Ростислав Самбук - Сокровища «Третьего Рейха» Страница 17

Боже мой, где же Бонне?

Неужели уйдет тот, розовощекий? Ангел совсем не изменился, будто годы не властны над ним. Может, только округлился, как говорят, стал солиднее.

Где же Бонне?

Заметил Анри возле витрины, а рядом и комиссара. И что они нашли там интересного?

Бонне сразу определил: что–то случилось.

— Чем вы взволнованы, Серж?

Дубровский оглянулся. Так и есть, зажегся зеленый свет светофора, и машины двинулись. Сергей потянул за собой комиссара.

— Вот видите серый «мерседес» за перекрестком?.. — Задохнулся. — Там Франц Ангел…

Бонне сжал его руку выше локтя.

— Вы не ошиблись?

— Франц Ангел, — повторил Дубровский, — точно.

Из–за угла вынырнул красный «пежо». Бонне поднял руку.

— Быстрее, — подтолкнул к дверце Анри, — быстрее, черт вас возьми!..

«Пежо» успел проскочить перекресток при зеленом свете.

— Впереди серый «мерседес». Нужно его догнать! — приказал Бонне шоферу. — Кстати, — повернулся к Дубровскому, — вы запомнили номер?

— Сто пятьдесят пять — тридцать семь.

— «Мерседес»! — хмыкнул шофер. — Господа знают, сколько лошадиных сил у «мерседеса»?

— Мы не на шоссе и не устраиваем гонки. — Бонне показал шоферу пять долларов. — Получишь, если догонишь.

«Пежо» на самом деле был старым — скрипел и тарахтел всеми своими деталями, но водитель ловко маневрировал в транспортном потоке, оставляя позади даже «форды» и «шевроле». Но серый «мерседес», казалось, растворился в воздухе — может быть, давно свернул в одну из боковых улиц, и скоро даже Сергею, который никак не мог примириться с поражением, стало понятно: им не догнать Франца Ангела.

Бонне попросил остановить «пежо» возле тенистого сквера, где заметил пустую скамейку. Сели, покурили, помолчали. Комиссар подбодрил Сергея:

— И все же сегодня день большой удачи, мосье Дубровский, и я на вашем месте не вешал бы носа. Будем считать, что мы почти установили главное: девушек из Франции на самом деле вывез бывший эсэсовец Франц Ангел. Следовательно, мадемуазель Генриетта Лейе не ошиблась. Это хорошо, поскольку я, честно говоря, не был окончательно убежден, что все в ее письме подтвердится. Правда, с точки зрения юридической присутствие Ангела в Танжере еще не есть доказательство его вины. Он может утверждать, что живет здесь давно и во Франции был черт знает когда. У нас же есть только письмо мадемуазель Лейе. Письмо не доказательство. Но сейчас я не сомневаюсь: Генриетта в Танжере. Мы найдем ее, а затем возьмем этого старого эсэсовского пройдоху. «Мерседес» сто пятьдесят–тридцать семь, — пробормотал в раздумье. — Что же, господа, это уже след…

***

Серый «мерседес» принадлежал владельцу ресторана «Сфинкс», где собирались члены клуба «Ветераны фельдмаршала Роммеля». Постороннему человеку проникнуть туда было почти невозможно, но чиновник из городского полицейского управления пообещал уладить это дело. Его агент был своим человеком в «Сфинксе», он и взялся сопровождать туда Бонне и Дубровского, которые должны были только играть роль немецких коммерсантов, ищущих рынки сбыта в Африке.

Анри надулся, но комиссар сразу же положил конец его притязаниям:

— С вашим типично французским носом, мосье Севиль, не то что на порог, за квартал от «Сфинкса» появляться нельзя. Ветераны сразу же раскусят и вышвырнут нас вместе с вами как паршивых котят.

«Сфинкс» размещался в здании, перегораживающем не длинную, но довольно широкую улицу, создавая тупик. С одной стороны вдоль улицы тянулась чугунная ограда, за ней — то ли парк, то ли сад с роскошной белокаменной виллой в глубине. Напротив — жилые четырех–и пятиэтажные дома без магазинов и кафе, в таких живут чиновники и коммерсанты среднего достатка. Улица слабо освещена, без неоновых реклам. Да и вывеска ресторана не светилась красным или белым светом, не зазывала посетителей, словно хозяин не был заинтересован в клиентах. Наверняка мало кто догадался бы, что здесь ресторан: только подойдя ближе, можно было прочитать скромную вывеску «Сфинкс».

Швейцар взял у Бонне и Дубровского шляпы и поклонился их спутнику с полуфамильярной улыбкой, как старому знакомому.

В большом вестибюле вокруг столиков, заваленных журналами и газетами, сидели в низких мягких креслах члены клуба. Дым от сигар и сигарет висел под потолком, в вестибюле было шумно, и на вновь прибывших почти никто не обратил внимания.

Бонне сразу проследовал в угол к свободному столику. По соседству расположился пожилой человек в черном сюртуке с аккуратной бабочкой, подпиравшей его подбородок. Мужчина сидел прямо, словно не в удобном кресле, а на твердом стуле с высокой спинкой; держал перед собой газету в вытянутых руках, как бы демонстрируя свою дальнозоркость. Бросил недовольный взгляд на Бонне и Дубровского и еле заметно ответил на вежливый поклон их спутника.

— Бывший оберст фон Рунке, — объяснил тот шепотом, когда они расположились за столиком, — живет неизвестно за счет чего, но амбиции хоть отбавляй.

Сергей посмотрел на оберста с любопытством. Ему приходилось встречаться с такими типами: фамильная гордость не позволяла им заниматься каким–нибудь незначительным делом или стать мелким коммерсантом, а на другое не хватало либо ума, либо образования, либо еще чего–нибудь.

Они сами утюжили свои уже изрядно поношенные костюмы, жили воспоминаниями, смотрели на мир с высоты своего оберстского величия и мечтали о будущем, когда можно будет наконец выбросить надоевший гражданский сюртук и снова напялить мундир с крестами. Они мечтали о войне: каждый мнил себя стратегом не в масштабах полка или батальона — собравшись вместе, они критиковали действия командующих армиями или фронтами, у каждого была своя единственно правильная концепция, и каждый был уверен, что он на месте этого командующего никогда бы не ошибся; они планировали грядущую войну (конечно, с «восточными» ордами) и были твердо убеждены, что скоро появится новый фюрер, намного умнее предыдущего (если бы тот больше слушал кадровых военных и немного меньше доверял эсэсовским генералам), который обязательно вспомнит и позовет их. Нет, сейчас они не проиграют. Они не проиграли бы и раньше ту злосчастную войну на Востоке, если бы…

Дубровскому показалось, что сейчас фон Рунке отложит газету и начнет подробно объяснять ему причины неудачи блицкрига против Советского Союза. Но оберст не отрывался от газеты, и Сергей с интересом стал разглядывать зал.

Раскрытые двери прямо перед их столиком вели к ярко освещенному бару: всю стену там занимали полки с бутылками, у высокой стойки стояли и сидели посетители. Из бара, как объяснил им полицейский агент, можно было попасть в ресторан. Там играл небольшой оркестр, и в зал с черного хода впускались женщины; оказывается, «Сфинкс» имел свой контингент проверенных девушек.