Жан Ломбар - Византия Страница 17

Вновь подходили многие молящиеся и дальше шли на цыпочках, чтобы не тревожить сосредоточенного настроения народа. Это были Зеленые. Вождем одной их части являлся Солибас, другие повиновались ранее слепцам, а теперь отдались всецело притязаниям Управды, сочетавшимся воедино с делом Евстахии, правнучки Феодосия. Возницы их обступили Солибаса, мощного, с роскошно развитыми мускулами, крепко закаленного в схватках и мятежах. Сановники Зеленых, Зеленые, облеченные должностями, следовали за демархом, важно шествовавшим в богатой, расшитой золотом одежде; нотариусы и архивариусы, мандаторы – передатчики приказаний демарха, поэты, даже сейчас, невзирая на подавляющую торжественность храма, скандировавшие проклятия Константину V; мелисты, перелагавшие стихи на музыкальные созвучия органа; органисты, исполнявшие песни, сложенные мелистами из стихов поэтов; живописцы и ваятели, писавшие и ваявшие лики Базилевса.

Печально падали прозрачно-скорбные слова, металлически горькие, подобные медным ядрам, ударяющимся о медный диск. Дрожь волнения вызывали редкая борода Гибреаса, сверкающие глаза его, лоб словно выточенный из слоновой кости, узкие плечи, простертые руки, окаймленные рукавами рясы. Игумен говорил о праздновании Брумалиона, – целый месяц обнимало нечестие стопы Базилевса Константина V, царствующего в Великом Дворце, в котором плясали вокруг фиала, называемого Триконк, с зажженными свечами, славословя Брумалион песнями, угодными государю, сановники, патриции и сенаторы, – все могущественные, все сильные. И Константин V, довольный, одарил их дарами, он пригласил их к столу, угощал лакомыми яствами, хмельными винами. А скопец-патриарх Святой Премудрости благословлял их! Само по себе празднование дней этих, разрешенное по уставу, не содержало ничего предосудительного. Но предчувствие говорит, что Константин V воспользовался днями праздника, чтобы подтолкнуть иконоборцев на какое-то Зло. Он был движим ревностью к вероотступному учению, которым намеревался освятить собор, ложно именующий себя святым. Уже внушает это патриарх нечестивым митроносцам, помазанникам алчным до золота и почестей, помазанникам, пример которых отвращает от Добра колеблющиеся души. На празднестве этом поклялись Голубые умерщвлять Зеленых, предавать Зеленых мукам, воспламененные Константином V, обещавшими им бега, на которых они должны были выиграть.

– Но тщетно стремится с помощью светской церкви сокрушить православие Базилевс, прозванный «мерзостным», так как осквернил своими извержениями воду, в которой был крещен, – Базилевс, любящий конский кал и потому прозванный народами «гнусным». Проклятие ему! Проклятие! Проклятие! Но силы сверхвечные, боготворимые под видом икон, породят мстителя в лице сияющего правнука Базилевса из племени славянского, которого соединит Святая Пречистая с правнучкой другого Базилевса из племени эллинского, чтобы оплодотворило весь мир Добро и одолело Зло!..

– Горе нам! Горе! Горе!

Визгливые голоса врезались в голос Гибреаса, и, устремив сверкающий взор свой на силуэты пяти братьев, он увидел пять белых бород, над которыми выступали пять необычной желтизны лбов, пять лиц воскового цвета, прорезанных впадинами выколотых глаз. Слепцы, воздевая руки, умоляюще складывали пальцы, и, сверкая золотом и металлами своих богатых одеяний, слишком просторных для их изможденных тел, стенали:

– Горе нам! Горе! Горе!

Страшная тревога овладела ими после речей Сепеоса, Гараиви, Солибаса на собрании Зеленых, происходившем во дворце близ Лихоса. Слепцы знали, что после празднеств Брумалиона Святая Пречистая созывает каждогодно под свои своды православных и разжигает ненависть их к проклинаемым ею Базилевсам. Они без боязни приказали отвести их в храм, тая смутную надежду, что их провозгласят Самодержцами. Но Гибреас продолжал, покачав слегка головой:

– Чтобы положить предел борьбе с иконами, чтобы изгнать племя исаврийское, не разумеющее поклоняться им, чтобы вручить венец и державу предназначенному, собрались Зеленые под сенью Святой Пречистой! Издавна преследуют их Голубые. Да не посмеют они отныне тревожить Зеленых, преданных учению Добра. Голубые – опора порочных Базилевсов, порожденных Злом. – И Гибреас обещал это при условии, что Зеленые не покинут отрока Управду, который соединится с непорочной Евстахией. – Не воздвигнет гонения на иконы синод, именующий себя святым, подчиняющийся помазаннику-патриарху! И не удастся Константину V преследование православных! Пусть не мечтают Голубые обрушиться на Зеленых, которые смогут возвести Управду на престол!

Неожиданно раскрывала заговор речь Гибреаса. Учение о Добре принесено из отдаленных стран, из глубины Азии, где оно возникло задолго до появления Иисуса в Иудее. Происхождение его арийское. На нем следы крови, родственной племенам эллинскому и славянскому, которые угнетает теперь племя исаврийское. В Европу его занес некогда Манес, и царивший тогда порочный Базилевс, персидский Самодержец, приказал содрать с него, живого, кожу и набить ее соломой. С тех пор ведут непрерывную борьбу манихейцы с силами Зла. Святая Пречистая счастливо унаследовала это учение и устремилась к борьбе за торжество его, а Гибреас расширил человечность исповедания, строя на нем оправдание иконопоклонения и вечности человеческих искусств. Уже в течение нескольких веков защищали с помощью Зеленых и православных игумены, его предшественники, бедных, униженных и Зеленых, проклинали богатых, гордых, сильных. Поэтому врагами Святой Пречистой была Святая Премудрость, за исключением храмов и монастырей, родственных Пречистой, с которой враждовала власть лицемерных помазанников – случалось, бывших иногда скопцами. И угнетался народ Великим Дворцом – властью государственной, воплощаемой нечестивыми Базилевсами, жадными сановниками, жестокими воинами. Но что из того! Настанет день, когда покорится низменная плоть эта возвышенному духу Святой Пречистой, которая возведет отныне с помощью Зеленых на престол род Базилевсов, воистину православных, сторонников учения о Добре, которое они, происходящие от племен эллинского и славянского – разветвлений древа Арийского, – смогут защитить лучше, чем Базилевсы Исаврийские – порождение крови низменной, полусемитической, полутуранской!

– О, Теос правосудный! Теос мститель! Иисусе! Иисусе предка нашего Феодосия! Святители! Апостолы! О, Приснодева! Приснодева Всемогущая!

И слепцы все еще воздевали бессильные руки, изнеможенные длани перед Зелеными, которые оставались, однако, безучастны. Раскачивались голые, удивительно белые черепа старцев, поднимались к дуге бровей, жестких, пушистых, подобных шерсти кошки, впадины их мертвых глаз. Старость обезличила их, они до такой степени походили друг на друга, что Критолая нельзя было отличить от Аргирия, Никомаха от Критолая и Аргирия, равно, как и от Асбеста и Иоанникия. Тот же визгливый, жалобный голос, та же неуверенная поступь людей, вечно осязающих беспросветный горизонт, горизонт без очертаний, без радостей солнца и морей. Все пятеро были одинаково одеты в пышные одежды, облечены в одинаковые далматики с Евангелиями, вышитыми на спине, с узорами Библии, вытканными в прихотливой пышности оттенков.