История Византийской империи. От основания Константинополя до крушения государства - Джон Джулиус Норвич Страница 19

к нему ближе, и вследствие этого остававшийся убежденным несторианцем, в 430 году решил созвать еще один церковный собор. Однако он сильно недооценил александрийцев: когда собор открылся в Эфесе 22 июня 431 года, Кирилл, разоривший свою епархию, чтобы найти достаточно средств для подкупа государственных чиновников и при необходимости священнослужителей, взял верх. Без труда получив место главы собора, он велел Несторию отвечать на выдвинутые против него обвинения в ереси. Несторий отказался, сказав, что он посланник, а не подсудимый и явится на собор только после прибытия всех участников. Однако Кирилл не был расположен ждать; вскоре все 198 посланников предали Нестория анафеме, после чего он был лишен сана епископа. Он зажил жизнью частного лица, а в 435 году император, который больше не был несторианцем, выслал его сначала в Петру в Аравии, а потом в отдаленный ливийский оазис, где он и умер.

За много лет до этих событий – возможно, еще когда Галла Плацидия и ее дети гостили в Константинополе – Афинаида поклялась, что, если ее дочь станет императрицей Запада, она совершит паломничество в Иерусалим. Свадьба ее дочери с Валентинианом состоялась летом 437 года, а в 438 году Афинаида отправилась в Святую землю. Она пробыла в Иерусалиме целый год и привезла обратно множество реликвий, включая мощи святого Стефана и вериги святого Петра. По возвращении муж оказал ей теплый прием, и некоторое время все шло как прежде, но, увы, недолго. Самое вероятное объяснение этому – махинации Пульхерии; но какова бы ни была причина, Афинаида как-то утратила расположение супруга. Она вернулась в Иерусалим, где жила до 460 года, – печальная, одинокая, обиженная на судьбу; бледная тень той блестящей талантливой девушки, которая так поразила молодого императора.

Зять Афинаиды, молодой император Западной империи Валентиниан III, оказался слабым и безвольным; он полностью подчинялся своей матери Плацидии, которая правила от его имени еще долго после того, как он достиг зрелости, – то есть до самой своей смерти в 450 году, после чего ее похоронили в Равенне. Мавзолей Плацидии стал памятником эпохи. Что касается сестры Валентиниана III Гонории, то она заслуживает хотя бы сноски в любом рассказе о тех временах. В конце концов, мало принцесс в истории предлагали себя в жены Аттиле. Как рассказывает Гиббон, «дочь Плацидии пожертвовала всеми обязательствами и предрассудками и предложила доставить себя к варвару, языка которого она не знала, который почти не был похож на человека и чью религию и манеры она презирала»:

Однако ее непристойные предложения были встречены холодно и с презрением, а предводитель гуннов продолжал умножать число своих жен до тех пор, пока его любовь не пробудилась от более сильных страстей – честолюбия и алчности.

Аттила – «Бич Божий» – стал правителем гуннов в 434 году. Через полстолетия общения с римлянами его народ, возможно, стал чуть менее жестоким и грубым, чем при первом своем появлении, однако гунны продолжали жить и спать под открытым небом, презирали любое сельское хозяйство и даже приготовление пищи – сырое мясо они делали мягче, положив его на спину лошади под седло. Одежду они, как ни удивительно, делали из грубо сшитых вместе шкурок полевок и носили ее не снимая, пока она сама с них не сваливалась. Гунны практически жили в седле – ели, занимались торговлей, держали совет и даже спали верхом на лошадях. Сам Аттила был типичным представителем своего народа: низкорослый, смуглый, курносый, с крошечными блестящими глазками, слишком большой по отношению к телу головой и жидкой косматой бородой. За семь лет после прихода к власти он создал обширные владения, протянувшиеся от Балкан до Кавказа и даже дальше, однако благодаря ежегодной дани, которую платил ему Феодосий, Аттила не доставлял империи серьезных проблем до 447 года. Тогда его армия двинулась сразу в двух направлениях: на юг в Фессалию и на восток в Константинополь. Похоже, Феодосиевы стены построили как раз вовремя: гунны повернули прочь в поисках более легкодоступной добычи; однако они нанесли Византии сокрушительное поражение при Галлиполи и отступили лишь после того, как император пообещал утроить ежегодную дань. С этого времени между Аттилой и Феодосием постоянно курсировали послы. Аттила справедливо полагал, что всерьез напугал императора; что касается Феодосия, то он применял исключительно политику уступок, ради которой был готов не только истощить собственную казну, но и обобрать до нитки своих подданных. Одно из его посольств, отправленных к Аттиле в 448 году, подробно описал некий Приск, бывший одним из послов. Благодаря ему у нас есть незабываемое изображение двора гуннов и их правителя:

Нам подали щедрое угощение, сервированное на серебряных блюдах, а перед Аттилой стояла только деревянная тарелка с мясом… Пирующим раздавали золотые и серебряные кубки, его же чаша была из дерева. Одежда его была простой и совершенно не отличалась от одежды прочих гуннов, разве что была чистой. В отличие от других скифов ни висевший у его бедра меч, ни застежки на обуви, ни уздечка его коня не были украшены золотом, драгоценными камнями или еще чем-либо ценным.

Трудно сказать, как долго Аттила продолжал бы тратить богатства Восточной Римской империи, если бы Феодосий не умер после падения с лошади 28 июля 450 года. У него не было наследников мужского пола, но Пульхерия решила проблему наследования престола: несмотря на свою клятву целомудрия, она смогла заключить формальный брак с фракийским сенатором и бывшим воином по имени Маркиан, которого она быстро сделала августом и посадила рядом с собой на трон, заявив, что Феодосий назвал его своим преемником перед смертью.

Первым делом Маркиан отказался платить вождю гуннов ежегодную дань. Зная, что Аттила готовит масштабную военную операцию против Западной Римской империи, он, без сомнения, рассчитывал на его нежелание откладывать ее, устраивая карательную экспедицию на Восток. Его расчеты оправдались, и жители Константинополя возликовали, получив весть о том, что армия гуннов отправилась в поход на Италию и Галлию. Однако как только непосредственная опасность миновала, Маркиан столкнулся с другой угрозой – углублявшимся расколом в византийском обществе, вызванном на сей раз ересью монофизитства.

Корни ее лежали все в той же старой загадке – в каких именно отношениях состоят Отец и Сын внутри Троицы. С ошибочным суждением несториан, которые поддерживали принцип двух отдельных личностей Христа, человеческой и божественной, разобрались на Эфесском соборе в 431 году. Ныне маятник качнулся в противоположную сторону, и в 448 году пожилой архимандрит Евтихий был обвинен в проповедовании столь же подрывного учения: что воплотившийся в облике человека Иисус обладал лишь одной природой – божественной. Евтихия признали виновным и лишили сана, после чего он обратился с жалобой к папе Льву I, императору и константинопольским монахам, из-за чего разразились невообразимые волнения. В конце концов, чтобы