Сергей Городников - Тень Тибета Страница 18

Он пропустил двоих из них, а на третьего барсом кинулся сверху глыбы. Свалив его с седла и развернув лошадь прежде, чем это же смогли сделать оба вооружённых дротиками всадника, он помчался едва приметной, размытой дождями тропой к низу склона. Распадок там, куда его вывела тропа, обрывался пропастью, ближний и дальний обрывы которой соединял навесной мост. Он осадил коня вблизи края обрыва, лихорадочно прикидывая, что предпринять дальше. Ширина моста была достаточной, чтобы по ней можно было пройти самому и провести за поводья лошадь, но на той стороне его поджидал небольшой отряд одетых в железные доспехи пеших меченосцев. Они недвусмысленно готовились отразить его намерение перебраться через пропасть именно таким способом. Сзади приближались двое всадников с дротиками, а внизу пропасти утробно ворчала бурная речка.

В считанные мгновения он соскользнул с кожаного седла на землю и выбежал на мост, который закачался и задрожал под его ногами. Четверо меченосцев в доспехах невозмутимо рассредоточились, вскинули острия мечей над деревянным настилом ему навстречу. А позади всадники соскочили с коней, лишая его возможности обратного отступления. Он приостановился, затем ухватился за опорную верёвку, зубами вырвал часть нитей в самом тонком месте и повис на ней. Прогнившая верёвка затрещала, разорвалась и замедлила его падение, пока посередине между обрывами не была им отпущена, после чего он молча, камнем полетел к шумящему в теснине быстрому течению горной ледниковой речки.

Его поглотил водоворот, но несколько мгновений спустя он появиться головой среди пены бурного потока, захваченным и уносимым им пленником. Вдогонку ему полетел только дротик. Обмытый хлёсткими шлепками волн от пыли, грязи и пота Удача снова поднырнул, и дротик пронзил воду, был сразу выброшен на поверхность, его как щепку понесло и закрутило течением.

Знаменосец за противоположным распадку обрывом пропасти поднял стяг ламы-тысячника охраны дворца Потала. Сам тысячник, грузный невысокий мужчина лет пятидесяти, с круглым лицом, на котором выделялись холодные и властные глаза, спокойно обратился к жилистому сотнику.

– Он теперь выберется неизвестно где.

– Мы его найдём, – возразил сотник. – Если он не утонет.

Тысячник, казалось, последнее замечание пропустил мимо ушей, как не имеющее отношения к делу.

– Нет. Он успеет отдохнуть и добраться до своей цели.

Сказав это и не желая выслушивать лишние слова, он поднялся в расшитое серебром и золотом седло подведённого телохранителем вороного коня. Удобно устроился в нём и направился тропинкой прочь, не обращая внимания на свиту сопровождения, уверенный, что она не отстанет. Он был не по возрасту хорошим наездником, и не мешал коню резво оторваться от свиты, поскакать тропой за кизиловые деревья.

Удача осунулся, похудел, голова покрылась двухнедельной щетиной. Карие глаза его покраснели и поблескивали от недосыпаний. Однако держался он в седле подчёркнуто прямо. Сивая кобыла досталась ему после нападения на десятника, который имел неосторожность отстать от рыскающего по его следам отряда. Тёмно-синий стёганый халат, лёгкие козлиные сапожки и меч на поясе были отобраны у того же десятника. Только разодранные штаны были его собственными.

Красный овал солнца пропал за хребтом на западе. Вытянутая безлюдная долина погружалась в хмурую серость, будто в царство недоброго духа, обитающего в тёмном замке-цонги, который возвышался над долиной. Выстроенный на невысокой, но труднодоступной горе замок был окружён крепостью, которая тревожила мрачной неприветливостью. Ни одного человека, никакого движения нельзя было заметить на каменных стенах. Но замок и крепость не выглядели заброшенными, наоборот, казались ухоженным и бдительно охраняемым прибежищем призраков, что подчёркивали три выставленных над воротами изваяния демонов.

Удача неспешно подъехал к закрытым воротам внешней крепостной стены и остановил коня. Вынул из налучья сбоку седла лук, а из колчана, украшенного хвостом гепарда, – красную стрелу. Три его стрелы одна за другой просвистели в воздухе, поразили дозорных демонов, каждого пронзая в тряпичное горло. В каменной арке над воротами медленно распахнулись медные веки, открыли бронзовый глаз, в зрачке которого было кольцевое отверстие. Удача положил четвёртую стрелу на тугую тетиву, прицелился тщательнее, и стрела промелькнула к глазу, проскользнула в отверстие, застряла в нём, разорвав конский волос, каким удерживался остро заточенный топор. Топор провернулся и разрубил кожаный ремень. Подвешенный на толстой верёвке тяжёлый камень начал опускаться к земле, заставляя проворачиваться смазанный жиром барабан. Ворота скрипнули, толстые створки стали плавно раскрываться внутрь.

Удача настороженно въехал под высокую арку к следующим, решётчатым воротам второй крепостной стены, которые при его приближении тихо поднялись до уровня его головы, заставляя нагнуться, чтобы проехать под ними. Нигде не было ни души – ни следа и ни звука человека или животного. Просторный крепостной двор, в котором он очутился, представлялся взору безжизненным, окружал небольшой мрачный дворец воинственного феодала. Дворец был выложен из грубо обработанных плоских камней, массивные у земли стены сужались к верху, под резную кровлю четырёхскатной крыши. Окна располагались в двух уровнях и напоминали бойницы, из которых в любое мгновение без предупреждения могли вырваться стрелы. Он спешился, вытянул из ножен меч, и дверные створки главного входа бесшумно раздвинулись. Мягкой кошачьей поступью он поднялся тремя ступенями к полумраку входа, помедлив мгновение, переступил через порог.

Напряжённо вслушиваясь и всматриваясь в очертания предметов вокруг, он крался, как вышедший на охоту тигр, пересёк два помещения и оказался перед тёмным проходом. В глубине, где проход оканчивался, распознавалась плотная шёлковая занавесь с красочным изображением раскрытой с оскалом клыков пасти дракона. Бесшумно переступая с носков сапожек на пятки, он двинулся к ней, перехватив меч двумя руками.

Треск прорванной бумаги вмиг остановил его, и прежде, чем бёдра пронзили острия дротиков, которые вырывались из заклеенных щелей обеих стен прохода, он на яростном выкрике молниеносными ударами влево и вправо обрубил наконечники. Отделавшись лишь лёгкой царапиной и всеми чувствами ожидая нового внезапного нападения, он продолжил настороженное продвижение к занавеси, но больше ничего не происходило. Шёлковая занавесь со слабым шорохом поползла вверх, открывая ему вход в большой зал.