Светлана Найцева - Доисторическая история Страница 16

– Нгао не может вернуться!

– Нгао сделала что-то нехорошее? – понял Олан. – Поэтому дочь Тхена боится возвращаться?

– Нгао убила Тхена сына Ога. Тхен хотел убить Нгао, и Нгао убила Тхена. Сиху убьют дочь Тхена, если Нгао вернется.

– Нгао не вернется, – решил Нуо. – Нуо будет защищать дочь Тхена. Нуо сын Сиума и Олан сын Нома убьют любого, кто посмеет обидеть маленькую сиху.

– Почему сын Сиума так говорит? Что Нуо и Олан хотят от Нгао?

– Нуо хочет, чтобы Нгао стала женой Нуо сына Сиума и вошла в дом Нуо.

– Нгао не станет ничьей женой! – возразила она и напряженно сжалась в ожидании гнева карамов.

– Нуо понимает, – спокойно кивнул сын Сиума. – Пусть Нгао не боится. Нуо приведет Нгао в дом и назовет женой. Сын Сиума не будет обижать дочь Тхена. Нгао станет для Нуо сестрой, как Эяо. Нуо никогда не обидит маленькую сиху.

– Почему Нуо так говорит?

Она боялась этих людей. В то же время ей вдруг стало страшно, что они действительно оставят ее и уйдут. Она больше не выдержит одиночества.

– Нуо любит сиху, – все так же серьезно ответил он. – Сын Сиума хочет помочь Нгао.

– Любит? – переспросила она. – Что это такое? Нгао не знает такого слова.

Нуо и Олан переглянулись.

– Нгао очень красивая, – попытался объяснить Нуо. – Дочь Тхена нравится Нуо. Нуо хочет охранять Нгао, беречь, как мать бережет ребенка. Нуо хочет обнять Нгао и никого не подпускать.

Нгао вдруг вспомнила, как Олан играл с женщиной на пляже. Ни один мужчина ее племени никогда не был так нежен с женщиной.

– Вчера утром Нгао видела, как сын Нома играл с женщиной, – задумчиво проговорила она. – Олан любит эту женщину? Это карамы называют любовью?

– Это была Эяо сестра Нуо, – ответил Олан. – Сын Нома очень сильно любит дочь Сиума. Олан убил Ирра, чтобы подарить шкуру Эяо.

– Нгао не понимает. Нгао всегда били отец и братья. Если бы Нгао осталась в племени, Нгао бил бы Милон.

– Нгао поживет с карамами и все поймет, – решил Нуо. – Пусть Нгао поест с Нуо и Оланом. Дочь Тхена проголодалась за день.

Олан снял с огня прожарившееся мясо и рыбу. Плотнее запахнув свою шкуру, Нгао робко подошла к костру и села между карамами. Сын Нома оказался слева от нее, а сын Сиума справа. Нуо протянул ей ветку с насаженным на нее куском мяса.

Нгао несмело принялась за еду, потихоньку разглядывая карамов. Они нравились ей все больше. Оба карама ели, даже не глядя на нее.

Перед глазами снова всплыло лицо Тхена. Какое-то животное выражение было у него там, на берегу. Однажды Милон подстерег Нгао у озера. У него был мутный взгляд и тяжелое дыхание. Дочь Тхена тогда с трудом убежала от него.

У Олана и Нуо взгляд был спокойный и доброжелательный, словно Нгао действительно была их сестрой. Как только она доела мясо, Нуо протянул ей на ветке рыбу. Нгао благодарно взглянула на него.

– Пусть Нгао ложится спать и ничего не боится, – проговорил Нуо, когда она поела. – Завтра Нуо и Олан возвращаются домой.

Нгао вернулась на постель. У сиху на постели из шкур обычно спал отец, иногда вместе с матерью. А дети всегда ложились на голой земле, лишь в сильные холода укрывались шкурами.

Прикрыв глаза, Нгао потихоньку наблюдала за карамами. Они еще некоторое время тихо разговаривали у костра. Потом Нуо сын Сиума отошел вглубь пещеры и лег спать прямо на земле, а Олан сын Нома остался следить за костром. Нгао спокойно уснула под такой охраной.

Олан продежурил у костра полночи, затем разбудил Нуо, а сам лег спать. Сын Сиума остался дежурить до утра.

На рассвете он разрезал оставшуюся рыбу на три части, отрезал каждому по большому куску мяса и пристроил все это жариться над костром. Вскоре проснулся Олан. Сладко потянувшись, он подсел к костру рядом с Нуо.

Нгао проснулась от запаха жареного мяса и негромких голосов. Оба карама уже сидели у костра. Она неслышно села на постели.

– Дочь Тхена проснулась? – не оборачиваясь, проговорил сын Сиума. – Мясо готово. Пусть Нгао идет есть.

Он все так же говорил на языке сиху.

Нгао несмело подошла и села с ними. Теперь Нуо сидел слева от нее, а Олан справа. Сын Сиума протянул ей воду в лиственном мешочке, кусок рыбы и кусок мяса. Нгао с удовольствием попила и принялась за еду.

Дома Тхен ел один или вместе с сыновьями, а Ула и Нгао доедали остатки, если вообще что-то оставалось. Поэтому она почти всегда ходила голодная.

– Нгао пойдет с Нуо сыном Сиума и Оланом сыном Нома? – спросил Нуо.

Нгао удивленно посмотрела на него. До сих пор ее мнением как-то никто не интересовался. Все решения в доме всегда принимал Тхен. И вчера сын Сиума как-то странно выразил свое желание взять ее в жены. Он спрашивал согласия Нгао.

– Нуо и Олан не хотят оставить Нгао, – после паузы ответила она. – Нгао пойдет с Нуо и Оланом, чтобы не возвращаться в племя.

– Нуо рад, – кивнул сын Сиума. – Нгао обещает, что не будет убегать?

– Нгао не убежит. Нгао боится, но не будет убегать.

Нуо нарезал оставшееся мясо и пристроил его жариться над костром. Олан взял приготовленные с вечера лианы и начал плести сеть. Нгао внимательно наблюдала за его действиями.

– Нгао хочет попробовать? – заметил ее интерес сын Нома.

– Что Олан делает? – спросила она.

– Олан делает сеть. Сын Нома завернет в сеть шкуру Ирра и повесит на плечо. Тогда руки Олана останутся свободными.

– Нгао никогда такого не видела.

– Это просто.

Мешая слова своего и чужого языка, Олан стал объяснять, как плетутся ячейки сети. Через несколько минут Нгао попробовала плести сама. Первое время она путалась, а потом с радостным смехом принялась помогать сыну Нома.

Сын Сиума с улыбкой наблюдал за ними. Маленькая сиху постепенно приходила в себя. У нее оказался веселый нрав, это нравилось Нуо. Нгао должна подружиться с Эяо.

Вскоре Нуо снял мясо с огня и разложил его на листьях, чтобы остыло. Олан уложил шкуру тигра в сплетенную сетку. Нгао сидела у стены, наблюдая за этими приготовлениями. Ей было страшно доверяться чужому племени, но в то же время она была рада, что больше не останется одна.

Нуо собирался с тяжелым сердцем. Он понимал, что Сиум и Оуи не одобрят его выбор. Нгао примут в племени как чужачку. Нуо надеялся лишь на то, что уважение к нему соплеменников не позволит им враждебно отнестись к дочери Тхена. В конце концов, Сиум сам сказал, что будет рад любой женщине, которую Нуо приведет в свой дом.

Олан понимал, о чем думал Нуо, и переживал за друга. Сын Сиума был упрям. Если он чего-то хотел, то обычно так и поступал. Сын Нома понимал, что дело действительно может кончиться изгнанием. Конечно, сам Сиум никогда не решится прогнать единственного сына, но этого могли потребовать в племени.