Майкл Гир - Люди Волка Страница 16

— Это было прежде. Его Сила ушла. Уже много дет назад.

— Не знаю. — Серая Глыба подогнула ногу, поморщившись от боли в опухшем суставе. — Помнишь, как заболел мой последний зуб? Половину лица разнесло…

Обрубленная Ветвь прыснула и, хихикая, затрясла головой при этом воспоминании.

— Ну и рожа у тебя была тогда — просто моржовый пузырь…

— Да, а помнишь, что сделал Кричащий Петухом?

— Не дуйся на меня, старая карга, конечно же помню. Никогда не забуду, как ты взвыла, — что твоя волчица! — когда он натянул тебе на нос ракушку. — Обрубленная Ветвь хлопнула себя по колену. — Сколько молодых охотников держали тебя, пока Кричащий Петухом тебя исцелял? Пять? Десять?

— Какая разница. — Серая Глыба ощетинилась, морщины на ее лице натянулись от напряжения. — Он спас мне жизнь, вот что важно!

— Ух ты, спас! — презрительно причмокнула Обрубленная Ветвь. — Да он просто проколол твою щеку костяным шилом. Эдак и я могу.

Помедлив, Серая Глыба угрюмо произнесла:

— Все равно. Он спас мне жизнь. — Она вновь помолчала. — Я пойду на север.

Обрубленная Ветвь тщательно выскребла из кости остатки мозга; потом она слизала жир со своих пальцев и разломала кость на мелкие части, которые можно будет после проварить в воде.

— Что ж… Иди. Сама увидишь, куда приведет тебя его Сила. Ты еще успеешь повернуть на юг, если только один из этих Других не проткнет тебе кишки своим копьем.

Серая Глыба бросила на свою подругу долгий, внимательный взгляд, водя языком по беззубым деснам:

— Лучше уж копья, чем эти Духи Великого Ледника.

— На что им старая карга вроде тебя? Ты разве что немного обеспокоишь их. Занесешь к ним заразу… Серая Глыба чуть улыбнулась:

— А Прыгающему Зайцу я сказала идти с Бегущим-в-Свете.

— Что? Это не дело! — вспыхнула Обрубленная Ветвь. — Твой сын должен остаться с тобой. Поющий Волк и этот ни то ни се, как бишь его, Издающий Клич, — оба идут со Светом. В отряде Кричащего Петухом мало хороших охотников. А если ты считаешь, что на самом-то деле надо идти на юг, отчего ж ты…

— Хватит и одного Вороньего Ловчего.

— Ну уж! Он вас втравит в потасовку с этими Другими — вот и все. Молодой дурень! Ему бы только повоевать. В крови у него какая-то порча. Я помню, когда он родился… Кровь… Дурная кровь.

Серая Глыба выглянула сквозь отверстие в пологе — узнать сколько времени осталось. Тусклый и серый дневной свет уже окутывал небо.

— Они собираются. Я слышу их… — Вдруг, словно спохватясь, она спросила:

— Ты вправду думаешь, что Цапля ушла туда?

— Я не думаю, а знаю. Я сама это видела.

— Большая часть Народа считает, что рассказы о ней просто выдумки, что Цапли и не было-то никогда на самом деле…

— Только старики могут ее помнить. Серая Глыба смущенно нахмурилась:

— Рассказывают, что, дескать, она была злой, вступила в союз с Силами Долгой Тьмы. Почему она ушла? Племя изгнало ее?

Обрубленная Ветвь печально покачала головой:

— Нет. Она сама ушла. Хотела остаться в одиночестве — так она сказала. — В голосе старухи прозвучало подобие стыда — стыда и раскаяния.

Серая Глыба испытующе взглянула на ее удрученное лицо:

— Что ты сделала? Убила мать Цапли? Ты так смотришь…

— Не расспрашивай о том, что тебя не касается…

— Ладно, — устало ответила Серая Глыба. — Я просто так, к слову.

Обрубленная Ветвь медленно встала на ноги и подала руку своей беспомощной подруге, тоже силившейся подняться.

— И ты собираешься в дальний путь? Ты же и на ногах-то не стоишь.

— Заткнись, старая насмешница, — огрызнулась Серая Глыба, но руку ее взяла и, скрипя старыми костями, неловко поднялась на ноги. — Когда я иду, я еще ого-го! Мне бы только сойти с места, а там меня не остановишь. Слишком я много рожала — вот мои бедра и ослабели…

Непривычно мягким для нее голосом Обрубленная Ветвь ответила:

— Ну так вовсе не садись. Меня не будет рядом — кто тебе поможет встать на ноги?

Серая Глыба кивнула и, распахнув полог шатра, вышла наружу. В тусклом утреннем свете увидела она, как Кричащий Петухом собирает тех из Народа, кто решил идти с ним.

— Да будешь ты среди звезд, — прошептала она и, сморщив свое дряхлое лицо, сморгнула слезу. А потом поковыляла к людям, сгрудившимся вокруг старого шамана.

Обрубленная Ветвь глядела ей вслед, и боль утраты, давно знакомая боль, сжимала ее сердце.

6

Волчий Сновидец…

Бегущий-в-Свете оглянулся и увидел, что у него за спиной стоит Прыгающий Заяц. Так его теперь звали — по крайней мере те, кто поверил в его Сон. Другие… что ж… Вороний Ловчий назвал его ребенком. Этого и следовало ожидать. Они с детства по каждому поводу готовы были порвать друг другу глотку — Бегущий-в-Свете и сам не понимал почему. И все равно это было горько.

— Кажется, все вещи собраны, — сказал Прыгающий Заяц. — Народ готов. Времени у нас немного: свет сейчас стоит недолго.

— Знаю. — Бегущий-в-Свете, не удержавшись, на мгновение взглянул туда, где собирал свой отряд Кричащий Петухом. Стольких друзей он навсегда оставляет! И среди них — Пляшущая Лиса… Боль обручем стягивала его сердце. — Я готов.

Прыгающий Заяц поймал его взгляд и нахмурился:

— Ничего не поделаешь. Она принадлежит ему. Ее отец отдал ее ему в уплату за исцеление от болезни. Она в долгу перед ним. Таков уж порядок.

— Знаю. Только, думаю, больше у меня случая не будет. Если я сейчас не пойду и не заберу ее с собой…

— Так всегда кажется. Я сам пережил это, когда моя первая любовь вышла за другого. А теперь меня все знают и почитают. В следующее Обновление я найду себе жену. Вот увидишь. И ты жди Обновления. — Он обнял Бегущего-в-Свете за плечи, а потом повернулся и опять нырнул за полог чума.

Бегущему-в-Свете все больше хотелось остаться в одиночестве. Он обогнул высокий сугроб; отсюда не было видно их лагеря. Страх жег его потроха, они словно сцепились в извивающийся клубок, как те личинки глистов, что извлек он однажды из чрева убитого оленя. Всю жизнь его преследовали во сне незнакомые лица и голоса, окликали его из какой-то гулкой воронки в его сознании. Один голос заглушал все остальные — женский. Сейчас он как будто предчувствовал встречу с обладательницей этого голоса. Это страшило его. «Вправду ли все это было или привиделось? Что если я поведу мой Народ за Волчьим Сном… и приведу к погибели?» Волк действительно посетил его, он знал это. И все же его душу смущало какое-то сомнение, будто чье-то колдовство стремилось поколебать его веру. Может быть, этот встреченный во Сне человек из Других проклял его, навел на него эту порчу?

Затянув потуже тесемки своего капюшона, сделанные из оленьих сухожилий, он бросил усталый взгляд на пустынную равнину. Пелена снега, колеблющаяся на ледяном ветру, висела над самой землей. В сверкающе-белом небе парили вороны, и солнечные лучи оставляли серебристые отсветы на их черных, как полночь, крыльях.