Миссия России. В поисках русской идеи - Борис Вячеславович Корчевников Страница 16

Совсем недавно, летом 1999-го, с этой иконой прошел Великий крестный ход по границам России на самолете – пятидневный перелет на расстояние более двадцати пяти тысяч километров вокруг нашей страны. И на исходе этого года изменился ход нашей истории: Россия, растерянная и ослабевшая, развернулась в другую сторону – снова стала обретать силу и подыматься. Старец Николай Гурьянов при жизни говорил, что список с этой иконы надо иметь в каждом доме.

В 2022 году на Изюмском фронте шли очень ожесточенные бои. Полагают, Свое чудо – единение раздробленной когда-то Руси – Богородица еще явит.

Глава 4

Петр III: что это было?

Все достижения эпохи Елизаветы Петровны – только-только начавшееся русское возрождение и русское просвещение – могли быть обнулены стараниями ее преемника, если бы он правил дольше, но, к счастью, ему было отведено всего 186 дней.

Карл Петр Ульрих – внук Петра Великого, сын его дочери Анны и шлезвиг-голштинского герцога, племянник Елизаветы. Само его попадание на трон – еще одно тяжелое эхо петровского закона о престолонаследии.

С женой, будущей императрицей Екатериной II, у Петра отношения были очень странные. Скорее всего, они открыто друг другу изменяли. Екатерина сознавалась, что, когда супруги оставались ночью одни, великий князь доставал свои любимые игрушки и играл до часу или двух ночи. Однажды на приеме по случаю перемирия с Пруссией Петр крикнул через стол на весь зал жене: «Дура!» («Folle») Екатерина заплакала.

За все годы жизни в России Петр русским так и не стал. Православие открыто не любил, выписывал из-за границы лютеранские молитвенники и собирался строить в своем дворце лютеранскую молельню – отговорили. Он даже русский язык толком так и не выучил. Не стеснялся признаваться: «Затащили меня в эту проклятую Россию, где я должен считать себя государственным арестантом, тогда как если бы оставили меня на воле, то теперь я сидел бы на престоле цивилизованного народа» – это была его реакция на то, что его дядя стал шведским королем.

Горячий поклонник Пруссии и ее короля Фридриха II, Петр заказал в свой дворец в Ораниенбауме лестницу из немецкого дерева и сразу же по восшествии на трон поспешил заключить мир с Фридрихом – совершенно позорный и безумный для нас, потому что в Семилетней войне мы практически выигрывали. А немцы, находящиеся на грани полного истощения и уничтожения, и вовсе восприняли этот мир как настоящее «Чудо Бранденбургского дома».

По Петербургскому мирному договору 1762 года мы возвращали завоеванную Восточную Пруссию и отказывались от всех приобретений в ходе Семилетней войны. Все жертвы, весь героизм русских солдат были перечеркнуты. Это выглядело настоящим предательством. Следом Петр всерьез планировал воевать с Данией – давней союзницей России.

Вообще, предательство национальных интересов в нашей истории всегда шло рядом с ненавистью к России и к Русской церкви – вот и Петр успевает издать указ о полной секуляризации церковного имущества! Кто-то считает это важнейшим из его указов[19]. У Церкви (точнее – у Правительствующего синода) изымали их «независимые» земли в пользу государства. На самом деле это был сильный удар по жизнеобеспечению Церкви. Также манифест упразднял ряд монастырей, которых на тот момент во всех епархиях насчитывалось 954. Крестьяне с бывших церковных земель теперь считались государственными. То есть Церковь просто ограбили – впрочем, начал это Петр I, а Петр III лишь продолжил.

Заработать при Петре этот указ не успел. Многие надеялись, что после дворцового переворота о нем совсем забудут, но Екатерина оказалась последовательной продолжательницей дела своего мужа в этом вопросе, хотя приходила к власти в том числе и под лозунгами защиты чистоты православия. В Манифесте Екатерины II по случаю восшествия на престол от 28 июня (9 июля) 1762 года Петру ставилось в вину его желание реформировать Церковь по протестантскому образцу: «Церковь наша греческая крайне уже подвержена оставалась последней своей опасности переменою древнего в России православия и принятием иноверного закона». Подробности этой истории будут приведены уже в следующем разделе.

Продолжит и разовьет Екатерина и еще одну – может, самую фатальную ошибку мужа: изданный Петром III Манифест о вольности дворянства давал этому и так уже достаточно облагодетельствованному сословию неслыханные привилегии. Петр I когда-то принудил дворян к обязательной и поголовной повинности служить всю жизнь государству, при Анне Иоанновне дворяне получили право выходить в отставку после 25-летней службы, теперь, при Петре III, дворянство получало право не служить вообще.

На самом деле было и в указе о секуляризации земель, и в Манифесте о вольности дворянства некое рациональное зерно: крестьяне в значительной мере восприняли эти законы как шаг к крушению крепостного права: ведь если дворяне освобождались от госслужбы – а только на этом основании к ним прикреплялись крестьяне, – то и крестьяне должны освободиться, это логично. После отъема земель у Церкви крестьяне становились государственными – что тоже воспринималось как шаг к свободе.

На деле все привилегии, положенные дворянам прежде как служилому сословию, почему-то не только не отняли, но и умножили. В это же самое время крестьяне в своих правах все больше поражались. Например, помещик получал право переселять крестьян из одного уезда в другой, крепостным становилось сложнее перейти при желании в купеческое сословие. А на крестьянские бунты, что вспыхивали и жестко подавлялись при Петре III, царь реагировал примерно так: «Намерены мы помещиков при их имениях и владениях ненарушимо сохранять, а крестьян в должном им повиновении содержать» – это из манифеста по поводу бунтов в Тверском и Клинском уездах.

Само собой, зревший революционный раскол в стране только усиливался. Современник Петра III Фонвизин в «Недоросле» аллегорически назвал этот манифест «Законом о беззаконии».

Кажется, даже слон в посудной лавке ведет себя аккуратнее в сравнении с тем, что вытворял Петр III со страной. Для него вся она была словно его большая потешная крепость или игровая комната. Из дел этого правления можно сделать только два вывода: у трона был либо засланный враг, прусский шпион, которым руководила закулиса, либо человек с большими проблемами психического свойства. Либо и то, и другое одновременно.

Иначе чем объяснить, что новый царь вернул ко двору всех тех, кого его тетя от него отстранила, от кого Россия буквально стенала, окрестив их время «бироновщиной» и «оккупацией без войны»? Из ссылки были возвращены фаворит императрицы Анны Иоанновны Бирон и генерал-фельдмаршал граф Бурхард Христофор Миних, ветеран дворцовых переворотов. Двор и элиты снова наводнились немцами – голштинскими родственниками Петра III.

Его сместили и, скорее всего, убили в Ропше. Он даже короноваться не успел, что крайне странно: то ли и впрямь планировал