Сергей Бортников - Восточная миссия (сборник) Страница 18

После доклада толпа из более чем сотни человек, сопровождавших императора в поездке, согласно планам организаторов, должна была забраться на центральный холм, чтобы оттуда лицезреть окружающую местность. При этом все старались держаться как можно ближе к государю, делая вид, что ловят каждое его слово.

Каждый из них словно хотел продемонстрировать, что и он участвовал в этом славном, отмеченном русскою победою, сражении. Многие брали на память с холма камни, рвали траву и цветы. Командир конвоя Граббе собрал целый букет и вечером стал просить Николая Александровича переслать цветы императрице. Подхалимов в свите Его Величества всегда было не счесть…

Закончив осмотр фортов, государь позавтракал и на автомобиле вернулся во Львов. Простой люд, неизвестно откуда пронюхавший о его приезде, высыпал на дорогу и поклонами приветствовал сановного гостя.

Перед обедом во дворец приехали великие княжны Ксения и Ольга Александровны и, откушав вместе с братом, в его сопровождении отправились на железнодорожный вокзал.

Казалось, весь Львов вышел на улицы провожать их. Так радушно и тепло в Галиции доселе встречали только Франца-Иосифа…

Самому государю в Галиции понравилось. Только почему-то он вспоминал то путешествие не как император, вдохновитель всех побед русского оружия, а как рядовой обыватель, совершивший нечто маловажное и необязательное. Так, прогулялся маленько, поиграл в домино, попил чайку, хорошо закусил, почитал бумаги, до которых в Санкт-Петербурге руки Его Императорского Величества, видимо, не доходили…

В дневнике, заполняемом Николаем II с упорством и тщательностью, достойными лучшего применения, в те дни появились такие строки:

«9-го апреля. Четверг.

Знаменательный для меня день приезда в Галицию! В 10 часов прибыл на станцию Броды. Сейчас же пошел в вагон Николаши[25], где выслушал доклад штаба и затем полковника Мосягина, описавшего наступление нашей 3-й армии от границы до Львова. Кончил бумаги и письмо Аликс[26]. В вагонах делалось жарко. Завтракали в 12 часов и затем выехал в моторе с Николашей и Янушкевичем. Чем дальше, тем местность становилась красивее. Вид селений и жителей сильно напоминал Малороссию. Только пыль была несносная. Останавливался несколько раз на месте сражений в августе месяце; видел поблизости дороги братские могилы наших скромных героев. Солнце пекло как летом.

В 4 ½ на спуске с горы был встречен Бобринским и затем въехал в город Львов. По улицам стояло много войск шпалерами[27] и народа. У огромного манежа, обращенного в церковь, стоял почетный караул от 23-го маршевого батальона. После молебствия, отслуженного архиепископом Евлогием, посетил лазарет Ольги, где видел и Ксению[28]. Около 6 ½ прибыл во дворец наместника; почетный караул сотня лейб-казаков. Город производит очень хорошее впечатление, напоминает в небольшом виде Варшаву, но с русским населением на улицах. Вышел на балкон к крестьянам, пришедшим из окрестностей. После обеда назначил Бобринского генерал-адъютантом.

10-го апреля. Пятница.

Спал отлично и в 8 ½ пил чай. Через час поехал на станцию, где был оперативный доклад. В 10 часов отправился с Николашей и другими по железной дороге в Самборг[29]. Приехал туда около часа и был встречен Брусиловым и моей чудной ротой 16-го Стрелкового Императора Александра III полка – под командой ее фельдфебеля. Проехал в штаб-квартиру Брусилова, где назначил его генерал-адъютантом. Он нас накормил завтраком, после чего вернулись в поезд и продолжали путь на юг. Первая гряда Карпат была хорошо видна. Погода стояла дивная. Около 4 часов прибыл в Хыров, где был собран весь 3-й Кавказский корпус генерала Ирманова. Обошел все части пешком и затем объехал их в моторе и благодарил за боевую службу. Вид полков великолепный. Так был счастлив видеть своих ширванцев[30]. Вернулся в поезд и продолжал путь на Перемышль, куда приехал в 7 часов. По улицам стояли шпалерами запасные батальоны и дружины. Заехал в церковь, устроенную в железнодорожном сарае, и затем в дом, приготовленный для Николаши и меня. В 8 часов поехали к обеду в гарнизонное собрание, где было собрано разное вооружение, найденное в австрийских складах. Вечер был теплый, как летом, и с луной.

Итак, я попал в Перемышль, по милости Божией, через месяц и два дня после его падения. Масса сильных впечатлений.

11-го апреля. Суббота.

Встал в 8 ¼ и после чая выслушал доклад у себя. В 10 часов выехал с Николашей по укреплениям Перемышля сперва на Восточный фронт (Седлисская группа)[31], затем на Южный. Проехал по отличной крепостной дороге мимо фортов, укреплений, батарей и редутов и поражался огромному количеству орудий и всяких боевых припасов. Вернулся в наш дом в 12 ¼ и поехал в гарнизонное собрание. После завтрака в 1.30 выехал во Львов на моторе через Радымно[32] и Яворов опять по местам боев. Прибыл во Львов в 5 часов и проехал через весь город к горе, на которую вошел пешком. Красивый вид на все окрестности. Привел себя в порядок в доме генерал-губернатора. Ксения и Ольга посидели со мною и обедали. В 9 ¼ уехал на станцию, тепло провожаемый населением. В 9 ½ выехал обратно и в 12 ½ прибыл в Броды и пересел в свой поезд. На пути хорошо закусил со всеми, едущими со мною.

12-го апреля. Воскресенье.

Спал долго и хорошо; встал в 9 часов. В 11 часов пошел в поезд к Николаше на доклад. Походил на станции, погода была чудная. Завтракали в 12 ½.

Простился с Николашей и всеми и уехал в 2 часа. В Здолбунове видел эшелон выздоровевших и много детей из школ. Со станции Шепетовка свернул на Проскуровскую железную дорогу и в 9 часов остановился на станции Красилов на ночь. Читал все время бумаги и вечером написал Аликс длинное письмо»[33].

Начальники штабов двух союзных армий (австрийской и немецкой) – Конрад и Фалькенгайн – в режиме крайней секретности разрабатывали планы наступления на российский Юго-Западный фронт.

Каких-то глобальных стратегических задач перед собой они не ставили. Первоначально планировалось отбить лишь Западную Галицию: прорвать фронт у местечка Горлице и вынудить русских отойти от Карпат за реку Сан, чтобы устранить возможность их вторжения в Венгрию.

Эшелоны шли на восток окружными путями. На Дунайце велась авиаразведка, а немецкие офицеры – обязательно в австрийской форме – на длительное время направлялись на передний край, где тщательно изучали участки предстоящих атак и состояние русской обороны.

Как позже напишет генерал-лейтенант Эрих фон Фалькенгайн, «для прорыва были отобраны особо испытанные части», в которые направили «офицеров, точно усвоивших на Западном фронте наиболее яркие из новых приемов войны». В месте предполагаемой атаки сосредоточили огромное количество артиллерии, в том числе тяжелой, и нового по тому времени оружия – минометов. Одних только снарядов завезли более миллиона. Таким образом, был обеспечен колоссальный перевес в живой силе и вооружении.