Робер Гайяр - Мари Галант. Книга 2 Страница 17

– Боюсь, мы не опередили Лефора! – вскричал монах.

– Откуда вы это взяли?

– А вы ничего не слышите?

– Ничего, – признался доминиканец, – если не считать гула в ушах, но это, должно быть, от усталости.

– Могу вам точно сказать и даже готов поставить сто пистолей против медного лиарда, что капитан Лефор уже здесь. Я слышу звон шпаг и смачные ругательства, а так ругаться может только один известный мне человек! Возблагодарим Господа, брат мой: мы прибыли как нельзя более кстати!..

– Брат мой! Я не понимаю ни слова из того, о чем вы говорите…

– Да ведь все просто! Я уверен, что здесь сражаются. А именно тут находится таверна «Лисий хвост», в чем вы можете убедиться, подняв глаза и прочитав вывеску. Здесь-то мы и должны встретиться с нашим капитаном. Но раз тут сражаются и ругаются, значит, Лефор уже прибыл, поверьте мне!

Он проворно спешился и приподнял сутану, чтобы не испачкаться.

– Сидите на лошади, брат мой, – приказал он, – а действовать предоставьте мне!

Он подошел к двери, и отец Фейе услыхал, как тот забарабанил чем-то твердым и тяжелым. Теперь доминиканец и сам разобрал звон клинков и крики сражавшихся. Отец Фейе дрожал всем телом, но не от страха, разумеется, потому что жизнь в тропиках закалила его характер; это новое приключение, думал он, помешает ему немедленно лечь в постель, как он рассчитывал.

Монах еще энергичнее стал стучать в наглухо запертую дверь. Он не знал, слышат ли его изнутри, так как вместо ответа раздавались то взрывы хохота, то крики, а чаще всего проклятия. Все эти звуки принадлежали капитану Лефору. Монах начал терять терпение. В конце концов он взвыл:

– Эй, капитан Лефор! Здесь ваш канонир, отец Фовель.

– Святой Иаков! – отозвался Лефор. – Узнаю своего монаха! Всегда рядом, когда надо проучить негодяя! Потерпите, отец мой! Сейчас я вырежу печенку этому мерзавцу и отопру дверь! А пока, пожалуйста, прочтите «Отче наш» за упокой наглеца, о которого я уже успел затупить свой прекрасный клинок!

Отец Фовель понял, что Лефор говорит, находясь недалеко от двери, и что та заперта на засов.

– Поторопитесь, капитан, – продолжал он, – у меня два пистолета заряжены сухим порохом. Не, дожидайтесь, пока он отсыреет!

– Вы один? – спросил Ив, которому никак не удавалось отогнать наступавших и поднять прут, перегораживавший дверь.

– Со мной отец Фейе. Но он очень устал и у него помутилось в глазах, как у улитки во время дождя…

Одной рукой Лефору все-таки удалось приподнять тяжелый железный прут и сбросить его с крюков. Он упал на пол с оглушительным грохотом, так как монах с другой стороны ломился в дверь изо всех сил, пытаясь поскорее ворваться внутрь.

Он так хорошо представлял себе, что происходит в таверне и как распределяются силы, что ему даже не пришлось прицеливаться. Раздались два выстрела, и Салиньяк с Орлиаком покачнулись, столкнулись плечами и упали на колени, не выпустив, однако, оружие из рук.

– Всеми чертями ада вас заклинаю: оставьте мне хотя бы последнего негодяя! – вскричал Лефор. – Он хотел вырезать ремень из моего живота. Богом клянусь: когда я с ним поговорю, он не сядет в седло без седельных ремней!

Фультремону пришлось туго. Он увидел, что его друзья вышли из строя, Гараби не шевелился и казался мертвым, а он сам очутился лицом к лицу не с легкой добычей, как ему поначалу показалось, а с двумя противниками, причем один из них, монах, стрелял как Бог.

Лефор теснил Фультремона, и тому пришлось отступить. Он пятился до кухни, где, трепеща от страха, трактирщик пал на колени и лихорадочно крестился.

Бретер скоро был загнан в угол и понял, что пропал, так как хватка у великана была железная и ни на мгновение не ослабла. Он казался неутомимым.

– Милейший! – выдохнул Фультремон. – Не убивайте меня! Я нижайше прошу меня простить за дерзкое поведение…

Флибустьер дико захохотал:

– Простить? Простить? Теперь уже слишком поздно: ворота кладбища открыты.

– Богом прошу, – еле выговорил измученный разбойник, с трудом удерживая в руке шпагу и чувствуя, что противник вот-вот его одолеет, – будьте милосердны!

Он обратился к отцу Фовелю:

– Неужели вы не вмешаетесь, отец мой?.. Клянусь святым Григорием, меня против воли втянули в это дело. В глубине души я вас считаю благороднейшим и достойнейшим дворянином, какого я когда-либо встречал!

– Приласкайте урода – он вас ужалит, ударьте урода – он станет ласковым!

– Скупой платит дважды, – вставил Лефор.

– Хватит болтать, капитан, – перебил его монах, – пора прикончить этого негодяя! Я умираю от голода и жажды. Если вы будете продолжать в том же духе, я положу зубы на полку…

– Уважаемый служитель Господа! – собравшись с силами, вскричал недавний убийца. – Сжальтесь надо мной! Сделайте что-нибудь! Если вы позволите меня убить, вы ответите за мою смерть!

– Подумаешь! – махнул рукой отец Фовель. – Да я сам купца за пуговицу удавлю! Не знаете вы меня, мессир: я кусаюсь, брыкаюсь, догоняю, ударяю, отрицаю и отрекаюсь.

– Бей его! – крикнул Лефор.

Фультремон вскрикнул и выронил шпагу. Он схватился левой рукой за правое предплечье. Увидев кровь на его камзоле, отец Фовель понял, что Лефор только обезвредил его. Флибустьер ногой отшвырнул шпагу противника в противоположный угол и приказал:

– На колени, ничтожество! Целуй мои сапоги, если не хочешь получить под зад!

Фультремон повиновался. От боли у него перекосило лицо, но он был убежден: в случае неповиновения ему грозит немедленная смерть. Он склонился к грязным крагам флибустьера, а тот следил за ним с довольной улыбкой на губах. Однако недолго Лефору пришлось радоваться. Он крикнул:

– Эй! Трактирщик! Ну что, натерпелся страху? Неси вина мне и обоим монахам!

Потом он обратился к Фультремону, косившемуся на дверь:

– А ты, негодяй, унеси труп, пока он не протух, да затолкай двух других своих приятелей в угол, чтоб не мозолили нам глаза. Исполняй, не то я тебе кишки выпущу!

– Кто это тут такой смелый?! – послышался с порога незнакомый голос.

Лефор и монах обернулись. Впереди доминиканца, которого они ожидали увидеть, стоял офицер городской полиции в сопровождении лучников.

Сержант окинул зал недовольным взглядом; вокруг него жались солдаты, ощетинившись выставленными вперед пиками.

Офицер бесстрашно шагнул вперед, внимательно оглядывая опрокинутые столы, сломанные стулья, разбитые горшки, разлитые напитки. Он лишь скользнул взглядом по телу Гараби, зато его внимание привлекли стонавшие Салиньяк и Орлиак, которые тщетно пытались остановить фонтаны крови, бившие из их ран.

– Ну, вижу, вы здесь потрудились на славу! – воскликнул он, остановившись от Лефора на почтительном расстоянии, так как флибустьер еще держал в руке шпагу.