Время России. Святые века страны - Борис Вячеславович Корчевников Страница 17

Иезуит Антонио Поссевино в 1581–1582 годах исполнял дипломатическую миссию в Московии: папский престол рассчитывал склонить Русь к унии с католицизмом. С унией ничего не вышло, но уехав, Поссевино написал свои знаменитые сочинения «Московия», «Московское посольство» и «Ливония», где среди прочего сетовал на полуязыческую веру русских. По его мнению, именно она мешала нашему народу окончательно стать хорошими людьми. Все наши беды, по утверждению Поссевино, – из-за православия: тирания в государстве и семьях, повальное пьянство, воровство, невежество, зазнайство…

Так рождается своеобразная «мода на Россию» у западных литераторов. В этом веке о нас пишет еще некий Альберт Шлихтинг – сбежавший из московского плена немецкий дворянин из Померании с путаной и немного выдуманной биографией. Он рассказывает о злодействах власти в трактате «Краткое сказание о характере и жестоком правлении московского тирана Васильевича», представляющем собою просто перечисление пыток и казней, хронику средневекового кошмара. Причем цифры убитых и умерших под пытками он называет такие, что если их сложить, получится больше миллиона человек, все городское население России того времени! Вот как заходится:

«Московитам врожденно какое-то зложелательство, в силу которого у них вошло в обычай взаимно обвинять и клеветать друг на друга перед тираном и пылать ненавистью один к другому, так что они убивают себя взаимной клеветой. А тирану все это любо, и он никого не слушает охотнее, как доносчиков и клеветников, не заботясь, лживы они или правдивы, лишь бы только иметь удобный случай для погибели людей, хотя бы многим и в голову не приходило о взведенных на них обвинениях».

Немецкий наемник Генрих Штаден, сбежавший к нам из Ливонии и заработавший на службе в опричном войске Ивана Грозного немало богатств и имение, в котором он гнал водку (русским это запрещалось, а иноверцам было можно), со временем вернулся в Германию и сочинил трактат «Описание страны и правления московитов», в котором обличил жестокости опричнины, участником которой сам же и был. На Западе его труд пользовался успехом: за Иваном IV утвердилась плохая репутация. Даже на фоне массовых казней при Генрихе VIII в Англии, Варфоломеевской ночи во Франции Грозного стали считать кровожадным чудовищем.

А еще были англичане Джером Горсей, Джильс Флетчер и Ричард Ченслор (Ченслер). Горсей доставлял в Россию порох, медь и другие припасы, необходимые для ведения Ливонской войны, и называл нашу страну «долиной печали» или «областью скорби». О походе опричников на Новгород Горсей писал, что московиты убили в Новгороде 700 тысяч человек. Астрономическая, нереальная ложь – по факту, известно было о 2–3 тысячах. Флетчер в 1591 году издал книгу, в которой показал наш быт, народные нравы и даже природу России в самых мрачных красках. А вот мореплаватель Ченслор, искавший путь в Индию и причаливший к русскому берегу Белого моря, сделал немало для установления тесных связей между Россией и Англией: посредничал в переговорах между Иваном Грозным и английским королем и описал в своих записках о России хорошие дороги нашей страны, быструю езду, обилие вкусной еды и большую честность населения.

Поругивал русских за мотовство дипломат и купец Рафаэль Барберини. Голландский торговец Исаак Масса, описывая двор и поведение Иоанна Васильевича, замечал:

«Мне надлежало бы немного рассказать об его ужасной тирании, но это не относится к предмету предлагаемого сочинения, и об этом много раз помянуто во всех историях, и посему здесь неуместно; к тому же говорят о нем столь различно, что писать о сем совершенно правдиво невозможно».

Книга француза Якова Маржерета о России выйдет в начале будущего, XVII, века и сразу станет бестселлером. Маржерет, который когда-то служил шведскому королю, много раз бывал в России, служил при Борисе Годунове, возглавлял конный отряд иноземцев, но в битвах Смутного времени перешел на сторону Лжедмитрия и даже входил в число его личных охранников, искренне считая его сыном Ивана Грозного. О «российском» периоде своей жизни он написал книгу «Estat de l’Empire de Russie et Grand Duch de Moscovie» («Состояние Российской державы и Великого княжества Московского») – и неоднократно упомянул там русскую лень и пьянство. При этом он изображал русских более честными, чем поляков, считал их более стойкими в бою, чем немцы. Он полагал, что особенно же неоценимы русские в осадах, здесь с ними никто не сравнится:

«Они могут жить в крепости сколько угодно, если у них есть вода, мука и водка, а немцы так не могут и сдают даже сильные крепости».

Всмотримся в два самых устойчивых и неумирающих мифа о нашей стране.

Миф о русском рабстве

«Московия выросла в московской рабской шубе», – заявил Карл Маркс и втянул нашу страну в подлинное послереволюционное рабство своим учением о свободах. Но и его мы через несколько поколений перемололи и выплюнули вместе с неблизкой нам властью и системой ценностей, как перемалывали и сносили чуждое нам много раз за нашу историю.

Рабство и любая несвобода первой убивают возможность творить. Мы созданы Богом по Его образу и подобию именно творцами, а творить можно только в свободе. И как-то совершенно не укладываются в голове два факта: с одной стороны, построенная великая держава, величайшая страна на планете, самая устойчивая исторически, примиряющая огромный и разнообразный евразийский регион, создавшая великую тончайшую культуру, ставшая загадкой для всего остального мира, а с другой – это определение «рабы». Как-то не срастается: величие построили рабы?

Откуда вообще пошли эти рассуждения об укоренившемся рабстве в самом русском характере? Что ими объясняли? Может быть, нашу способность мгновенно группироваться вокруг власти в минуты кризисов? А может быть, особый, не понятый многими до конца общинный уклад жизни, при котором крестьяне делили землю и все остальное поровну, становясь как бы большой семьей? Или воспитанную религией способность к самоограничению, сориентированность не на земное, временное, а на вечное, нематериальное? Или в принципе воспринятое нами евангельское отношение к власти:

«…ибо начальник есть Божий слуга тебе на добро. Если же делаешь зло, бойся, ибо он не напрасно носит меч» (Рим. 13:4).

Только ведь и всякий раз, когда мы видели, что «начальник» – совсем не «Божий слуга», мы поднимались и сметали его. Что в монгольское иго, когда бунты против баскаков, сборщиков податей для иноземцев, были регулярными; что в Смутное время XVII века, когда мы просто поднялись, ополчились и вымели из Кремля оккупантов, что с коммунистической идеологией, которую мы просто изжили.

Может быть, за рабство принималось то, что имел в виду один из лидеров славянофилов писатель Константин Аксаков, который в работе «О внутреннем состоянии России» (1855) утверждал, что русские – это «негосударственный народ», в том смысле, что