Стенли Уаймэн - Волчье логово Страница 19

— Никто не видел их здесь, — решительно отвечал монах, желая поскорее избавиться от Безера (и как я благословлял его за эти слова). — От вас я сразу ушел сюда и был здесь все время.

Но Видам был не из таких людей, что верят на слово.

— Благодарю вас, лучше я посмотрю сам, — сказал он самым спокойным тоном. — Мадам, — продолжал он, обращаясь к мадам де Паван, — вы позволите мне?

Он не смотрел на нее при этом и не мог заметить охватившего ее волнения, иначе бы он догадался о нашем присутствии в комнате. К нашему счастью другие также не подозревали что она в заговоре с нами. Видам мерными шагами прошел по комнате и приблизился к окну, между тем как остальные, по-прежнему, стояли у дверей. Он отдернул занавесь и осмотрел каждую из металлических полос. Возглас изумления и проклятия вырвался у него. Решетка была невредима, а ему и не приходило в голову; что мы могли пролезть в узкий промежуток меж ними.

Отвернувшись от окна, он бросил случайный взгляд на кровать и как будто заколебался. В руках у него была свеча, которую он взял, чтобы лучше рассмотреть решетку, и, ослепленный ее светом, он теперь не мог ясно различить отдельные предметы в темноте. Он не увидел нас. Наши скорчившиеся тела, бледные лица и испуганные глаза остались им незамеченными. До его слуха не долетели учащенные удары наших сердец. И хорошо было для него, что не случилось этого. Если б он все же подошел к кровати, мне кажется, мы непременно убили бы его, по крайней мере предприняли бы попытку.

Кровь ударила мне в голову, и я видел все как в тумане. Ясно различал я только одну точку — около пряжки, которой был перехвачен его плащ, близ ключицы, куда я готов был нанести удар. Но он отвернулся с мрачным лицом и подошел к собравшимся у дверей, нисколько не подозревая, как близок был он от смерти.

Глава VI. ИСПУГ МАДАМ

Мы вздохнули свободнее, когда кончилась эта агония ужаса, испытанная нами из-за колебаний Безера. Но страшная ночь казалась нам бесконечной.

За те мгновения, что мы лежали, согнувшись в невыразимом страхе, в алькове кровати, мы прожили целый век опыта, и цепь ужасных приключений окончательно отделила нас от мирной жизни в Кайлю. Париж представлялся нам теперь самым предательским городом и превзошел все наши худшие ожидания. Обман царил повсюду, и люда ежеминутно меняли свою личину. Мы приехали сюда, рискуя собственной жизнью, чтобы спасти Павана — он оказался обманщиком. Рядом был Мирнуа, признававший себя низким предателем, обманывавшим невинную женщину — мы невольно симпатизировали ему. Монах явился сюда с целью спасти ее и сделать доброе дело — между тем нам ненавистен самый звук его голоса, и в каждом слове мы видели обман и затаенную угрозу.

Вообще монах был для нас совершенною загадкою. Почему мы так боялись его? Отчего мадам де Паван, вероятно знавшая его прежде, содрогалась от одного прикосновения его руки? Почему он, словно мрачная тень, явился меж двумя сестрами и оттолкнул их друг от друга так, что когда жена Павана увидела его рядом со своей сестрой, она позабыла, что последняя пришла с целью спасти ее, и смотрела на нее с подозрением и страхом, почти с отвращением?

Итак, Видам отошел от окна и, подойдя к камину, нагнулся, чтобы поставить подсвечник у очага.

— Их нет здесь, — сказал он, выпрямляясь и бросая испытующий взгляд на присутствующих. До сих пор он был так занят мыслью о преследовании, что только теперь обратил на них внимание.

— Это так, и тем более я должен спешить, — продолжал он. — Но мне хотелось бы знать, да, мне хотелось бы знать, любезный коадъютор, что вы делаете здесь. Мирнуа! Мирнуа — честный человек. Я не ожидал встретить вас в его доме… И две дамы?! О, господин коадъютор! А, да это кажется мадам д'О? Моя любезная мадам, — продолжал он в шутливом тоне, обращаясь к ней, — вы как будто пугаетесь собственного имени? Но никакие капюшоны не могут скрыть ваших очаровательных глаз или чудных губок — я тотчас бы узнал вас. А ваша спутница?

Тут он умолк и тихонько присвистнул. Без сомнения, он узнал мадам де Паван и был крайне удивлен. Я как мог вытянул шею, чтобы увидеть что за этим последует; даже монах сознавал, что теперь необходимо какое-нибудь объяснение.

— Мадам де Паван, — произнес он сорвавшимся голосом, не поднимая глаз, — была увлечена сюда вчера вечером и задержана против своей воли этим человеком. Он будет отвечать за это. Мадам д'О, узнав где ее скрывают, просила меня сопутствовать ей и содействовать в освобождении ее сестры.

— И, стало быть, в возвращении ее к обезумевшему от горя мужу?

— Совершенно верно, — согласился монах, как мне показалось, уже с большей уверенностью.

— И мадам желает уйти отсюда?

— Конечно! Как же иначе?!

— Но, похоже, — продолжал Видам, растягивая слова с таким выражением, что лицо мадам де Паван вспыхнуло, — это будет зависеть от лица, которое, употребляя ваше выражение, господин коадъютор, увлекло ее сюда…

— Это была, — вмешалась наконец сама мадам де Паван, и голос ее дрожал от негодования, — настоятельница монастыря Урсулинок! Ваши низкие подозрения вполне достойны вас, мсье Видам! Диана! — обратилась она к сестре, схватив ее за руку и бросая презрительный взгляд на Безера. — Уйдем отсюда! Я хочу быть со своим мужем. Я задыхаюсь в этой комнате.

— Мы сейчас же идем, малютка, — проговорила успокоительно Диана, но я заметил, что в ней не было уже того оживления, которым была проникнута ее красота вначале.

Какая-то скованность (неужто страх перед Видамом?!) сменила его теперь.

— Настоятельница Урсулинок, — задумчиво повторил Видам, и в голосе его прозвучало неподдельное изумление. — Так это она завела вас сюда? Добрая душа и, я слышал, ваша большая приятельница… Гм!

— Мой очень близкий друг, — сухо отвечала мадам. — Диана, идем же!

— Близкий друг! И она засадила вас вчера в эту тюрьму! — продолжал рассуждать Видам с таким видом, как будто разбирал анаграмму. — А Мирнуа задержал вас здесь, — достойный Мирнуа, у которого, говорят, под тюфяком туго набитый чулок и который пользуется уважением среди буржуазии… И он в заговоре! Потом, в поздний час ночи, сюда является ваша любящая сестра с моим другом коадъютором, чтобы спасти вас… От кого?

Все молчали. Монах побелел от злобы.

— От кого же? — с мрачной игривостью продолжал Безер. — Вот в чем секрет! От этого опасного Мирнуа? Из когтей этого ужасного Мирнуа? Клянусь честью, — и голос его был полон решительности, — здесь будет безопаснее для вас. Я думаю, вам лучше остаться тут до утра, мадам, несмотря на этого страшного Мирнуа!

— О, нет, нет! — воскликнула в волнении мадам.