Станислав Иродов - Мангуп (СИ) Страница 16

     Через девять месяцев у Марии родилась девочка. Всё больше восхищался Александр силой и мудростью Господаря Молдовы. Но Мария сказала как-то Александру:

     – Не любит он меня.

     – А ты?

     – Мы, женщины, что адыги, что гречанки, любим или не любим, а всё равно любим.

     – Откуда в тебе эта приниженность? Ведь в нашей семье жёны всегда были свободны, и их уважали?

     – Уважали. Но женились не по любви, а по политической целесообразности. Отец женился на черкесской княжне из рода Цымблаков, нашей маме, даже не взглянув на неё ни разу. Так же поступили и со мной. Мы, женщины, лишь инструмент в руках мужчин. Наш род от Комнинов, Палеологов и Асанов - византийской императорской династии и болгарских царей. Благодаря этому династическому браку, Штефан обрел право объявить себя царем. Он и собирается так поступить в ближайшее время. Лишь для этого я нужна Штефану.

     – Нам, Гаврасам, приходится, в первую очередь, думать не о себе, а о стране. Вот и женимся на благо Феодоро, часто жертвуя собственным счастьем. Так и Господарь Молдовы. Не повезло тебе, Мария. Но это судьба женская. Терпи и люби своего мужа.

     – Постараюсь. Лишь бы он не полюбил другую.

     В конце лета дочка Марии тяжело заболела. У неё начались судороги, и на какое-то мгновение девочка перестала дышать. Пришёл Александр. Позвали Штефана. Мария бросилась к нему вся в слезах:

     – Наша девочка умирает. Ей срочно нужен лучший лекарь.

     – Мои лекари лечат только раненых. Дочь я лечить не позволю. Она должна сама выкарабкаться. Мне нужны сильные дети. Слабые пусть погибнут. Иначе род мой не выживет на этой Земле.

     Дочь Марии выкарабкалась, выжила. И Мария была очень этим горда. Но на Штефана всё-таки негодовала: «безжалостный он».

     – Нет, он мудрый,– возразил Александр. Только сильные имеют право на жизнь. Иначе выродится род людской.

     – И тебе не жалко детей?

     – Если сажать гнилые семена, то весь урожай погибнет. Это как гангрена на пальце. Палец жалко, но не отруби его, и погибнешь сам. Нет, мне не жалко больных и слабых детей. Они – это гангрена на теле человечества. Штефан абсолютно прав.

     – Все вы, мужики, изверги.

     – Рожай больше, и тогда не будешь дрожать над каждым хилым ребёнком.

     – Сам рожай больше, советчик!– возмутилась Мария, и стала кормить грудью расплакавшуюся малышку.

Глава 3. Чужая война.

     Штефан объявил подготовку к походу. Александр волновался: впервые в жизни ему предстояло сразиться с врагами в открытом бою. Он никак не мог решить, что выбрать в качестве главного оружия: отцовский булатный меч или саблю из индийского булата, подаренную отцом. Наконец, после долгих размышлений, он выбрал саблю, и под руководством Теодорика повторял некоторые изощрённые приёмы сабельного боя. Мария, по черкесскому обычаю, сама сделала новые ножны для сабли брата, обтянув их красным бархатом.

     Накануне похода пир давал воевода Бассараб. Гуляли до полуночи. Утром, невыспавшийся Александр стал во главе небольшого конного отряда молдаван, выделенного ему Штефаном. Когда Сучава с провожающими: жёнами, детьми и стариками осталась позади, Александр пытался уснуть в седле, как это делают татары, но всякий раз заваливался на бок, так что Тео приходилось подхватывать княжича. Тот таращил изумлённые глаза, пока не просыпался окончательно.

– Зачем ты меня разбудил?

– Ты падал.

– Выдумываешь, наверно. Во мне течёт татарская кровь, а значит, я не могу упасть.

– Иногда и татары падают.

А потом всё повторялось сначала:

– Зачем ты меня разбудил?

– Ты падал……

      Большое войско собрал Воевода Штефан. Разделил его на две неравные части по примеру Московского князя Ивана и бросил на Мунтению. Впереди основной армии над волнами колышущихся всадников плыло красное знамя с Георгием Победоносцем, попирающим змия – хоругвь господаря Молдовы. Его собственными руками вышила малолетняя дочь Господаря Елена.

Штефана водэ окружала личная гвардия в кирасах, вооружённая алебардами и сердцевидными железными щитами с изображением головы быка.

Армия Молдовы вторглась в Валахию у Милкова, продвигаясь через Рымнику, Сэрат, Бузэу, Гергица.

     Два дня войско стояло у мелкого ручья, который, почему-то, называли «потоком». Разведка определила местонахождение армии Рады Красивого. На Военном совете был составлен план сражения, но Александр не входил в Военный совет и не знал положения дел.

Только за час до намеченного времени в ночь с 20 на 21 ноября 1473 года были разосланы всадники калараши с приказом поднять армию и приготовиться к атаке.

     Тео легонько потряс Александра:

     – Вставай, княжич! Назначено время атаки.

     В маленьком шатре было безумно холодно. Княжич схватил котелок с тлеющими углями, прижал его к животу. Чуть согревшись, Александр сходил по нужде, позавтракал хорошим куском холодной свинины с горячим чаем, заваренным на костре, а потом встал посреди шатра, готовый к непростой процедуре облачения.

Двое слуг достали из сундука германский готический доспех работы аугсбургского оружейника Хельмшмидта с обильным рифлением, и стали ловкими, уверенными движениями одевать княжича. На шёлковый, шитый золотой нитью поддоспешник – пурпуэн, набитый хлопковой ватой с подкладкой из дорогого льна, надели кирасу, почти не стесняющую движения.

Пока слуги застёгивали хитрые застёжки, Александр подумал, что если он останется после боя без помощников, то не сможет раздеться, и умрёт в этом железном коконе.

Когда процедура облачения закончилась, Александр пристегнул к поясу длинную саблю из индийского булата с крестом перед рукоятью и огнивом, защищающим руку от скольжения вражеского лезвия.

Перед шатром уже стоял боевой молдавский скакун в доспехах.

     Ещё не рассвело. В сумерках тихо строилась кавалерия. Кони всхрапывали в темноте.

Под светом неярких звёзд прозвучала команда: «В атаку, рысью, марш!». Кавалеристы дали шпоры лошадям и пошла лава на врага. Потом прозвучала команда: «В галоп!». И тогда лава, набирая скорость, стала неудержимой, смертоносной, словно это вулкан бросил огнедышащее пекло прямо в лицо врагу.

Не ждал воевода Радул ночного удара конницы. Грозный топот тысяч копыт поверг мунтян в шок. В страхе разбегались они в разные стороны, пытаясь спрятаться от разящих мечей. Только некоторые прижимались спинами друг к другу, и пытались организовать оборону.