Екатерина Мансурова - Возвращение чувств. Машина. Страница 16

Конечно, это время – пока он не под её присмотром – самое слабое звено в её плане.

Мало ли что может случиться: вдруг приедет кто из начальства, или пришлют какой-нибудь приказ, или ещё что непредвиденное… Остаётся только надеяться на правильность данных установок и верить в методику гипноза.

Семь веков. Если вдуматься – это жутко. И так позорно – она, вроде, образованная, а действительно ничего об этом времени не знает. Ничего, вот выйдет – узнает.

Даже поза лотоса и усиленный аутотренинг не совсем помогли – доля беспокойства всё же оставалась: люди не компьютеры, да и всех случайностей не предусмотришь…

Поэтому когда он загремел ключом в двери, это прозвучало, как райская музыка. Вид его, к счастью, не изменился: развязная походка начальника, пузо впереди, преувеличено грузные шаги.

Вот только глаза…

Взяв миску с очередной порцией каши (она оказалась из пшеницы, то есть – полба), она с мягким нажимом приказала:

– Выполняй все мои приказы. В половине первого будь здесь. А сейчас – иди.

Он вышел, не задерживаясь, и не сказав ни слова.

Пища была нужна ей. Однако жизнь – нужнее. Поэтому к еде она не притронулась.

И как бы ей не хотелось продолжить расспросы, с этим лучше подождать до ночи. А сейчас все его подчинённые увидят – он не задержался. Значит, всё как обычно.

Она прилегла на прелую солому и приказала себе уснуть.

Как бы не так!

Целый час она ворочалась, то выравнивая под собой комки соломы, то проклиная вшей, которых, конечно, не было видно в темноте, но не считаться с которыми оказалось абсолютно невозможно. Затем она плюнула на это дело, и стала усиленно думать.

Когда он явился, как и было приказано, в полпервого, она успела обдумать почти всё. Можно действовать. Однако пока есть время, и эта смена часовых удивлена его ночным визитом не слишком сильно, нужно порасспросить его о главном – кто знает, будет ли у неё в будущем такая удобная возможность…

Она приказала ему сесть на лежак рядом с собой. Он не изменился. Ни дать, ни взять – живой робот. После всего этого нужно обязательно освободить его. Но – так, чтобы он не рассказал ничего ни о помощи ей, ни о её вопросах… Кстати, о вопросах.

– За что меня приговорили к смерти?

– За заговор против короля и покушение на его жизнь.

– Расскажи всё, что знаешь об этом заговоре.

– Вы наняли четверых английских лучников, чтобы они застрелили Его Величество из засады, когда он должен был возвращаться с охоты в свою летнюю резиденцию Мобюиссон. Вы заплатили…

Её разоблачили, покушение не состоялось. Его Величество жив. – вот основное, что она уловила из его пространного и весьма бестолкового и бессвязного рассказа…

– Лучники. Хм. И как же эти храбрые, – или очень глупые, подумала она про себя, – лучники собирались остаться в живых после… того, как всё сделали бы?..

– Для них были приготовлены подставы из свежих лошадей по пути их бегства, вплоть до самого побережья, а там ждал наёмный корабль. Свита и охрана короля не смогли бы их преследовать – их кони были бы утомлены после охоты. Часть денег лучники получили вперёд, остальную – должны были получить по прибытию в Англию, где их уже ждали бы вы.

– И где же сейчас эти лучники? – ответ она знала.

– Никого не поймали…

– Откуда же узнали о них и всем остальном?!

– Задержан и допрошен под пыткой посредник, через которого вы нанимали англичан, и капитана корабля. Это некий Аарон Ван Димен, фламандский ростовщик. Его показания и послужили основной уликой на суде… Кроме того имелось и ваше собственное признание со всеми подробностями вашего плана.

– Что?! Я сама призналась во всём этом?!

– Да, сами. Под угрозой пытки испанским сапогом и водой, которые Его Высокопреосвященство приказал показать вам на двух других женщинах, ведьмах-простолюдинках.

После этого вы долго плакали, но рассказали всё. Подробно.

Вот это мило. Похоже, она действительно организовала покушение. Но почему?.. Что плохого ей сделал этот… Филипп четвёртый?

– Что было на суде? Я призналась во всём и там?

– Нет, на суде вы кричали, что вас запугали, и вынудили принять на себя то, чего вы не делали. Что вы ни в чём не виноваты. Ещё вы обвиняли судей, что они обещали вас помиловать, если вы признаетесь во всём, а они приговорили вас к смерти.

– А что же говорил этот… посредник? И как он… выглядел на суде?

– Он держался уверенно, подтвердил все свои показания. Его, как сотрудничавшего с Судом, приговорили к десяти годам.

– И где же он сейчас? Тоже сидит здесь? – она забыла, что он не в состоянии сейчас оценить её иронию.

– Нет, простолюдины в этом замке не сидят. Ван Димен скончался в тюрьме Парижа, три дня назад, от желудочных колик.

Надо же, как удобно. Единственный и главный свидетель, с показаниями которого что-то явно нечисто, внезапно скончался, дав показания против неё. И скончался после суда.

Похоже, весь этот фарс – и правда: чистая подстава. А через три дня и её бы не стало.

Какая же тайна связана с её жизнью? Чем она так опасна?

– Кто такой – его высокопреосвященство?

– Его высокопреосвященство – мессир хранитель королевской печати, архиепископ Нарбоннский.

– И как он связан со мной?

– Ваш покойный муж был его приближённым. Как он говорил, правой рукой.

– Расскажи мне подробней о моём… муже. И как он стал… правой рукой. Как… умер.

– Ваш покойный муж, Антуан Винсент де Пуассон, был тридцати четырёх лет, когда он скончался от несчастного случая, полтора года назад, во дворце его высокопреосвященства.

Вы с ним были женаты четырнадцать лет. Детей у вас нет. Впрочем, люди говорят, что бесплодны только вы, а у вашего мужа есть внебрачная дочь от крестьянки, пяти лет. Она и сейчас в его бывшем имении, возле шато Пуассон. Вы с вашим мужем все эти годы жили в самом замке, пока три года назад его высокопреосвященство не посетил вас.

После этого он включил вашего мужа в свою свиту, и вы с ним переехали в Париж. Его высокопреосвященство подарил вам дом, и осыпал подарками и своими милостями. Он часто бывал у вас дома, и со свитой, и без неё. После его смерти вы переехали в Пуассон, а затем вас обвинили в заговоре, арестовали и судили.

Господи, неужели всё так банально? Знатный вельможа возжелал жену своего вассала, щедро одарил его, приблизил к себе, а жена не захотела отдаться? Или отдалась, и уже надоела? Или… Какая разница – она знает, кому будет мстить.

– Живы ли родители моего мужа?

– Нет, его мать умерла восемь лет назад, а отец, граф Рене де Пуассон, ещё через два года, то есть шесть лет назад.

– И, стало быть, теперь все его земли и собственность – мои?