Мишель Зевако - Сын шевалье Страница 17

После же этой неожиданной сцены наступило изумленное молчание. Прошло всего несколько секунд с момента, когда начальник полиции отдал приказ схватить бунтовщиков — и вот уже шестеро из его людей было выведено из строя, причем трое или четверо были ранены довольно серьезно. Господин де Неви не помнил себя от бессильной ярости.

А мятежники, не получившие ни единой царапины, вновь опустили шпаги и, возвышаясь над всеми участниками этой сцены, замерли в выжидательной позе, означавшей одновременно вызов.

Оба они — и старый, и молодой — были великолепны. Пардальян стоял с безучастным видом, поражая своим спокойствием — лишь в глазах у него затаился лукавый огонек, а губы тронула легкая насмешливая улыбка. Жеан Храбрый, набычившись и оскалив белоснежные, как у волка, зубы, дрожал от возбуждения и нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Старик с изумительной невозмутимостью ждал новой атаки, чтобы отразить ее. Юноша, пылая отвагой, оставался на месте только по примеру своего спутника, но изнывал от желания перейти в наступление. Не сдержавшись, он воскликнул звонко:

— Надо вышвырнуть отсюда этих приспешников палача!

Однако у Пардальяна были на сей счет свои соображения. В отличие от молодого товарища, он понимал всю серьезность положения. Быть может, ему также хотелось избежать кровопролития. Как бы то ни было, отдавая должное храбрости юного бойца, он в ответ на это предложение лишь пожал пренебрежительно плечами.

И Жеан Храбрый, не подчинявшийся никому и никогда, безропотно уступил чужой воле.

Его до глубины души поразило необыкновенное хладнокровие Пардальяна, и он, сам того не сознавая, готов был во всем следовать примеру человека, которым восхищался.

Внезапно тишину прорезал ужасающий вопль боли. Это кричал Ла Варен. Произошло же с ним следующее.

Ни на секунду не сомневаясь в исходе дела, наперсник короля считал арест бунтовщиков делом решенным. Судьба Пардальяна его не волновала: не имело значения, будет ли тот убит, захвачен в плен или же отпущен восвояси. Напротив, к Жеану Храброму он испытывал вполне понятное чувство ненависти и трепетал от радости, предвкушая неизбежную казнь наглеца.

Поэтому, когда лучники устремились в атаку, маркиз закричал, указывая на своего врага:

— Возьмите его живым! Не дайте ему ускользнуть от палача!

Увидев же, как успешно защищаются мятежники, он едва не задохнулся от бешенства, поскольку добыча никак не давалась в руки и месть его в очередной раз откладывалась.

Тогда он решился прийти на помощь начальнику полиции, исправив оплошность его незадачливых подчиненных.

Он незаметно подобрался к крыльцу сбоку, намереваясь взобраться туда под прикрытием одной из колонн и напасть на Жеана Храброго сзади.

Ему удалось подкрасться к юноше, не привлекая к себе внимания. Удар он собирался нанести по ногам, а потому не стал забираться на крыльцо, а просто высунулся по пояс, занеся клинок для удара.

Жеан Храбрый, казалось, не подозревал о нависшей над ним угрозе. Но в тот момент, когда Ла Варен с радостным рычанием сделал выпад, целясь в подколенную впадину, юноша, который, не подавая вида, следил за маневрами маркиза, изо всей силы ударил того каблуком в лицо.

Радостный рык сменился пронзительным визгом боли, и Ла Варен, обливаясь кровью из рассеченной до кости скулы, упал навзничь.

Тем временем господин де Неви жестом удержал взбешенных лучников, которым не терпелось расквитаться с обидчиками. Начальник полиции размышлял. Бунтовщики оказались очень опасными противниками и доказали, что голыми руками их не возьмешь. Представители власти не могли отступать — но следовало любой ценой избежать новых жертв.

Уже то, что двое сумели обратить в бегство пятьдесят человек, выведя из строя шестерых из них, было из ряда вон выходящим событием, и король вряд ли поздравил бы де Неви с успехом. На карту была поставлена карьера начальника полиции.

Поэтому на сей раз он подготовился к наступлению основательно, приказав своим людям выстроиться полукругом и атаковать крыльцо одновременно в лоб и с флангов. Речь теперь шла не просто об аресте — мятежников нужно было схватить живыми или мертвыми.

По сигналу своего командира лучники устремились вперед, беря противника в железное кольцо.

Пардальян и Жеан Храбрый без труда разгадали нехитрый маневр. У этих двоих людей, прежде не знавших друг друга, вдруг обнаружилось странное сходство. Оба обладали способностью мгновенно оценить обстановку и столь же стремительно перейти к действию, причем юный, пылкий и необузданный Жеан демонстрировал в такие моменты хладнокровие, почти не уступавшее самообладанию Пардальяна.

Вот почему они, не сговариваясь, а лишь переглянувшись, сразу приняли единственно возможное в такой ситуации решение: встали спиной друг к другу посреди крыльца и закрутили шпагами тот же стальной вихрь, что позволил им устоять в первый раз.

Они, впрочем, не обольщались, зная, что враги задавят их числом — это был только вопрос времени.

Вновь засверкали две рапиры, разя без промаха направо и налево. Вновь раздались стоны, вопли, проклятия и угрозы. Но на сей раз лучники не отступили, продолжая с ожесточением наседать на двух смельчаков.

— Поднажмем, им уже здорово досталось! — кричали нападавшие.

Это было правдой. Пардальян и Жеан Храбрый еще держались, но были покрыты кровью с головы до ног, а одежда на них превратилась в клочья. Только колеты оставались нетронутыми, а это означало, что до серьезных ран дело не дошло — ткань пока пострадала больше, чем кожа.

Однако круг сжимался, и через несколько секунд первые из лучников уже взобрались на крыльцо.

Это был конец. Теперь яростное сопротивление двух безумцев могло завершиться либо гибелью, либо пленением.

Однако в этот момент прозвучал властный приказ:

— Всем опустить оружие!

Лучники замерли.

Начальник полиции, выругавшись, повернулся на голос. Он увидел знакомую фигуру, вошедшую в круг света.

— Король! — крикнул Неви, обнажая голову, тогда как люди его поспешно вкладывали рапиры в ножны.

Пардальян и Жеан Храбрый, стоя на крыльце, одинаковым жестом отсалютовали шпагой, и было непонятно, приветствуют ли они короля или же отдают должное побежденным (ибо они могли считать себя победителями, поскольку не дались в руки лучникам и отделались незначительными в общем-то царапинами, нанеся противнику большой урон), Затем они с прежним изумительным спокойствием одновременно вложили шпаги в ножны и застыли, щелкнув каблуками, словно на параде.

Но искоса они посматривали друг на друга, еле заметно улыбаясь, и во взоре каждого угадывалось одобрение. Такая гордая сила исходила от обоих, что сам король взглянул на них с нескрываемым восхищением.