Еврейский Белосток и его диаспора - Ребекка Кобрин Страница 16

Такая риторика с акцентом на отличительных чертах жителей Белостока побуждала еврейских рабочих рассматривать свою трудовую деятельность одновременно как нечто, что укореняет их в местном окружении и связывает их с широко распространенной идеологической революцией. Даже когда с 1900 по 1902 год в Белостоке размещался центральный комитет «Бунда», редакторы Der bialistoker arbeter по-прежнему подчеркивали, что региональная и классовая идентичность читателей тесно переплетаются. Еврейский социализм, как утверждали редакторы, предполагал стремление улучшить условия в Белостоке, а также свергнуть царя[195]. Включая в призывы к революции религиозную терминологию и понятия региональной лояльности, редакторы Der bialistoker arbeter привлекли в ряды партии сотни еврейских рабочих. Талант бундовских лидеров говорить на языке, который находил отклик у еврейских рабочих-мигрантов, сделал белостокское отделение «Бунда» одним из самых сильных и активных в Российской империи[196].

Илл. 8. Портрет двух ткачих, около 1930 года. Женщины принимали активное участие во всех процессах текстильного производства Белостока в конце XIX – начале XX века. С разрешения Forward Association и правообладателей коллекции Алтера Кацизне

Однако первоначальный успех «Бунда» посеял семена его медленного упадка. По мере того как росла популярность «Бунда», российская полиция на местах начала угрожать еврейским владельцам фабрик, покрывавшим евреев – членов «Бунда»[197]. Парадоксально, но, хотя такие действия полиции объединяли еврейских рабочих и фабрикантов, они также создавали напряженность в рядах самого «Бунда». Некоторые члены «Бунда» считали, что усилиям полиции необходимо противопоставить тактику террора, обычно используемую анархистами. Руководство «Бунда» в Белостоке категорически противилось такому курсу. Отвечая на этот новый вызов, «Бунд» утверждал: «…анархисты с их мелкими и недальновидными целями [являются] террористами, [которые] дают массам ложную надежду; они ослепляют их ложной тактикой, подрывающей независимость рабочего класса»[198].

Отказ местного комитета принять тактику террора побудил многих бундовцев перейти в более радикальные революционные партии. Выход из «Бунда» не следует рассматривать как свидетельство утраты влияния этой партии: совсем наоборот, Бунд преуспел в своей цели – убедить традиционно мыслящих рабочих в том, что им следует бросить вызов царю. Успех «Бунда» отчетливо виден и в том, что практически каждая революционная партия в России и Польше в конце XIX века имела активно действующие отделения в Белостоке[199]. Например, Партия социалистов-революционеров (эсеров), которая была привержена террористической тактике насилия, имела особенно энергичное отделение в Белостоке, которое в 1903 году успешно организовало убийство начальника белостокской полиции[200].

Однако революционные решения, предложенные «Бундом» для решения проблем, стоявших перед еврейскими рабочими-мигрантами, нравились далеко не всем: многие обращались к Самуилу Могилеверу, главному раввину Белостока, привлеченные его сионистским видением ситуации существования евреев в их новом доме[201]. Могилевер прибыл в Белосток из Радома в 1883 году, чтобы в качестве главного раввина Белостока сменить умершего в 1882 году Йома Това Липмана Гальперина[202]. Многие (особенно западные еврейские лидеры) считали Могилевера «выдающимся национальным лидером», чей талант проявился в 1881 году, когда после ряда погромов, случившихся в том году, он выступил за то, чтобы восточноевропейские евреи переселялись на землю Израиля для решения «еврейской проблемы»[203]. Для достижения своей главной цели – возвращения евреев на их древнюю родину, Могилевер активно собирал денежные средства[204] и вдохновлял сотни белостокских евреев сплотиться в поддержку его дела[205]. В 1882 году Могилевер был среди выдающихся деятелей, участвовавших в основании «Хиббат Цион», организации, члены которой выступали за то, что евреи Белостока должны формировать национальные амбиции, аналогичные амбициям других восточноевропейских групп населения.

Популярность идеологии «Хиббат Циона» среди евреев Белостока была связана с тем, что ее пылкие националистические призывы идеально вписывались в культурный ландшафт Белостока, где споры о национализме держали в постоянном напряжении многонациональные слои белостокского населения[206]. Идея построения еврейской родины в Палестине давала евреям Белостока свою национальную идеологию, подобную идеологии польского и литовского меньшинств, в окружении которых жили евреи Белостока. В результате сотни белостокских евреев были привлечены в белостокское отделение «Хиббат Циона», несмотря на то что эта организация была полулегальной и не одобрялась рядом раввинов-традиционалистов[207]. Письмо членов белостокского отделения «Хиббат Цион» к будущим благотворителям, проживающим в Париже, иллюстрирует популярность и влияние этой организации:

Мы, дети Белостока, пробудились от зова пустыни и стремимся пробудить в вас эту любовь к нашей земле… Многие великие люди и лидеры нашего города объединились и основали общество под названием «Хиббат Цион», чтобы распространять эту идею переселения на нашу Святую Землю путем покупки земли для ведения сельского хозяйства и поддержки колонистов, желающих там жить… Мы благодарим Бога за то, что есть такие замечательные представители еврейского народа, как вы [в Париже], которые поддерживают это начинание и понимают ужасное положение многих семей в Восточной Европе, в том числе многих замечательных людей нашего города…[208]

Называя себя одновременно «детьми Белостока» и преданными Сиону, члены «Хиббат Цион» демонстрировали, насколько переплетено их представление о себе как о сионистах с пониманием себя как белостокцев. Благодаря неуклонным усилиям и активной деятельности местное отделение «Хиббат Цион» не только объединило евреев с большим национальным движением, но и укрепляло их региональные связи. Белостокская ассоциация по покупке земли, сионистская организация, базирующаяся в городе, дает еще один пример иллюстрации этого тезиса: она собирала деньги для переселения в Палестину только евреев из Белостока (а не всех желающих восточноевропейских евреев). В 1913 году Белостокская ассоциация по покупке земли потратило 140 000 франков на Кфар Урия, крупнейшую частную групповую покупку земли в Палестине до начала Первой мировой войны[209].

Могилевер опирался на эту двойную идентичность своей паствы и это помогло ему, продвигая сионизм в Белостоке, получить более значительную власть в «Хиббат Цион» – организации, лидерство в которой, как отмечает историк Эхуд Луз, делилось между ее основателями, раввинами-традиционалистами с их убеждениями и по преимуществу секуляризованной и аккультированной группой участников в Одессе[210]. Приверженность этих «детей Белостока» своему главному раввину и сионистскому делу помогла Могилеверу в 1889 году сместить одесского главу отделения Хиббат Цион Леона Пинскера и возглавить организацию[211].

Подобно «Линес Хацедек», «Хиббат Цион» продвигала сионизм посредством радикально новых организационных тактик, в частности через спонсирование многочисленных общественно-политических мероприятий, в которых участвовали представители всех классов, а также женщины. Из «Хиббат Циона» выросли десятки новых организаций, таких