Галина Долгая - Шепот Черных песков Страница 16

Улыбка скользнула по губам довольного вождя.

– Одевайся, жена, – приказал он в ответ, – вместе нам надлежит принять гостя.

Цураам украсила волосы серебряной булавкой, накинула расшитый по подолу плащ поверх рубахи. Персаух же остался с голым торсом, прикрыв грудь лишь сверкающей бронзовой пластиной. Бусы с амулетом всегда висели на шее вождя. Слуги подали ему тяжелый длинный каунакес, который завязали на бедрах.

В таком обличие Верховный жрец племени Белого Верблюда вышел к посланнику вождя нового племени. Цураам сопровождала мужа, идя бок о бок. Пока звучали приветствия, жрица рассматривала посыльного. Молодой жрец – бритоголовый, остроносый, без бороды, с подвижными глазами – не понравился ей. На его устах блуждала хитрая улыбка, тогда как взгляд оставался серьезными. Руки жрец держал перед животом, сложив ладони одна с другой. Но, как и глаза, они все время были подвижны. Жрец то сожмет их, то сцепит, то потрет пальцы.

«Что-то не так с этим человеком», – подумала Цураам.

Разобраться в нем она не успела: визит быстро закончился. Но вода сдвинула камень – через несколько дней Персаух верхом на белом верблюде в сопровождении отряда воинов, отправился приветствовать вождя нового племени.

Вернулся Алик Пани довольный, но задумчивый.

– Что там? – спросила Цураам, оставшись с ним наедине.

Они сидели друг напротив друга в темной комнате. Даже свет от костров, что жгли дозорные, не попадал в нее. Но мужу и жене, прожившим вместе столько лет, не нужен был свет для того, чтобы слушать друг друга.

– Много людей, Цураам, очень много. С тех пор как мы ушли, племена слились, выбрали одного вождя. Я его не знаю. Думал, Хитрый Лис власть возьмет, да нет его среди всех, не видел. Никак сгинул. Да не в том дело. Вождя своего все там зовут царем. Он помоложе меня будет, да, молодой еще, жизнь впереди, успеет все, что задумал сделать, – Персаух умолк, вспоминая как его встретили, как царь пригласил его разделить с ним трапезу, верблюда похвалил, да и Персауха он помнил.

– И что он задумал? – не дождавшись продолжения рассказа, Цураам напомнила о себе.

– Город строить задумал. Там, где река разделяется на протоки, есть плоский холм. Как бронзовая пластина на моей груди, плоский. И широкий! Пока рядом с тем холмом семье царя поставили дом. Строят быстро, людей много, не то, что у нас. Я как подъезжал, удивился очень. Хижины повсюду. Где одна семья особняком стоит, где целый поселок. Земли размечают для посадки ячменя, места для скота огораживают, кирпичи делают. Все работают.

– Это хорошо, что работают. Когда люди делом заняты, беды не жди, а когда…

– Не будет нам беды с них, – успокоил Персаух, – далеко мы от них, не мешаем. – Персаух помолчал, потом выпалил то, что больше всего взволновало: – Воины у царя есть, и военачальник есть, и жрецов полно. Все в меня свои взгляды вперили, так и буравили, словно в голову влезть хотели. А ко мне не влезешь! Я мысли свои прятать умею! – похвастался он.

Цураам цокнула языком.

– Ладно, ладно! – вспылил вождь. – Знаю я, что ты скажешь! Но и тебе отвечу: не желаю я ни с кем своими мыслями делиться! Хотели они к нам приехать, посмотреть, как мы обжились.

– И что?

– А то! Зачем мне им свой дом показывать? А? Может, еще рассказать, сколько у нас воинов, какие запасы имеем? Да и ходили их лазутчики здесь, тот посланник все вынюхивал…

– Уймись, муж. Не в гостях. Лучше скажи, о чем с царем разговаривали.

– Так я и говорю! Спрашивал все, а потом предложил к нему примкнуть, мол, так надежнее будет. А от чего надежнее? – снова повысил голос Персаух. Жена тронула его руку, он перешел на шепот: – Быть подневольными, слушаться кого-то там, делиться урожаем, приплодом – зачем нам это, а? – Цураам качнула головой, соглашаясь, что незачем, Персаух, будто увидел это, и воскликнул: – Вот и я сказал: не бывать тому! Боги к нам благосклонны, кочевники и раньше не сильно докучали, а теперь и подавно стороной обходить будут, только увидев, сколько людей пришло. Так что сами без их войска справимся, если что.

– Да уж, сильный и гордый не уживутся[41], – вставила свое слово Цураам.

– Мне его сила не страшна, – добавил Персаух, хорошо понимая, кого жена имела в виду, сказав «гордый».

– А коли позарится на наши земли, сражаться будешь?

– Буду, – как обиженный мальчишка, буркнул Персаух. – И не позарится. У них заливных земель больше. Не одна протока, две большие, да в сезон еще и малых не счесть. Не то, что у нас. Говорил, дальше идти надо, как охотник советовал. А ты – люди устали, здесь останемся, – передразнил жену, – вот и остались!

– Оно и к лучшему!

– Это почему?

– Сам говоришь – никто не позарится.

– Это да, – согласился Персаух и зевнул. – Устал я, спать буду. А завтра богов спросим о будущем. Сегодня Сим[42] свой лик от нас спрятал, звезды хорошо видны, и завтра будут сиять во все небо. Вот и посмотрим с тобой.

Персаух свернулся на лежанке, положив сложенные ладони под щеку, и уснул. Цураам оставила мужа и вышла наружу. Всматриваясь в небо, она думала, хорошо, что Персаух все же решился пойти к тому царю. Долго собирался, и весна, и лето прошли. Теперь можно всем ходить, и открыто. Не чужие люди, такие же, как они сами. Многих объединяла далекая родина, а кто по-соседству жил. Разные люди пришли к Мургабу – и со Страны Болот, и с междуречья Идиглат и Пуратто[43], и даже с равнин за западными горами. Можно детей женить, племенам от смешения крови только польза. Вон какая хорошая девочка у Шартум родилась – крепенькая, смышленая не по годам, смелая и красавица будет. Уж в этом старая жрица знала толк! Одни только глаза девочки с ума сведут любого, а как оформится, как войдет в сочную пору!.. Цураам потрогала свой амулет, что висел на поясе. Поглаживая пальцами выпуклость на металле, представила жрица, что гладит своего сына по головке. И словно наяву показался ей мальчик, поднявший голову вверх. «Смотри, смотри, сынок, орел приведет тебя ко мне, смотри на него …»

Свежий ветер охладил голову, видение исчезло. Безучастные звезды, перемигиваясь, смотрели на старую женщину свысока. Слышат ли боги стон матери? Понятны ли им терзания ее сердца? Цураам верила, что боги всегда с ней. Восславив их, она удалилась в свои покои.

Глава 4. Здесь будет город-храм!

Зимой, когда солнце пятится, как Краб[44] на звездном небе, дни становятся короче, а ночи длинны и холодны в долине Мургаба. Пар исходит от медленно текущей воды. Сухие заросли камыша покрыты инеем, а гибкие ветви прибрежных деревьев скованы прозрачными льдинками. Редко выпадает день, когда Энлиль раскроет серый занавес неба и позволит лучезарному богу Шамаш излить свет на землю и подарить людям чуточку своего тепла.