Виталий Гладкий - Повелители волков Страница 19

— Как можно! — На лице Алкима появилось мечтательное выражение. — Царь Камбиз был так милостив ко мне….

— Благодаря Камбизу ты смог высоко подняться и стать уважаемым человеком в Ольвии, — подхватил Итобаал. — Не правда ли?

— М-мм… да, в какой-то мере, — не очень охотно признался Алким.

— Я должен тебе сказать, что новый царь Персии не менее щедр, чем Камбиз. Те, кто ему верно служат, не остаются внакладе.

— Ты о чем? — остро посмотрел на ханаанина Алким.

Он вдруг почувствовал сильное волнение. Ольвиополит хорошо помнил тот день и час, когда он познакомился с Итобаалом. Тогда он еще жил в Милете, одном из самых богатых и могущественных ионийских городов-полисов. Удачное расположение Милета позволило городу получать хорошую прибыль от торговли. Его торговые суда плавали по всем известным тогда морям. В гавань Милета нередко заходили и корабли Ханаана — Финикии. Тогда еще совсем молодой, Алким лишь с завистью вздыхал, глядя, как на пристанях разгружают товары из дальних стран. Он мечтал стать богатым купцом, чтобы насладиться роскошью.

Его семья была знатной, но небогатой. Отец Алкима состоял в коллегии девяти проэдров — председателей общественного совета города, а однажды его избрали даже эпистатом — главой совета. Но все эти должности не приносили семье желанного обогащения, тем более, что у Алкима было еще четыре брата и две сестры. Так что на помощь почтенного отца рассчитывать ему особо не приходилось.

И тут появился, как змей-искуситель, Итобаал. Он не требовал многого; ему нужен был лишь верный человек в Ольвии. Вернее, даже не ему, а самому царю Камбизу. Видимо, повелитель персов имел какие-то виды на заморские колонии греков. Алким посетил все три столицы Персии и даже удостоился высочайшего приема во дворце царя, а когда корабль вез его на новое место жительства, в Ольвию, кошелек будущего землевладельца приятно отягощали золотые кизикины, подарок царя Камбиза. Денег вполне хватило на покупку большого участка земли в ольвийской хоре, хозяйского инвентаря, волов, и даже осталась малая толика на постройку дома.

Прошли годы, и Алким начал забывать, кого должен благодарить за свое благополучие. Итобаал, который долгие десять лет не подавал о себе ни единой весточки, свалился как снег на голову. Его появление сначала испугало Алкима, но затем, по здравому размышлению, богатый землевладелец решил, что никаких противоправных деяний он не совершал, тем более — против Ольвии, и успокоился. А что касается щедрот бывшего повелителя персов, так ведь у царей свои причуды; кого казнят непонятно за что, а кого милуют и награждают — тоже неизвестно за какие заслуги, повинуясь капризу.

— У тебя есть верные люди, которые хорошо знают степи саев? — спросил Итобаал.

— Если будет нужно, найдем. А зачем?

— То, что я сейчас скажу, должно остаться между нами. Ты сейчас услышишь большую тайну и сразу же забудешь ее. Иначе за твою голову я не дам и ольвийского «дельфинчика». Поклянись своими богами, что тайну сохранишь.

— Но тайны бывают разные…

— Эта пойдет тебе только на пользу. Ты получишь за свои услуги достойное вознаграждение. Клянись! — В голосе купца прозвучал металл.

Алким поклялся. Намек на вознаграждение оказался чересчур веским доводом. Тем более, он хорошо знал, что в денежных делах на Итобаала можно положиться.

— В следующем году, — сказал финикиец, понизив голос, словно его могли подслушать, — царь Дарий придет в степи саев с огромным войском. Это затронет и греческие колонии. Сопротивляться ему бесполезно, это и так понятно. Когда идет потоп, лучше держаться на гребне волны, нежели лежать, погребенным под илом. У тебя есть шанс оказаться полезным войску повелителя персов, а в его благодарности ты можешь не сомневаться. Он, кстати, не менее щедр, чем Камбиз.

— Это опасно… — почти шепотом ответил изрядно напуганный Алким. — Если уличат в пособничестве персам, мне не сносить головы. И первыми ее потребуют скифы. Они хоть и варвары, но в вопросах чести очень щепетильны. Наконец, кто даст гарантию, что меня не изрубит на куски первый попавшийся воин армии персов? Ведь на мне не написано, кто я и что. А я совершенно не сомневаюсь, что скифы окажут персам сильное сопротивление, и в этом им будут помогать и ольвиополиты. Нет-нет, я не могу!

— У тебя будет фирман самого Дария, — сказал Итобаал, доставая из сумки, висевший у пояса, табличку из обожженной глины. — На нем его личная печать — орел. Любой перс, которому ты ткнешь под нос эту охранную грамоту, склонится перед тобой в земном поклоне и сделает все, что прикажешь. Такие же фирманы получат и проводники.

Алким все еще колебался. Он прекрасно отдавал себе отчет в том, какая опасность грозит жителям Ольвии в случае похода Дария на скифов. Персы их точно не пощадят. А значит, все добро, нажитое за десять лет, пойдет прахом. Оставалось лишь погрузиться на корабль и срочно отплыть в Милет. Но кто его там ждет? Кому он нужен? Без денег, без достойного положения в обществе он изгой.

Словно проникнув в мысли ольвиополита, Итобаал коварно ухмыльнулся, снова полез в сумку, достал оттуда увесистые кожаный кошелек, и бросил его на стол перед землевладельцем. Раздался мелодичный звон золотых монет, и Алким встрепенулся, как боевой конь при звуке военного рога.

— В кошельке золотые дарики[40], — сказал купец снисходительно. — Это задаток. После окончания военной кампании Дарий вознаградит тебя за помощь по-царски. Тем, кого ты наймешь в качестве проводников, плата отдельная… — Еще один кошелек вынырнул из бездонной, как показалось Алкиму, сумки Итобаала и лег рядом с первым. — Здесь двести серебряных драхм[41]. Плати им, сколько запросят, не жадничай. Я верну все убытки — дело того стоит. Ну что, согласен?

— Да-да… — выдавил из себя Алким.

Дальнейшие разговоры уже не касались предстоящего похода Дария на скифов. Оба собеседника перешли на греческий язык, — Алкиму все-таки тяжеловато было излагать свои мысли на персидском, а Итобаал хотел поупражняться в разговорной речи эллинов — и вскоре их застолье пошло гораздо веселее, в более приятном и для землевладельца, и для купца русле. Ивор, притаившийся в кладовке, через тонкую стенку которой было слышно каждое слово гостя и хозяина, тихо выскользнул на подворье и поторопился на конюшню. Ему нужно было хорошенько обдумать услышанное.

Алким сильно ошибался, когда заявил, что в доме, кроме него, никто не владеет персидским языком. Он не мог даже представить, что разбитной, но недалекий, как ему казалось, малый Ивор, лихой наездник и безотказный работник, который и на греческом изъяснялся с варварским акцентом, знает несколько языков.