Виктор Поротников - Кровавое Крещение «огнем и мечом» Страница 17

Владимир стал испытывать к Мешко какое-то внутреннее расположение, узнав, что у того предок Пяст был выходцем из народа. Владимиру не раз доводилось ловить на себе косые взгляды киевских бояр, которые недовольно перешептывались между собой, сетуя на то, что всем им приходится кланяться сидящему на троне сыну рабыни. Грубоватое добродушие Мешко было по душе Владимиру, как и его намеки на то, что им двоим нужно держаться друг за друга.

«В моем крае хватает удельных князьков, которые точат нож на меня, не говоря уже про мазовшан, у которых одно на уме — не ходить в воле князей Пястовичей, — в пылу откровенности говорил Мешко Владимиру. — У тебя, брат мой, тоже не все ладно в отношениях с киевской знатью. По матери ты — робочич, это коробит кое-кого из бояр твоих. Опасайся не чужаков, княже Владимир, но тех, кто стоит возле твоего трона. Чужеземцы будут нападать на тебя открыто, а недруги среди своих всегда будут стараться бить в спину и наповал! Ты пришел мне на выручку ныне, я тебе за это благодарен, брат мой. Коль тебя беда постигнет, смело обращайся ко мне за помощью».

Мешко не стал скрывать от Владимира того, что и он истребил всех своих сводных братьев, рожденных его отцу от побочных жен. Князь Земомысл очень горевал, что его старший сын родился слепым. По этой причине Земомысл помимо матери Мешко, у которой больше не было детей, имел еще две жены. От этих двух женщин у Земомысла было два сына и две дочери.

Одна из сводных сестер Мешко, по имени Малгоржата, являлась супругой познаньского князя Собеслава.

Князь Собеслав был примерно одних лет с Мешко, но в отличие от него он не выглядел обрюзгшим и растолстевшим. Хотя в темно-русой короткой бороде Собеслава уже серебрилась седина, физически он был еще статен и крепок. Собеслав на целую голову был выше Мешко, который отнюдь не выглядел малорослым.

Малгоржате было чуть больше сорока лет, это была невысокая красивая женщина, светловолосая и белокожая, фигуру которой нисколько не портила приятная для мужского глаза полнота.

Владимир сразу обратил внимание, что приезду Мешко явно не обрадовались ни Малгоржата, ни ее супруг. Хотя оба радушно приветствовали Мешко, однако натянутые улыбки выдавали их внутреннее напряжение.

Мешко с самодовольным видом похлопывал по плечу Владимира, всячески выказывая Малгоржате и ее мужу, что у него с киевским князем мир и дружба. По лицу Собеслава было видно, что он несказанно удивлен тем, что распря между Мешко и русами завершилась столь непредсказуемым образом.

— Собирая полки у города Ленчица, я так и не дождался прихода твоей дружины, брат, — молвил Мешко, обращаясь к Собеславу. — Я все ломал голову, что с тобой стряслось, здоров ли ты, жив ли? Теперь вижу, брат, что ты в полном здравии, и у меня отлегло от сердца. Почто же ты не пришел на мой зов?

Разговор происходил за пиршественным столом, накрытым Собеславом и его супругой для Мешко и Владимира. На этом застолье присутствовали и приближенные Собеслава, а также старшие дружинники польского и киевского князей.

Отвечая на вопросы Мешко, Собеслав старался не смотреть ему в глаза.

— Я ожидаю приезда послов из Мейсена, которые должны привезти на смотрины дочь маркграфа Эккарда, — сказал Собеслав, глядя то в свою чашу, то на сидящую напротив жену, словно ожидая от нее поддержки. — Потому-то, брат, я не выступил в поход, ведь помолвка — дело весьма важное и щекотливое. Маркграф Эккард человек заносчивый, не приведи Господи прогневить его хоть в чем-нибудь.

— Ты прав, брат, немецкие бароны и графы заносчивы дальше некуда, — закивал Мешко, потянувшись к блюду с тонко порезанным салом. — А помолвка твоего сына с дочерью маркграфа Эккарда, конечно, дело наиважнейшее. По сравнению с этим предприятием все прочие дела сущая ерунда! Можно отмахнуться от любых приказов, идущих из Гнёзно. Можно наплевать на восставших мазовшан, тем более что непосредственно Познани они не угрожают. — Мешко с усмешкой переглянулся со своими длинноусыми воеводами. — Даже если мазовшане захватили бы меня в плен и грозили мне смертью, это тоже для моего брата Собеслава стало бы малозначащим событием по сравнению с помолвкой его сына. Получается, что намечающееся родство с маркграфом мейсенским для моего брата Собеслава важнее, чем ленная присяга, данная мне.

По лицам жующих дружинников Мешко промелькнули кривые ухмылки. Им было ведомо о давних натянутых отношениях между их князем и Собеславом.

— Незачем перегибать палку, брат, — заговорила Малгоржата, вступаясь за мужа. — К нам действительно со дня на день должны приехать послы из Мейсена с невестой для нашего старшего сына. Неужели отсутствие познаньской дружины под твоими стягами так сильно ослабило твое войско? Не могу поверить в это. После свершения помолвки мой муж непременно прибыл бы к тебе со своими воинами.

— Коль я ныне в гостях у вас, милая сестра, то не могу уехать отсюда, не повидав невесту вашего сына Збышека, — промолвил Мешко, холодно взглянув на Малгоржату. — Я ведь тоже недавно женился на немке, хочу сравнить прелесть моей юной жены с красотой дочери маркграфа Эккарда.

— Поступай как хочешь, брат, — сухо обронила Малгоржата. — Ты над нами господин и повелитель. Для нас большая честь принимать тебя в своем доме.

Добрыня, сопровождавший Владимира в этой поездке в Познань, чувствовал, что коварный Мешко что-то затевает, желая отплатить сполна Собеславу и его жене. Вскоре подозрения Добрыни подтвердились в полной мере.

Несколько дней спустя в Познань прибыл маркграф Эккард с женой, дочерью и пышной свитой. Судя по тому, с какой благожелательностью встретились Собеслав и Эккард, с какой нежностью обнялись и поцеловались их жены, можно было понять, что между этими знатными семьями уже все решено относительно помолвки графской дочери и княжеского сына.

Пятнадцатилетняя Адель, дочь Эккарда, была точной копией своего властного отца. У нее было круглое лицо с чуть вздернутым носом и слегка заостренным подбородком. Взгляд ее голубых глаз был немного пристальный, а ее тонкие брови пшеничного цвета обладали удивительной подвижностью. Когда Адель улыбалась, то меж краями ее свежих розовых губ сверкали ослепительной белизной два ряда ровных зубов. У Адели были длинные изогнутые ресницы и густые светло-желтые волосы. У нее были широкие бедра, небольшая грудь и довольно тонкая талия. По понятиям людей той эпохи, дочь Эккарда не имела ни малейших изъянов во внешности и фигуре, она была мила и вполне могла без затруднений рожать здоровых детей.

Адель, как и ее родители, впервые увидела на этих смотринах своего нареченного жениха Збышека, который произвел на нее весьма благоприятное впечатление. Двадцатилетний Збышек был необычайно красив, лицом уродившись в мать. Он был высок и крепок, унаследовав от отца его физическую мощь. Хотя при встрече Адель и Збышек не обменялись ни словом, слушая разглагольствования своей родни, они тем не менее остались довольны друг другом.