"Орлы Наполеона" - Домовец Александр Страница 17

— Это, можно сказать, местное правительственное здание, — комментировал Марешаль по дороге. — Но не только. Мэрия занимает третий этаж. На втором — полицейский участок. На первом — почтовое отделение и телеграф.

Сергей поразился:

— Здесь что, и телеграф есть? В этой глуши?

— Да почему же нет? — удивился Марешаль. — Франция, мсье, со времён Наполеона страна технически развитая. Телеграф у нас есть повсюду, в самых отдалённых уголках. Вот подождите: лет через десять — пятнадцать сюда и телефонную связь проведут, и электрическое освещение наладят. Не век же керосиновые лампы жечь. Прогресс!

Сергей только диву давался. Вообще ему тут нравилось. Всюду чисто, аккуратно, улицы вымощены булыжником. По сравнению с родными русскими деревнями Сен-При-Ла-Рош казался уютным кукольным городком. Даже не верилось, что на самом деле это сельская местность, и за околицей начинаются луга, пастбища и пшеничные поля. Да ещё за оградой каждого дома растёт собственный яблоневый и вишнёвый сад, огороды всходят.

По крутой скрипучей лестнице поднялись на третий этаж. Помощник мэра ввёл их в кабинет и с поклоном удалился.

Кроме самого мсье Бернара в комнате находились ещё двое. Один в синем форменном мундире, как выясни лось, был начальником местного полицейского участка сержантом Мартеном. Другой, в длинной чёрной сутане, оказался приходским кюре[19] по имени отец Жером.

На фоне здоровяка Мартена и дородного священника невысокий худощавый, очень живой мэр казался морщинистым, рано облысевшим подростком, перетянутым в талии поверх коричневого сюртука трёхцветным шарфом — символом муниципальной власти.

— A-а, вот и вы! — воскликнул мсье Бернар, как только гости переступили порог. Подскочив на расстояние удара, поочерёдно проинспектировал каждого пронзительным взглядом. — Кто из вас мсье Белозёров?

— Это я, — сдержанно сказал Сергей, несколько удивлённый бесцеремонным обращением.

— А кто мсье Марешаль?

— Я, — лаконично произнёс француз, наклоняя голову.

— Очень хорошо. А кто эти двое?

— Мои помощники и свидетели вчерашнего инцидента, мсье Долгов и мсье Фалалеев, — пояснил Сергей.

— Свидетели — это хорошо, — веско обронил Мартен, поглаживая пышные усы, чёрные с проседью.

— Да? Ну, ладно. Прошу садиться, господа. Без церемоний, кому где удобно.

Долгову стула не хватило, и он прислонился спиной к стене, — без церемоний.

— Господа, повод для встречи у нас не из лучших, — заявил мэр, усевшись за стол. Третьего дня меня известили правительственной телеграммой, что нашу коммуну почтит присутствием знаменитый русский художник мсье Белозёров в сопровождении чиновника Министерства иностранных дел мсье Марешаля. Я уже обдумывал приём в честь нашего гостя. И вдруг выясняется, что прямо в день приезда русский художник устраивает в гостинице дебош, избивает трёх наших жителей…

— Двух. Третьего бил я, — подал реплику Долгов.

— Какой же вы тогда свидетель? Вы соучастник, — мрачно сказал Мартен.

— Неважно, — нетерпеливо перебил мэр. — И я в щекотливом положении. Мсье Белозёров некоторым образом гость правительства. Это обязывает оказать ему почёт и уважение. Но одновременно мсье Белозёров является зачинщиком драки, в которой жестоко пострадали жители коммуны. Сломанный нос, утраченные зубы, отбитые внутренности. И как должностное лицо я должен дать законный ход жалобе наших сограждан. Никому нельзя калечить французов, тем более иностранцам. И уж менее всего русским. Сейчас не четырнадцатый год, чёрт возьми! Что скажете, господа?

По-птичьи склонив голову набок, он с любопытством переводил взгляд с Белозёрова на Марешаля, с Долгова на Фалалеева. Сергею вдруг показалось, что втайне Бернар наслаждается ситуацией, которая всколыхнула монотонную сельскую жизнь.

Затянувшуюся паузу прервал Марешаль.

— А знаете ли вы, господин Бернар, по какой при чине мсье Белозёров был вынужден… гм… применить силу к указанным жителям коммуны? — вкрадчиво осведомился он.

— Знаю, конечно, — невозмутимо откликнулся мэр. — Жак Бошан, Анри Деко и Жильбер Обен оказали… гм… чрезмерное внимание служанке Жанне Биньо. И мсье Белозёров…

— В сущности, предотвратил мерзкое преступление — изнасилование девушки, — подхватил Марешаль. — Давайте же его за это бросим в застенок! Навесим кандалы! Сошлём на каторгу! Так, что ли, господин мэр? — Марешаль тяжело посмотрел на Бернара. — Или всё-таки поблагодарим за спасение девичьей чести? А заодно зададим вопрос: каковы же нравы, царящие в коммуне, если пьяные негодяи беспрепятственно волокут женщину в кусты, и лишь иностранец вступается за несчастную?

Как ни странно, гражданское негодование, прозвеневшее в голосе Марешаля, отнюдь не смутило мэра. Напротив, он расхохотался.

— Вы что, и впрямь решили, что я хочу посадить мсье Белозёрова в кутузку? — спросил, потирая ладошки. — Напрасно! Я пригласил, чтобы поблагодарить его! Защитить женщину — это очень галантно. Браво! Не было ли у вас в роду французов, мсье?

Сергей не успел и глазом моргнуть, как мэр, выбравшись из-за стола, оказался рядом и принялся трясти ему руку.

— Присоединяюсь, — подал голос Мартен. — Вы действовали благородно, мсье. Эти негодяи получили по заслугам. Я как полицейский к вам вопросов не имею.

— Трижды негодяи, — поддержал молчавший до этого кюре. — Ничего святого за душой. Покуситься на несчастную девушку-калеку… Я на них такую епитимию[20] наложу, — бить поклоны замучаются.

Мэр вернулся за стол и принял озабоченный вид.

— Претензий к вам нет, мсье Белозёров, — заявил он. — Однако есть опасение…

— Что за опасение? — насторожился Сергей.

— Простое и очевидное, мсье…

Мэр понизил голос:

— Насколько я знаю, вы собираетесь пробыть у нас недели две-три. И где гарантия, что обиженные вами негодяи вместе с дружками и родственниками не захотят взять реванш? Не подкараулят, чтобы рассчитаться за побои? Да мало ли какой подлости можно от них ждать…

Резонно. Сергей об этом не подумал.

— Но ведь в коммуне есть полиция, — сказал он, глядя на Мартена. — Надеюсь, она в состоянии защитить меня и моих спутников?

— На это не слишком-то рассчитывайте, мсье, — угрюмо откликнулся тот, отрицательно качая головой. — У нас тут одно название, что полицейский участок. На три окрестные деревни — я да ещё трое полицейских. Прикажете им каждый день ходить за вами по пятам? Я, конечно, тем негодяям велю, чтобы не рыпались ("Я тоже", вставил отец Жером), но поможет ли это, — большой вопрос.

— М-да… — протянул Марешаль несколько растерянно. — Съездили на этюды, называется. Тут впору с револьвером в кармане ходить…

Мэр поднял руку.

— Есть один выход, — произнёс многозначительно.

— Это какой же? — мрачно спросил Сергей.

— Надо откупиться, — твёрдо сказал Бернар. — Только так! Дайте каждому по двадцать франков… ну, скажем, за увечья… и выбросьте из головы эту историю.

В разговор вступил Фалалеев.

— А где гарантия, что, взяв деньги, они откажутся мстить? — спросил деловито.

— Гарантия в местных обычаях, — пояснил Мартен. — Если ты взял у обидчика деньги, считается, что ты его простил. Традиция такая.

— Да, это выход, — согласился кюре.

— А может, хватит по десяти на брата? Ну, в крайнем случае, по пятнадцати? — заволновался Фалалеев. — Двадцать франков — это ж пятьдесят рублей! У нас не каждый офицер столько в месяц зарабатывает. А тут всего и делов — рыло начистили! Нет, воля ваша, больше чем по десять не дадим. В крайнем случае, по двенадцать.

— Подожди-ка, — прервал Сергей Фалалеева, чья привычка торговаться всегда смешила. Но теперь было не до смеха.

Повернулся к мэру. Белея гатчинским шрамом, сказал твёрдо:

— Не дам ни копейки. Я не скупердяй, но платить этим… За малым ведь над девушкой не надругались! А теперь за это ещё и деньги получат? Вот им, а не деньги!