Генри Хаггард - Люди тумана Страница 16

— Это правда, Перейра, — сказал Ксавье, громадного роста португалец с примесью негритянской крови и зверским лицом, тот самый человек, следом за которым Леонард с Оттером и Соа прошли в ворота. — Я говорил вам об этом!

— Лучше бы вы оставили его в покое, — прорычал в ответ Перейра. — Мне не нравится вид вашего приятеля. Может быть, он капитан английского военного судна, переодевшийся в наше платье!

Дело принимало серьезный оборот, и Леонард увидел, что надо действовать решительно. Как бы потеряв терпение, он закончил грубо:

— Черт вас всех побери с вашими подозрениями! Говорю вам, что мое судно с товаром стоит в гавани. Я полуангличанин, полукреол и такой же хороший человек, как каждый из вас. Смотрите, дон Перейра, если вы или кто-нибудь из ваших товарищей осмелится сомневаться в правдивости моих слов, пусть выступит вперед, и я живо разорву ему глотку! — и Леонард, грозно нахмурившись, сделал шаг вперед, положив свою руку на эфес сабли.

Эти слова моментально произвели желаемое действие. Перейра немного побледнел под своей желтой кожей, так как, подобно большинству жестоких людей, он был отъявленный трус.

— Полно! Я вижу, что вы — добрый малый. Я хотел только испытать вас. Вы знаете, мы должны соблюдать большую осторожность. Дайте вашу руку, и добро пожаловать! Я вам верю, а старый Антонио ничего не делает наполовину!

— Лучше еще испытать его немного, — заметил молодой человек, стоявший рядом с Перейрой, — пошлите за рабом, и пусть наш гость даст нам обычное доказательство, то есть собственноручно зарежет его, — это самое лучшее!

Перейра было замялся.

— Молодой человек, — закричал Леонард яростно, — я перерезал горло большему числу людей, чем те, которых хлещут бичами. Но вы хотите доказательства, и я могу вам его дать. Идите сюда, молодой петушок, идите! Здесь достаточно светло, чтобы пощипать у вас перья или перерезать вам горло!

Работорговец, видя атлетическую фигуру и смелые глаза Леонарда, остановился в нерешительности, осыпая Леонарда ругательствами.

Перейра поспешил прекратить ссору.

— Тише! — загремел он в бешенстве своим могучим голосом. — Я принял этого человека, и он будет нашим гостем. Неужели моих слов недостаточно для такого молодого горлопана, как ты? Заткни свой рот, или, клянусь святыми, я закую тебя в цепи!

Работорговец повиновался. Возможно, что он сам был рад удобному случаю избежать борьбы с Леонардом; бросив на последнего злобный взгляд, он замолчал.

Перейра подозвал Леонарда, пожал ему руку и приказал рабу принести вина для нового гостя. Затем он обратился к собранию с речью:

— Дети мои, мои дорогие товарищи, мои верные, испытанные друзья! Наступил печальный для меня момент, когда я, ваш старый предводитель, должен проститься с вами. С завтрашнего дня гнездо больше не увидит Желтого Дьявола, и вы должны найти себе другого главу. Увы! Я постарел, а торговля теперь не та, что была прежде, эти проклятые англичане и их крейсеры, шныряющие повсюду в наших водах, чтобы отнимать у честных людей плоды их трудов, довели меня до этого. Пятьдесят лет я занимался этим делом. Думаю, что местные аборигены вспомнят обо мне как об их благодетеле. Ведь разве около двадцати тысяч молодых людей не прошло через мои руки, не было избавлено мною от проклятия варварства и не было послано изучать блага цивилизации и мирные искусства в домах добрых и снисходительных господ? Иногда во время наших маленьких экспедиций проливалась кровь. Я сожалею об этом, но что поделаешь? Этот народ так упрям, что не может понять, как хорошо для него покориться моей власти. Когда нам мешали в нашем добром деле, приходилось сражаться. Мы все хорошо знаем горечь неблагодарности, но должны переносить ее.

Я удаляюсь с теми скромными сбережениями, какие мне удалось собрать за свою трудовую жизнь, удаляюсь, чтобы провести закат дней своих в мире. Но мне надо устроить еще одно маленькое дельце. Во время нашего последнего путешествия, на наше счастье, к нам в руки попала дочь проклятого англичанина. Я привез ее сюда и просил вас собраться здесь, чтобы выбрать между вами ей супруга, как велит сделать мой долг. Я не могу взять ее с собой, так как вблизи Мозамбика, куда я переселюсь, ее присутствие у меня могло бы дать повод к неприятным расспросам. Вот почему я и решил великодушно передать ее другому.

Но кому отдать эту драгоценность, эту жемчужину, эту прелестную, милую девушку? Находясь среди столь уважаемых господ, как вы, разве я могу поставить одного выше другого и объявить его более достойным девушки? Я не могу сделать этого, я должен предоставить все случаю: я знаю, что небо сделает лучший выбор, чем я. Поэтому тот, кто сделает мне самый щедрый подарок, получит эту девушку, чтобы она услаждала его своей любовью. Сделает подарок, заметьте, а не заплатит цену!

Быть может, будет лучше всего установить, что размер подарка будет определен обычным путем, посредством состязания, в унциях золота, если вам угодно?

Еще одно условие, друзья мои. Все должно быть сделано как следует: церковь произнесет свое слово, и тот, кого я изберу, должен обвенчаться с девушкой здесь, в нашем присутствии. У нас ведь есть под рукой священник, и неужели мы не найдем для него дела?

Теперь, дети мои, пора, приступим к делу. Эй, вы, приведите девушку!

Речь Перейры прерывалась возгласами самого иронического свойства, а объявление о предстоящем браке было встречено взрывом смеха.

Через несколько минут показалась фигура в белом. Ее сопровождало несколько человек.

Легкими, быстрыми шагами женщина прошла по открытому пространству, освещенному лунным светом, подошла к веранде, где и остановилась. В первый раз Леонард увидел Хуанну Родд. Она была высокого роста, чрезвычайно стройная. Темные волосы были завязаны узлом на затылке ее прекрасной головы. У нее были необыкновенно тонкие черты и прекрасный цвет красивого лица, но замечательнее всего были глаза — большие, выразительные, со смелым и вместе с тем нежным выражением, цвет которых изменялся от серого до голубого, в зависимости то падавшего на них света. Одета она была в роскошное арабское платье.

Остановившись, Хуанна заговорила чистым, приятным голосом:

— Что вам еще нужно от меня, дон Антонио Перейра?

— Голубка моя, — отвечал Перейра грубым и насмешливым тоном, — не огорчайтесь вашей неволей. Я обещал вам найти супруга, и вот все эти любезные господа собрались здесь для того, чтобы я мог сделать между ними выбор. Теперь ваш брачный час настал, моя голубка!

— В последний раз прошу вас, — заговорила снова девушка. — Позвольте мне уйти, умоляю вас!