Мартин Стивен - Могила галеонов Страница 18

Грэшем снова механически просчитал время, необходимое для перезарядки орудия. Они находились слишком далеко от берега, а потому лишены возможности причалить к берегу и бежать. Кто-то из матросов поднял руку:

— Капитан, капитан, посмотрите! Капитан!

Когда он, Грэшем, успел заработать высокое звание? Впрочем, не важно. Главное, по его подсчетам, у них оставалось девяносто секунд до нового выстрела. Однако почему все же испанцы не стреляют из двух других носовых орудий? Считают цель слишком ничтожной? Или сосредоточили лучших стрелков около основного орудия? «Осталось восемьдесят пять секунд», — отметил он про себя. Там, где вода отражала пламя, охватившее горящие корабли, Грэшем разглядел рябь на воде, на которую указывал ему матрос. Должно быть, там находилось мелководье. Но означало ли это, что там слишком мелко для их лодки или же для галеры их преследователей? И разглядит ли впередсмотрящий на галере с высоты рябь на воде? Ведь такие вещи тем легче заметить, чем короче до них расстояние. Теперь уже оставалось семьдесят пять секунд.

Жизнь и смерть — предметы азартной игры. Грэшем глубоко вздохнул. Шестьдесят секунд. Теперь задача Грэшема как командира состояла в том, чтобы удачно миновать мелкое место. Если они окажутся на мели, им конец. Последует ли за ними галера? Вполне вероятно, последует, попытавшись подойти к ним на мушкетный выстрел или спустить на воду две-три собственные лодки, рассчитывая взять их на абордаж… Пятьдесят пять секунд. И тут пуля, выпущенная из мушкета, ударила в борт лодки, осколки дерева разлетелись в разные стороны, задев некоторых из его людей и его самого. Грэшем потрогал плечо. «Хороший выстрел», — произнес он про себя. Их разделяли сейчас около шестидесяти футов. Похоже, мушкетер рискнул, использовав двойной заряд пороха. Оставалось сорок пять секунд. Галера последовала за ними! Теперь уже ясно слышались ритмичные удары многих весел. Двадцать секунд. Бессознательное, почти звериное чутье подсказало Грэшему: они выстрелят сейчас!

Он до боли в руке сжал руль, и сразу же раздался пушечный выстрел. Он мог поклясться, что почувствовал, как ядро пролетело над его головой, так что его даже обдало жаром, после чего оно упало перед лодкой, подняв в воздух столб воды. Пушкарь стрелял, когда судно находилось на подъеме, с очень высокой позиции. К тому же ему помешал резкий поворот галеры.

Тут Грэшем услышал скрип дерева о гальку. Он поглядел вниз. Даже на темной воде было заметно — здесь волны отражали свет по-иному. Они дошли до мели! На мгновение лодка замедлила ход, а затем вдруг быстро устремилась вперед, как стрела, выпущенная из лука.

Грэшем оглянулся на испанскую галеру. Теперь она находилась примерно на расстоянии мушкетного выстрела от их лодки. И действительно, с вражеского корабля раздалось несколько выстрелов. Один из гребцов вскрикнул: пуля попала ему в руку.

В гавани несколько кораблей все еще были охвачены пламенем и дымом. На берегу портовый командир приказал расположить в нескольких местах бочки с горящей смолой, и от этого количество пламени и дыма еще возросло. Ветер гнал тучи дыма по небу, так что они закрывали луну, словно все демоны ада собрались здесь готовить какое-то колдовское варево. Грэшем стоял на корме лодки не пригибаясь. Не то чтобы он считал ниже своего достоинства кланяться пулям: он просто отчего-то не осознавал опасности. Он предельно сосредоточился, ни на минуту не упуская из вида вражеский корабль. Пятнадцать человек на его лодке продолжали налегать на весла. Силы их были на пределе, лица покрылись потом, они задыхались. Раненый корчился от боли, обхватив руку. Рукав его плаща весь пропитался кровью.

Вдруг двое или трое из его людей, смотревших так же, как и Грэшем, на корабль преследователей, вскрикнули и, не дожидаясь команды, перестали грести. Они заметили, как содрогнулась галера, достигнув мели. Капитан, видимо, понял опасность только в последний момент. Он приказал, очевидно, изменить направление движения, так как корабль начал медленно разворачиваться. Галера слегка накренилась, но она не выправилась, чтобы взять новый курс, напротив, крен корабля усилился. Гребцы на правом борту судна, так красиво и ритмично работавшие веслами прежде, теперь стали бессмысленно махать ими в воздухе: их борт оказался слишком высоко, и весла не достигали воды, Длинные весла стали ударяться одно о другое или о борт корабля. Затем раздался скрежет, и галера остановилась. Испанцы сели на мель.

Четырнадцать англичан на лодке вскочили и закричали от радости. А некоторые стали даже подбрасывать шляпы в воздух. От всей этой возни лодка чуть не перевернулась. Грэшем с трудом удержался на ногах, схватившись за борт.

— Садитесь, вы, полудурки! — заорал на них Манион. — Иначе вам придется добираться домой вплавь. — Моряки посмеялись, шутливо отдали ему честь и уселись на места. Манион рявкнул на громоздкого Джорджа: — А вы извольте сесть посередине, чтоб вам пусто было! Нечего тут крен создавать. Не то еще потопите нас после того, как поганые испанцы не смогли это сделать.

Джордж расхохотался и пересел на другое место.

Где-то за галерой заиграли трубы. Даже здесь, издалека, было слышно, как на берегу воины садились на коней. Испанцы увидели: их огромный корабль сел на мель. Часовые решили, что это один из английских военных кораблей подошел к берегу, собираясь высадить десант и отрезать Кадис от подкреплений, за которыми послали испанцы.

Грэшем поглядел на моряков в лодке. Он разговаривал с ними спокойно и властно, несмотря на свой юный возраст, и они подчинялись ему. Неужели эти люди не заметили его страха перед смертельной опасностью, перед пушечными ядрами, которые могли убить или покалечить любого из них и его самого?

Вскоре они подобрали двоих своих товарищей со второй лодки, живых и здоровых, еще одного, раненного в руку, и четвертого, смертельно раненного в живот… Все понимали: с каждым из них могло случиться нечто подобное, если бы старший пушкарь на испанской галере сначала решил выстрелить по их лодке. «Не так уж много стоит жизнь, если все здесь зависит от счастливого случая, как при игре в кости», — подумал Грэшем.

Когда они благополучно добрались до «Елизаветы Бонавентуры», ожидавшие их товарищи подняли раненых на борт. Грэшем отметил про себя, что их корабль погрузился в воду гораздо заметнее, чем прежде, — очевидно, его сильно нагрузили захваченной добычей. Он уже собрался подняться по лестнице на корабль, как вдруг, словно пораженный какой-то мыслью, повернулся к стоявшему рядом Маниону.

— Дрейк знал о галерах в засаде? — спросил он. — Да знал ли он вообще, что именно меня посылает захватить мост? Может быть, он впотьмах принял меня за кого-то еще?