Сергей Шведов - Поверженный Рим Страница 18

– Не скрою, Пордака, неприятности пролились на твою голову отчасти и по нашей с комитом Перразием вине, – вздохнул магистр, жестом приглашая гостя присаживаться к столу.

– Вам все-таки удалось подкупить готских вождей, – догадался Пордака.

– Ну, почему же сразу подкупить, – развел руками Лупициан. – Мы их убедили, обольстили…

– Иными словами, – прервал магистра нотарий, – ты не собираешься выполнять договор, заключенный между нами в Фессалонике.

– Послушай, Пордака, – рассердился магистр, – твой цинизм переходит все границы. А казна империи пуста. К тому же мне пришлось поделиться с Перразием. У комита схолы агентов на носу свадьба с прекрасной Целестиной.

– Ты хочешь сказать, что эту свадьбу он будет справлять на мои деньги? – спросил с усмешкой Пордака.

– Хорошо, – не выдержал давления Лупициан, – я готов выплатить тебе десять тысяч в качестве компенсации за труды.

– Всего десять? – возмутился Пордака.

– Двадцать, – не очень уверенно поправился Лупициан. – Но только после того, как мы уладим все наши дела. Согласись, нотарий, покойнику денарии ни к чему.

– Какому еще покойнику? – насторожился Пордака.

– Тебе, естественно, – пожал плечами магистр. – Разве Саллюстий тебя не предупредил?

– Значит, квестор тоже в доле, – сообразил Пордака. – Надо же. А выглядит таким набожным.

– По-твоему, христианин должен прозябать в нищете? – обиделся Лупициан.

– А как же заповедь – не воруй?

– Прибрать к рукам деньги язычника – это благое дело.

– Но я ведь не язычник, а христианин, – напомнил Пордака. – И это мои деньги вы с Перразием и Саллюстием собираетесь поделить.

– Положим, деньги не твои, а императора, – рассердился Лупициан.

– Выходит, вы божественного Феодосия считаете язычником?

– Думай, что говоришь! – рассердился магистр.

Расклад нехитрой комбинации высших чинов империи Пордаке стал ясен, правда, пока в общих чертах. Эти трое, Лупициан, Саллюстий и Перразий, взяли из казны деньги на подкуп готских вождей. Естественно, часть этих денег они присвоили. И, вероятно, весьма значительную часть. Ибо оставшихся денег на подкуп не хватило. Готские вожди, обиженные скупостью божественного Феодосия, стали выдвигать завышенные требования, с которыми император никак не мог согласиться. Понять его, конечно, можно. Человек потратил кучу денег, чтобы привлечь варваров на службу. Варвары деньги взяли, но служить императору не хотят. В такой ситуации даже у очень спокойного, доброго и благочестивого человека может лопнуть терпение.

– Я правильно излагаю суть дела, сиятельный Лупициан?

– Почти, – поморщился магистр. – К сожалению, не все вожди готов продажны. Ты это знаешь, Пордака, не хуже меня.

– А может, на них просто денег не хватило? – прищурился нотарий на хозяина.

– Какое это теперь имеет значение, – обреченно махнул рукой магистр. – Мы заверили Феодосия, что готы согласны принять его условия. И только поэтому он поклялся, что ни один волос не упадет с их голов. А теперь вдруг выяснилось, что готы не собираются служить императору, более того, они грозят отнять у империи целую провинцию. На это Феодосий никогда не пойдет. Нам император сказал, что теперь это наши проблемы – либо готы примут его условия, либо нам не поздоровится.

– Мудрое решение, – одобрил действия божественного Феодосия Пордака. – Ты и твои друзья, сиятельный Лупициан, поставили императора в очень трудное положение: он либо должен нарушить слово, данное не только варварам, но и богу, либо отпустить вождей с миром. И то и другое чревато для империи войной.

– Тебе тоже не поздоровится, Пордака, – разозлился на умного нотария Лупициан. – Именно тебя мы обвиним в сговоре с готами!

– Положим, вы это уже сделали, магистр, – усмехнулся Пордака, – но Феодосий не настолько глуп, чтобы вам поверить.

– Что, однако, не помешает его палачам удавить тебя как лютого врага империи!

– С Феодосия, пожалуй, станется, – согласился с магистром Пордака. – Так какова моя доля?

– Пятьдесят тысяч денариев, – почти со стоном выдавил Лупициан.

– Сто, – поправил магистра нотарий. – Мне просто неловко за меньшую сумму спасать от петли столь высокопоставленных чиновников.

– Чтоб ты провалился, Пордака, – взъярился Лупициан. – Мы тебя в порошок сотрем!

– Не сомневаюсь, но после в порошок сотрут уже вас, – усмехнулся нотарий. – Или у тебя есть на этот счет какие-то сомнения, сиятельный Лупициан?

– Черт с тобой, – сдался наконец магистр после долгой внутренней борьбы. – Ты получишь сто тысяч.

Ключевой фигурой в получившемся раскладе был Оттон Балт. Пордака относился к верховному вождю готов с величайшим уважением. И если бы речь шла только о деньгах, то он никогда не стал бы ввязываться в столь скверное дело из осторожности, присущей даже самым отчаянным авантюристам. Ибо за смерть рекса Оттона будут мстить. И не только готы. Пордака был наслышан о русах Кия и вовсе не собирался вступать с ними в открытую борьбу. К сожалению, под угрозой была жизнь самого Пордаки. Конечно, он мог бы исчезнуть из Константинополя, не попрощавшись с императором, но нотарий был уже не в том возрасте, когда жизнь можно начинать сначала. Ему перевалило за пятьдесят. Душа и тело требовали отдыха. Остаток жизни Пордака мечтал провести в Риме, ни в чем себе не отказывая. И деньги для этого он уже скопил. А теперь по вине трех вороватых негодяев он вынужден вновь пускаться во все тяжкие, рискуя потерять не только нажитое богатство, но и жизнь.

– Может, подослать к Оттону Балту наемного убийцу? – предложил Лупициан.

– И тем самым бросить тень на божественного Феодосия, – криво усмехнулся Пордака. – Никогда не ищи легких путей, магистр, они, как правило, заводят в тупик, из которого нет выхода.

– Но пока жив Балт, готы никогда не согласятся с условиями, предложенными императором!

– Это правда, – не стал спорить с магистром Пордака. – Именно поэтому рекса Оттона следует устранить. Но умереть он должен так, чтобы ни у кого не возникло подозрения в причастности к его смерти императора Феодосия.

– Иными словами, Оттона Балта должны убить сами готы?

– Это самый лучший выход из создавшейся ситуации, – задумчиво протянул Пордака. – Боюсь, что устранять придется не только рекса Оттона, но и других несговорчивых вождей. В первую голову Алатея и Варлава. Когда Перразий и Целестина собираются отпраздновать свою свадьбу?

– Через месяц.

– Им следует поторопиться, – дал рекомендацию Пордака. – Варвары не будут ждать. Если Феодосий не примет их в ближайшие десять дней, то они покинут Константинополь. Я уже разговаривал на эту тему с Оттоном Балтом.