Война Алой и Белой розы. Крах Плантагенетов и воцарение Тюдоров - Дэн Джонс Страница 17

Сены) перед Генрихом развернулось пышное представление: на сцене, украшенной золотом, гобеленами и двойным гербом Англии и Франции, посередине восседал некто похожий на короля в красном капюшоне. Актеры, изображавшие герцога Бедфорда и герцога Бургундского, протягивали ему английские и французские гербы и различные документы, которые должны были продемонстрировать «правомочность» короля[75]. Даже самым скептически настроенным зрителям представление показалось веселым и уместным. Но в разгар веселья нашлось место и для слез. В город прибыла Изабелла Баварская, вдова безумного Карла VI, бабушка юного короля и мать дофина. Она остановилась в Отель Сен-Поль, и, по словам очевидца, «когда она приблизилась к сыну своей дочери, молодому Генриху, он сразу же снял красный капюшон и поприветствовал ее, она же немедленно кротко поклонилась ему и отвернулась в слезах»[76].

И вот наконец-то морозным воскресеньем 16 декабря 1431 года состоялась вторая коронация Генриха. Несмотря на всю зрелищность, она не поразила присутствовавших так же сильно, как церемония в Вестминстере. Все делали в спешке, и парижан задело то, что коронацию проводил кардинал Бофорт, а не местный епископ. В толпе промышляли карманники. Зал, в котором проходило пиршество, был слишком мал, а еда, как вспоминал очевидец, «гадкой». Ее приготовили заранее, и таким объедкам, по мнению присутствовавших, не порадовались бы даже городские нищие[77].

Двор отпраздновал Рождество в Париже, и уже на первой неделе нового года Генриха спешно увезли обратно в Руан, а 29 января 1432 года он отправился из Кале в Дувр. Современники подметили, что Генрих покинул Париж, не отдав традиционных для нового короля распоряжений: не освободил заключенных, не снизил налоги и не предложил никаких законодательных реформ. Он был первым монархом, помазанным на царство сразу в двух странах, но было очевидно, какое из государств стоит на первом месте.

В Лондон Генрих вернулся в один из ясных и ветреных мартовских дней, и встретили его так же, как и раньше. «Он приехал в Лондон, и его с подобострастием приветствовали горожане в белых мантиях и красных капюшонах», — писал хронист[78]. Публичные мероприятия и зрелища небывалого масштаба, провозглашавшие победу маленького короля на всех фронтах, были ослепительно великолепны и поражали технической изощренностью и дороговизной. Они также говорили о серьезном отношении правительства Генриха к двуединой монархии и о том, насколько отчаянно оно хотело отстоять наследие его отца. Но в то же время все это обнажило ту пустоту, которая крылась под коронами обеих держав. Чем громче звучали голоса англичан о наследственном праве Генриха править Францией, тем более очевидным становилось их шаткое положение. Пока был жив дофин, помазанный на царство и предъявлявший права на престол, пока существовал второй центр политического притяжения, английской пропаганде ничего не оставалось, кроме как унимать нарастающее беспокойство подданных листовками и уличными представлениями.

Овайн Тидир

Валлиец бежал через Уорикшир в сторону Cеверного Уэльса, когда гонцы королевского совета его нагнали. Он спешно покинул столицу, прекрасно понимая, что его свобода зависит от того, насколько быстро он сможет уехать из Англии. У него не было времени собраться, да и собирать было почти нечего, поэтому он путешествовал налегке. В обозе, который тянулся за его небольшой свитой, ценности лежали вперемешку с побрякушками: дюжина дорогих золотых кубков, несколько серебряных солонок, вазы, пара подсвечников, тарелочки для специй, церковные украшения и — что поразительно — две чаши, украшенные розами и гербами у основания и маленькими геральдическими розами по краю. Эти трофеи позже оценили в 137 фунтов 10 шиллингов и 4 пенни. Cумма солидная, но не такое уж богатство, особенно для того, кто совсем недавно жил в королевской роскоши[79]. Гонцы заявили, что ему тотчас же нужно вернуться в Лондон, и пообещали ему неприкосновенность на время всего путешествия. Валлиец с сомнением выслушал их и ответил, что «высказанных заверений недостаточно для того, чтобы он чувствовал себя спокойным»[80]. Он знал об английской политике достаточно, чтобы понимать: стоит ему пересечь восточную границу, и о безопасности можно будет забыть. Но гонцы настаивали. И валлиец с тяжелым сердцем повернул обратно в Лондон.

Для англичанина его имя звучало как Оуэн Тюдор. У него на родине — в древнем княжестве Гвинед на севере Уэльса с суровыми холодными горами Сноудонии и плодородным островом Англси — его предки были знамениты. Из его рода вышли чиновники, священники и солдаты, которые верно служили местным принцам и английским королям, завоевавшим Гвинед в конце XIII века. Именем Тидир (Tudur) в этой династии часто называли мужчин. Прапрадедушку Оуэна звали Тидир Хен, его дедушку — Тидир ап Горонви, а его отца — Мередид ап Тидир (частица «ап» в валлийском означает «сын того-то»). В Уэльсе Оуэна знали как Овайн ап Мередид ап Тидир. Попытки англичан изменить под себя варварский, чуждый им кельтский язык привели к тому, что его имя сменилось на «Оуэн Фитц Мередит», «Оуэн Мередит», «Овайн Тидир» и в конце концов «Оуэн Тюдор».

Поколения прославленных валлийцев, от которых вел происхождение Оуэн Тюдор, создали династию, владевшую множеством земли и уважаемую в своем краю. Но его отец со своими братьями попали в немилость после того, как, объединившись с двоюродным братом Овайном Глендуром, приняли участие в валлийском восстании против короля Генриха IV, которое разразилось в 1400 году и бушевало до 1415 года. Оуэн родился почти одновременно с началом восстания и вырос в семье, которая на протяжении более чем десяти лет была втянута в череду заговоров и кровопролитий и чье благополучие сильно пошатнулось, когда повстанцы начали отступать. Глендур командовал партизанскими набегами с 1409 по 1412 год, но к сентябрю 1415 года он отошел от дел и скрылся. Вероятно, на следующий год он умер, и, хотя его сын и преемник получил прощение короля Генриха V, многие из тех, кто воевал на стороне Уэльса, были жестоко наказаны: их лишили земель, запретили занимать государственные посты и заменили лоялистами. За то что Мередид ап Тидир пошел с оружием против короны, у него конфисковали земли. А брата Мередида, Риса, в 1412 году в Честере казнили за измену[81]. Оуэн с рождения носил клеймо повстанца и изменника. Что там клеймо — это было у него в крови.

Несмотря на это, за свои тридцать семь лет Оуэн Тюдор добился невероятного. Он не только приобрел статус джентльмена и стал сторонником Плантагенетов, чему позавидовали бы его предки, но пошел еще дальше и проник в самое сердце английской монархии. На протяжении последнего десятилетия он был любовником, мужем и тайным спутником Екатерины де Валуа, вдовствующей королевы Англии.

Жизнь Екатерины в Англии была совсем не такой, какой она ее себе представляла, выходя замуж за Генриха V в Труа. В двадцать лет, через