Ганс Мейснер - Кто вы, доктор Зорге? Страница 18

— Жарко, — пробурчал он. — Вы не возражаете, если я немного разделю с вами тень?

Не дожидаясь ответа, он, ворча, сел на землю и начал рыться в своих карманах. Высокий мужчина достал пачку английских сигарет и предложил их незнакомцу.

— Нет, спасибо, я предпочитаю французские. А! Вот они! — И он вытащил измятую пачку французских сигарет из кармана брюк.

Двое мужчин начали разговор о Китае, его традициях и культуре. Прошло минут тридцать, прежде чем незнакомец поднялся и протянул руку для прощания. Они пожали друг другу руки и разошлись в разные стороны. В кармане незнакомца оказался пакетик, которого не было там, когда он подошел сюда, — небольшой ролик фотопленки. Это был полковник Алекс, начальник курьерской службы Четвертого управления, а высокий мужчина — Рихард Зорге, находившийся в Пекине под предлогом написания статьи для «Франкфуртер цейтунг».

В Москве Берзин, начальник Зорге, считал, что информация, содержащаяся на той пленке, была столь важной, что главный разведчик в Токио должен был лично доставить ее в Пекин, чтобы там вручить самому надежному курьеру управления. На пленке был обобщенный доклад об Антикоминтерновском пакте, еще не известном миру, составленный Одзаки, Мияги и Зорге. Точность данной при этом трактовки пакта подтвердила история. Япония хотела заключить с Германией договор, направленный против своего традиционного противника — России, но не хотела вызывать ее гнев, который мог бы привести к войне в Манчжурии прежде, чем Япония будет готова к ней. Несмотря на давление Германии, стремившейся заключить военный договор, который оставил бы Россию без тыла в случае войны на Западе, Япония не пошла на это. Было найдено компромиссное решение, заключавшееся в антикоминтерновской формуле: провозглашалась решимость обеих стран препятствовать распространению мирового коммунизма. Поскольку Коминтерн был важным органом коммунистического движения, но не являлся частью Советского государства, юридически договор Германии с Японией нельзя было рассматривать как выпад против Советского Союза. Целью этого компромиссного договора было не дать никому оправдания для войны и в то же время не оставить во всем мире никакого сомнения в том, на чьей стороне в конце концов Япония. Это был краеугольный камень будущего пакта стран оси.

Зорге, довольный, пробивался через переполненные людьми улочки Пекина. Он приступил к сбору материала для статьи, которую надо было написать для оправдания своего приезда. Это было настолько простым делом, что он начал относиться к своей поездке, как к отпуску, находясь в счастливом неведении о неприятностях, готовившихся в Токио.

Глава VI. Снова в Токио

Зорге вернулся в Токио и обнаружил, что группа его приостановила работу. Она занималась обычными официальными делами и держалась в тени событий. Как-то вечером он насел на Вукелича в баре «Рейнгоулд» и строго спросил, почему не подготовлено никаких докладов к его приезду. В те дни начала 1937 года Токио был городом невероятных слухов, касавшихся главным образом подготовки к войне, хотя никто толком не знал, против кого и где. По своей природе японцы — заядлые сплетники и подобно китайцам крайне любопытны, когда дело касается секретов, будь то официальных или личных. Поэтому Токио всегда был местом самых фантастических слухов.

Вукелич, бледный, явно нервничая, нагнулся над столом и рассказал о серьезной и опасной ошибке. Во время отсутствия Зорге все слухи свидетельствовали о военной активности Японии. Группа занялась поисками первоисточника слухов. Вукелич выяснил, что посольства Англии и США считали, что Япония разрабатывает какую-то иностранную авантюру, возможно массированное нападение на сибирскую границу с маньчжурского трамплина. Французы же были убеждены, что главным объектом военных приготовлений Японии является Индокитай. Докапываясь до истины через вереницу личных секретарей и младших штабных офицеров, Одзаки и Мияги решили, что в фокусе политики правительства находятся Манчжурия или Северный Китай. Мияги считал, что кнопка для пуска в ход военной машины находится в Манчжурии. Вместе с Одзаки и Вукеличем он подготовил доклад, который нужно было передать Клаузену для зашифровки и отправки в Россию. В соответствии с неписаными правилами группы это сообщение перед передачей Клаузену было переведено на английский язык.

Рация была спрятана в доме Вукелича. Однажды днем Клаузен сел в такси у «Немецкого клуба» и направился к дому, где его ожидала жена Вукелича Эдит. Клаузен поспешил внутрь, и Эдит провела его в комнату, где была спрятана рация. Быстро, так как приближалось время начала сеанса радиопередачи, Клаузен подготовил передатчик и полез в карман за бумажником. Бумажника не было. Клаузен вспомнил, что бумажник был при нем в «Немецком клубе» и, вероятно, выпал из его кармана в такси. Побелевший и взволнованный, он перебирал в памяти содержимое бумажника: 200 иен, его водительские права с фотокарточкой, его визитная карточка и самое обличающее — английский вариант доклада Мияги, который следовало зашифровать и отправить. Этот документ мог легко привести расследование прямо к нему.

Вукелич прибыл домой проверить, благополучно ли отправлено сообщение. Испуганный Клаузен пробормотал, что атмосферные условия не позволили провести сеанс и что ему придется повторить попытку несколько позже. Затем он не выдержал и признался, что потерял доклад, и умолял Вукелича посоветовать ему, что делать. Его коллега был настолько ошеломлен, что сначала не мог ничего сказать, а потом разразился потоком брани. Клаузен начал упрашивать, чтобы ничего не говорили Зорге. В конце концов, доказывал он в отчаянии, вся эта история может никогда не всплыть. По приказу Вукелича он упаковал рацию и унес домой, где должен был оставаться под предлогом болезни. Появляться на людях ему было пока запрещено. Затем Вукелич срочно вызвал Одзаки и Мияги. В ту ночь три обозленных и встревоженных разведчика решили не подвергаться дополнительному риску и заниматься своей официальной деятельностью в обычном порядке, ничем не выдавая своей связи с Клаузеном, — ведь его могли схватить. Таково было положение, когда вернулся Зорге.

Теперь это бремя легло на его плечи. Вернувшись домой, он всю ночь ходил взад и вперед по спальной комнате, мучительно стараясь найти выход из создавшегося положения: ведь японская полиция неминуемо должна была начать расследование вслед за обнаружением бумажника и сообщения, написанного по-английски. Ни он, ни Вукелич не знали, что на следующее утро после потери бумажника Клаузен ходил в полицейское бюро находок и с удивительным самообладанием заявил о пропаже. Он сообщил, что в бумажнике были японские деньги, его водительские права и листок бумаги с английским текстом. Дело в том, что он вступил в контакт с английской фирмой, с которой должен был поддерживать деловые отношения. Придя к себе домой, он упаковал свой чемодан и стал ждать вместе с Анной, когда товарищи придут помочь им скрыться в случае обнаружения бумажника.