный на прогулку добрым дедушкой, а Сигнус выгибал дугой шею и тихонько ржал на игривую лошадку, точно она вселяла в него новую жизнь.

– Он великий охотник, наш старый Сигнус, – гордо проговорил Роберт. – Иной раз кажется, что ему не нужны ни поводья, ни всадник. Ага, а вот наконец и солнце – посмотри, как под его лучами сверкает роса на оградах! Ну прямо россыпь алмазов!

– А ты поэт! – улыбнулась Элеонора. – Никакая это не роса, это капли дождя. Никогда не видала более холодного, хмурого, ветреного края – такого ненастного и такого голого.

Роберт, как всегда, обиделся на её поддразнивания.

– Но ты же видела его только зимой, – в волнении сказал он. – Подожди до весны – и удивишься, до чего красиво станет вокруг. Цветы...

– Знаю, знаю, я же просто шучу, – перебила его Элеонора. – И все-таки, – добавила она с какой-то утомленной ноткой в голосе, – я буду до смерти рада встретить весну, как только Господь пошлет её в эти края. Зима оказалась такой холодной и длинной.

Роберт с беспокойством взглянул на жену. Она никак не может забыть своих родных краев, печально подумал он. Элеонора казалась ему каким-то редким и бесценным существом, вроде экзотической пташки, которую резкая перемена погоды случайно загнала в его дом, как это иногда случается с перелетными птицами из теплых стран. Он все время боялся, что однажды утром проснется и не найдет её рядом с собой.

Они обнаружили оленя в редкой березовой рощице в полумиле от дома. Это был великолепный молодой самец-одиночка, который смотрел на своих врагов скорее с вызовом, чем со страхом. Его прекрасную голову украшали годовалые рога. Бен выпустил на него Леди Брах и её сводного брата Фэнда, двух лучших гончих своры, а потом спокойно и умело выгнал из леса на открытое место.

Олень устроил им хорошую скачку, то открыто несясь прямо перед ними, то петляя и кружа, как заяц. Бен ловко управлял сворой, выкрикивая короткие точные команды и больше полагаясь на самих собак; а тс заставляли оленя все время двигаться, выматывали его, но не позволяли отбежать слишком далеко от дома. Роберт и Элеонора полностью отдались охоте, так что слуги порой с трудом поспевали за ними. Элеонора при этом постоянно поглядывала на Гелерта и была рада увидеть, что, бестолково пометавшись первые несколько минут, тот успокоился и вел охоту как хороший, бывалый пес.