Опер Екатерины Великой. «Дело государственной важности» - Корчевский Юрий Григорьевич Страница 17

– В самую точку. Я об этом же думал.

– Бумага – это одна ниточка к злодеям, краска – вторая, станок – третья. И все ниточки должны сойтись в одном месте.

– Логично. Где все ниточки в клубок завяжутся, там злодей.

– Так вот, полагаю, для начала надо у лавочников да купцов разузнать, кто у них бумагу и краску типографскую покупает. Уже определится круг подозреваемых. Со станком сложнее. Его в открытую для чёрных дел никто не купит. Или из-за рубежа привезли, или старый станок купили, скажем – из разорившейся типографии.

– А вдруг сами злодеи сделали?

– Сложно самому – литьё нужно, разные шестерёнки. На коленке не сделать.

– Принимается. Кое-какие идеи появились – это хорошо, теперь проверять их надо. Вот что, подпрягу я под это дело людей из экспедиции. Всё равно горящих дел нет никаких, а поручение императрицы исполнить быстро надо.

– Быстро – понятие расплывчатое. За три дня не управимся.

– А никто такого срока не ставил. Я людей пошлю по лавочникам да купцам – пусть по краске да бумаге поспрашивают. А ты займись станком. Если найдём печатный станок, то считай, половина дела сделана.

– Я бы не зарекался. Представь: нормальная типография, днём работает вполне добросовестно, а ночью печатник без ведома хозяина делает чёрное дело. А владелец вообще ни при чём, поскольку ничего не знает. Тираж-то невелик, за час-два напечатать можно сотню ассигнаций.

– Принимается, как вариант. Ты когда-нибудь был в типографии, видел, как печатают?

– Один раз, давно и мельком. Друг у меня там работал.

– Вот и сходи – посмотри, как это делается, может, что умное в голове и мелькнёт. Тут недалеко – в Солдатском переулке да на Захарьевской улице типографии есть. Прогуляйся.

Андрей нашёл маленькую типографию в Солдатском переулке. Находилась она в подвале и была невелика – располагалась в двух комнатах. Сам владелец и был печатником – молодой, лет тридцати мужичок славянской внешности: русый, нос картошкой, одет в чёрный халат, руки измазаны чёрной краской.

Андрей представился:

– Коллежский секретарь Путилов, из юстиц-коллегии.

– Чего господин хороший хочет? Да вы садитесь… – владелец убрал с лавки стопу бумаги.

– Хотел бы узнать, где берётся бумага и краска, где можно печатный станок купить.

– Подозреваете в чём? Так прямо и скажите! – насупился печатник.

– Ради бога, любезный! Не о вас вообще речь! Для дела мне потребно.

– А… – отмяк печатник, – бумагу заказчики приносят, а купить её в любой писчебумажной лавке можно. Как и краску. Только с краской беда, никак не приноровишься: то сохнет долго, то липкая, текст смазывается.

– А станок?

– Со станком мне повезло. На пристани у Биржи – ну, где шары гранитные, купил по случаю. Наших, русских, станков не выпускают. А иностранцы, когда к нам везут, сразу и шрифт привозят.

Андрей вопросительно поднял брови.

– Шрифт – это буковки русские, только в зеркальном отображении. Прежде чем печатать, сначала текст подобрать надо. Гляди.

Печатник достал из станка железную плиту с буквами.

– Вот здесь текст набран, закладываем его в станок, подаём бумагу и тянем эту ручку. Попробуй.

Андрей потянул ручку, станок захрустел шестернями, и плита с буквами опустилась на бумагу.

– Отпускай.

Андрей поднял рычажок, и печатник достал из станка отпечатанный лист бумаги. Остро запахло краской.

– Осторожнее, господин хороший, измажетесь.

Краска и впрямь пачкала руки.

– Значит, напечатать можно всё, что хочешь?

– В общем да.

– И ассигнации?

– Краска разная нужна, и бумага особая, с водяными знаками. Для этого дела лучше китайской рисовой ничего нет.

– А наша не годится?

– Толста слишком, тонкий рисунок на ней не напечатаешь.

– И где эту бумагу берут?

– В лавке. Вопрос только в цене.

– Спасибо.

Андрей откланялся и ушёл.

Тонкостей в работе оказалось много. Во-первых – шрифт. Андрей и слова такого раньше не слыхал. Он достал поддельную ассигнацию, присмотрелся. А ведь шрифт не такой, как у печатника! Стало быть, изготовили специально.

Он вернулся в типографию.

– А скажи-ка, любезный, шрифт вот этот – он одинаковый на всех станках?

– Нет, конечно. Даже для одного станка он может быть разным. Заглавные буквы побольше – для них шрифт один, крошечные буковки поменьше – для них другой.

Андрей достал из кармана ассигнацию.

– А вот такой? Получится он на твоём станке?

– Получится, если шрифт сделать. Но ведь на ассигнации не только шрифт – узор делать надо.

– А как его делают?

– Гравёр нужен. Он должен сначала форму сделать – чем рамку печатать. Их в городе не так и много: Варфоломей с Галерной улицы, Пётр с Лучного переулка, Иван со Знаменской, ещё один Иван с третьей Госпитальной, Генрих – немец с Итальянской улицы. Пожалуй, это и всё. Ну, может, и упустил кого.

– Спасибо.

– Никак подделки печатать решил? – не без ехидства в голосе спросил печатник.

– Если бы! – вырвалось у Андрея. – Наоборот, злодея ищу.

Андрей вышел из типографии. Его одолевали самые противоречивые мысли: «Что теперь делать? К Лязгину идти или к гравёрам? Сомнительно, что гравёр сами сознаются, что изготовляли форму для рамки. Доказательства нужны, а где их взять? Нет, надо к Лязгину идти – советоваться».

Лязгин сидел за столом, обложившись со всех сторон бумагами.

Андрей подробно рассказал о посещении типографии.

– Гравёры, говоришь? У меня вон уже не один лист исписан – кто бумагу продаёт. Людей нагрузил, землю носами роют, да пока ничего ценного. Мне думается, что бумага и гравёры ничего нам не дадут.

– Это почему же?

– Бумагу эту рисовую многие покупают. Купил небольшую стопку у одного, другого – и всё. Подделки печатают-то не такими большими объёмами, как банк. Из одного листа четыре ассигнации получаются. А гравёры, у которых рыльце в пушку, сразу не сознаются. Ведь по Указу за подделку денег – смертная казнь.

Андрей уселся на стул.

– Я чувствую, у тебя другая идея возникла. Поделись.

– Старый дедовский способ – надо танцевать от печки.

– Не понял.

– Со сбытчиков. Это самое слабое и уязвимое место. Надо хотя бы одного-двух взять. Разговорятся субчики – это я обещаю.

– И где же этих сбытчиков искать? По-моему, это непросто.

– Непросто, – согласился Иван. – Предлагаю человека, а может, и двух в банк поставить. Как придут с подделками, кассир знак подаст – сразу и хватать злодея.

– А может, он и не злодей совсем. Представь: купцу за товар ассигнацию дали, а она поддельная.

– Хм, может такое случиться. Только ассигнациями за большую партию товара платят. А таких покупателей купцы в лицо и по имени знают.

Андрей задумался.

– Пожалуй, можно попробовать.

– Вот завтра с утра и займёшься. Всяко быстрее получится, чем гравёров этих искать. В напарники себе любого бери.

– Михаила возьму.

Иван улыбнулся:

– Не забыл подельника, с кем переодетым ходил?

– Я в нём уверен.

С утра оба отправились в Ассигнационный банк, объяснили управляющему ситуацию. Тот был только «за». Вызвав кассиров, управляющий растолковал им задачу – при обнаружении подделок дать знак розыскникам.

– А какой знак? – спросил пожилой кассир.

– Ну, скажем, покашляйте. Только не насторожите злодея – не делайте удивлённое лицо и не смотрите на нас.

Кассиры отправились по местам, а Михаил с Андреем – в общий зал, нашли место на лавках.

Время тянулось медленно. В банк постоянно приходили и уходили посетители. И от постоянного мельтешения незнакомых лиц Андрей устал.

Они едва досидели до закрытия банка. Уж лучше по городу бегать – даже в женской одежде, чем сиднем сидеть на одном месте.

И второй день прошёл бесполезно… и третий…

И лишь на пятый день, когда Андрей почти разочаровался в идее Лязгина, им наконец повезло. Один из кассиров кашлянул, потом ещё и закашлялся всерьёз – даже лицо побагровело, и слёзы выступили. То ли перестарался кассир, то ли на самом деле кашель одолел – вдруг у человека простуда?