Владислав Стрелков - Завещание предков Страница 17

Оглядел всё ещё раз, пополз к месту сбора. Там уже меня дожидались Горин и Демьян.

— Ну что Володимир Иванович?

— Мысль есть, приготовиться надо. Отходим.

По прибытии стал рыться в сумах. Нашёл банку. Засомневался, порох старый, может не загорится вообще. Так, год выпуска. Ого, лет двадцать прошло. Испытаем. Открыл банку, расчистил землю от листвы, сыпанул чуть. Достал спички. Зажег и поднес. Фырх! Пламя взметнулось и сразу опало. Горин, внимательно смотревший за мной, откинулся:

— Кудесы! Володимир Иванович, ты кобь?

Не зная, кто такой кобь, мотаю головой. И крещусь, синхронно взлетают руки у всех. На всякий случай поясняю:

— Нет, Илья Демьянович, это цзыньская штучка. У китайца я её купил, он и о том, как бабахнуть зелье это поведал. — Я толкнул парня. — Так, Демьян, дуй за берестой. Надери столько.

Я показал сколько надо мне бересты. Горин спросил:

— А это зелье не колдовское, не диявольское? Зело горит, как огонь диявольской.

Усмехнулся, знали б вы предки, что за оружие создадут ваши потомки через восемь веков.

— Илья Демьянович, вот сырые дрова как горят? М е д л е н н о. А сухие? Быстро. А это сухая смесь трёх веществ. Кстати его зельем и называют, а ещё порохом.

— Порохом. — Как бы на зуб пробует он слово. — Зелием. Видел я, как земляное масло горит. Тоже как огонь диявольский.

Оп-па! Тут нефть можно надыбать? Запомним. Ну и где этот демон? Тфу, Демьян? А, вот он, как на лыжах ко мне подъехал. Бересты мало принёс, но чистой, без наростов. Решаю картечь в виде наконечников от стрел не использовать, можно полон побить. Начинаю нарезать бересту и отслаивать. Так, теперь оборачиваем ей банку потуже. Готово. Чёрт, перевязать чем? Сунул изделие в руки Демьяну.

— Держи. Да держи говорю!

Демьян дёрнулся от пакета, но упаковку взял. Смотрел на неё как кролик на удава.

— Крепче держи.

Сам порылся в сумах, достал леску.

— Дай сюда.

Начинаю обматывать леской пакет. Крутим дырку. Соорудим замедлитель из спичек. Прикроем кусочком бересты. Готово.

Глянул на Горина.

— Илья Демьянович, позволь слово парням сказать?

Он кивнул.

— Так парни. Все сюда.

Вокруг меня столпились все, кроме деда Матея. Он сел неподалёку и смотрел в сторону лощины. Я расчистил землю, утрамбовал, и веточкой набросал схему стоянки степняков.

— Вот так они расположились. Ты и ты, с дедом Матвеем идете к устью лощины. Вам дальше идти, вам и начинать. По готовности начинаете орать и стрелять с луков.

Дед обернулся и кивнул. Понял, мол.

— Вы двое обходите лощину, и встаёте дальше к краю. Там обрыв мет… сажени две. Прячетесь и ждёте. Ну а вы трое, с этой стороны. Так же, незаметно встаёте вдоль обрыва. Начинаете стрелять вместе со всеми. И орите громче, будто вас тут тьма. Они вскочат и кинутся к лошадям. Там их встретим мы. Боярин Илья Демьянович и я. Стреляйте метко. Если кинутся на вас, то уходите в лес. Сбор у другой лощины. Все знают где? Отлично. И ещё. Будет сильный гром. Это не гроза. Так что не креститься как при ней. Всё. По местам.

Начинаем в темпе одевать бронь. Парни тихо разбежались по указанным местам. Дед Матвей уходил как призрак, бормоча что-то в бороду. Непростой, дедок. При первой встрече оглядел, как рентгеном просканировал и пока я гранату делал, посматривал настроженно.

Осторожно подползаем к краю обрыва. Здесь под кустами орешника можно незаметно спуститься вниз. Смотрим. У крайнего костра, что за сбатованными лошадями, сидят два монгола. Точней один дремлет, держа в руке здоровенный обглоданный мосол, а второй, спиной к нам, смотрит на тлеющие угли костра, и поёт что-то монгольское. Счас будут аплодисменты. Они здесь на краю вас ждут.

В середине лощины идёт веселье. Доносится женские крики, плач и хохот степняков. Только не стрельнул бы кто раньше времени, нервы у парней могут сдать, ведь матери и сёстры там, придётся отбиваясь отходить. Медленно прошли через кусты. Никто в нашу сторону не смотрит. Знаками показал Горину, кого валить ему. Стал осторожно подкрадываться к сидящему. Горин шел с саблей в руке к соне.

Правую руку за подбородок, левую руку сверху. Хрусь! Показалось, хруст раздался на весь лес. Мать ети, тошно-то как. Отпелся, акын монгольских степей. Одновременно Горин вогнал в приоткрытый рот спящего саблю и повернул. Мой свалился тихо, тот же посучив ногами тоже затих. Двигаемся к пологой стене оврага. Лошади справа, поганые слева. Там прячемся за стволы толстых осин и ждем.

— Ур-р-р-а-а-аи-уй-а!

Началось. Повскакивали все. Начали метаться. О! Раз, два, три упало. Оп-па, поняли что их сейчас отстреляют как баранов. Метнулись к лошадям. Сделал знак Горину пригнуться, ширканув зажег спички на пакете и метнул в набегающую толпу.

Бабах!

Ух! Знатно громыхнуло. Вон как вздрогнули и шарахнулись кони. Похоже не только они. Стрельба из луков прервалась. Что они там, всё-таки крестятся на грохот? А что там монголы? Лежат. От взрыва скопытились? Нет, половина шевелятся. Горин заорал, и кинулся в атаку.

— Китеж! А-а-а!

Ух, какой у него клич! Бегу за ним и ору тоже.

— Китеж!

Первый, на тебе. И ты получи. А ты что? Передо мной вскочил степняк, в кольчуге и наплечниках. Они сверкали, и были в точь-точь как у меня. Интересно, где Васька копировал фасон брони, вернусь, спрошу. А степняк, начальник, небось? Он заорал и ударил саблей. Ну, кто ж так нападает, начальник называется. Легко увёл его саблю в сторону с шагом навстречу, и чуть в бок. Эфесом дал в торец. Так, милок, ты нам на вопросы отвечать будешь. Связал его верёвкой, её тут немеряно, видимо полону много рассчитывали взять. Огляделся, поведя округ саблей. Что, всё? Ух, двадцатку вояк степных, пацаны положили из луков. Робины Гуды! Мы с Гориным только девятерых, он пять и я троих, считая тех, что у костра. И этот пленный, ещё.

— Славно поганых побили. Доброе дело сделали.

Горин подошел в хорошем настроении. Блин, для него это жизнь. Что сражение, что обед, например. А у меня от всего, адреналиновое отравление случилось. Не приходилось вот так, на ножах, лицом к лицу. В том времени не в счёт, там враг в прицеле автомата. Достаточно далеко. А тут махнул клинком…

Пока враг был перед лицом, как то не задумывался, а теперь нахлынуло. Пытаясь унять дрожь в ногах, сел на землю, расслабил ноги. Чёрт! Лучше встать, а то как расслабился, так заколотило сильней. Ноги стали прыгать по земле как мобила при виброзвонке. С трудом поднялся.

— Илья Демьянович, я тут языка добыл. Дознаться надо, чего они тут как у себя дома шастают?

Горин удивлённо посмотрел на меня.