Джоржетт Хейер - Саймон Холодное Сердце Страница 19

Саймон аккуратно сложил это послание и вместе с другими вложил обратно в сумку, которую спрятал в своей накидке. В постоянных разъездах Саймону уже доводилось то там, то тут слышать какие-то отрывочные сведения о недавнем пребывании короля Ричарда Второго в Шотландии, где он, имея в своем распоряжении большие силы, состоявшие из французов и шотландцев, выжидал удобного момента, чтобы перейти границу. Саймон не обращал внимания на эти россказни и слухи, считая их досужими вымыслами черни, но это письмо означало, что за слухами скрывается нечто большее. Саймон понял, что напал на след настоящего заговора, и вот уже глаза его загорелись огнем от осознания всей важности сделанного открытия. Он обернулся и кивком головы подозвал к себе Роджера, пытавшегося успокоить молоденькую служанку.

— Помоги-ка мне дотащить это отребье обратно в трактир. Оставь девчонку в покое. Пусть плачет в свое удовольствие, ничего страшного с ней не случится.

Роджер, слегка угрюмый на вид, подошел и взял за ноги впавшего в беспамятство связанного верзилы. Саймон поднял ношу с другого конца, и они отправились с нею в трактир, а девица замыкала шествие и всю дорогу громко всхлипывала.

Свой груз они сложили возле кухонной двери, и Саймон пошел искать трактирщика. Найдя, он отвел его в сторонку, чтобы никто больше их не слышал, и осторожно завел с трактирщиком разговор.

— Когда приехал тот человек, о котором вы мне говорили? — спросил Саймон.

Трактирщик удивленно уставился на Саймона.

— К-к-какой ч-человек, Ваша честь? Ах, этот! Извините! За час до приезда вашей чести.

— Что вы знаете о нем?

Глаза трактирщика тревожно забегали.

— Я… я никогда раньше в глаза его не видел ваша милость.

К своему ужасу трактирщик счел, что Саймон смотрит на него слишком уж пристально и проницательно. Волнуясь, трактирщик воровато оглядывался назад.

Саймон кивнул.

— Это правда, я думаю.

— Видит Бог, правда, сэр! Зачем бы…

— Я связал этого ублюдка в лесу, — жестко сказал Саймон. — Вы дали пристанище изменнику, может быть, сами того не зная.

Глаза трактирщика готовы были, кажется, выскочить из глазниц.

— Из-из-изменник? Сэр! Честное слово, милорд, я ничего не знаю об этом человеке! Клянусь Святым Распятием, сэр! Спросите кого хотите вокруг, и все скажут вам, что нет здесь более преданного слуги короля, чем…

— Да, возможно, — холодно прервал его Саймон. — Если будете делать все, как я вам скажу, я поверю в вашу безупречную честность, откажетесь или ослушаетесь — мой долг сообщить, что вы укрывали у себя опасного государственного преступника.

Трактирщик всплеснул коротенькими пухлыми ручонками.

— О, милорд, я сделаю все, что вам угодно. Изменник в моем доме! О, горе мне, что я родился под несчастливой звездой! Перед самым моим рождением было предсказание…

— Придержите язык, любезный! Есть ли у вас надежное место, чтобы запереть там этого человека?

Хозяин радостно хлопнул себя ладонью по лбу:

— Есть ли? Ну конечно есть, над конюшней, на чердаке! Попасть туда можно только через люк, а крыша — прочнее некуда, ваша милость!

— Тогда ведите меня туда, — приказал Саймон и вышел к своему пленнику, а следом торопливо застучали каблуки трактирщика.

Узника понесли в кильватере у хозяина и не без труда затащили наверх по приставной лестнице, ведущей на чердак. Здесь они уложили тяжеленного каналью и, оставив Роджера стоять на страже, Саймон ушел вместе с трактирщиком и велел ему пойти и принести чернильницу и бумагу. Хозяин не заставил себя ждать и принес все, что ему приказали, после чего Саймон сел к столу и написал лорду Монтлису краткое письмо без всяких общепринятых ухищрений и красот стиля.

«Милорд!

Я должен ехать в Лондон, оставив здесь пленника, который имел при себе изменнические депеши, касающиеся покойного короля. Пришлите ко мне Грегори с шестью людьми, каких он сам выберет. Они заменят меня здесь. Надо, чтобы они уже завтра прискакали сюда.

Саймон сложил письмо и запечатал, после чего снова вышел и, велев Роджеру спуститься с чердака, отдал ему пакет.

— Вот что, Роджер, сейчас же скачите обратно в Монтлис и передайте это в собственные руки милорда. Потом смените вашего коня на другого — Султана или Ровера — и захватите с собой кобылу Флеет-фут для меня. Пусть с вами прибудет сюда Грегори, а моего коня Седрика прихватите с собой в Монтлис. Завтра мы уедем в Лондон.

Роджер от удивления слегка выпучил глаза.

— В Лондон, сэр?

— Разве я неясно сказал? Да, и никому ни о чем не проболтайтесь. Никому ни слова, кроме милорда. Все. Ступайте.

Роджер грустно и устало вздохнул. Он отправлялся в путь без особого энтузиазма.

— Стоп! — прозвучал голос Саймона.

Роджер остановился, подскочив от неожиданности, и оглянулся.

— Останетесь в Монтлисе, — сказал Саймон. — Пришлите вместо себя Малькольма. Он, пожалуй, выносливее, чем вы, и избавьте меня от столь мрачных взглядов. Идите.

Роджер покраснел до корней своих кудрявых волос. Набравшись смелости, он вернулся и встал перед своим патроном.

— Нет, сэр, я… я… выдержу эту поездку, уверяю вас. Не велите мне присылать к вам Малькольма!

Саймон смерил его суровым взглядом.

— Малькольм будет служить мне лучше и охотнее.

Роджер судорожно вздохнул и поднял на Саймона умоляющий взгляд.

— Ради Бога, сэр, простите, что я… рассердил вас. Возьмите меня с собой, сэр! А не этого… этого дурня Малькольма! Он не будет служить вам так безотказно, как я.

Роджер не удержался и пренебрежительно фыркнул. Между ним и Малькольмом шло нешуточное соперничество за благосклонность Саймона.

— Хорошо, — сказал Саймон. — Отправляйтесь домой кратчайшим путем, а не тем, каким мы приехали сюда. Возвращайтесь завтра. И смотрите сразу же, как приедете в Монтлис, хорошенько выспитесь. Поняли?

Настроение Роджера чудесным образом изменилось к лучшему.

— Да, сэр. Я сделаю все, как вы приказали.

Он схватил руку Саймона, поцеловал ее и, повеселевший, побежал на конюшню.

Саймон тем временем снова пошел в трактир, где взял кусок полотна и деревянный брусок, из которых он собирался сделать самый простой лубок. Прихватив с собой бутылку рейнского и буханку хлеба, он отправился на чердак взглянуть на своего арестанта.

Этот досточтимый бандюга уже пришел в себя и как ни в чем не бывало преспокойно лежал себе на полу. Саймон развязал на нем веревку и, отпоров рукав его кожаной куртки, вправил кость сломанной руки и привязал к руке лубок. Хирургическое умение Саймона было невелико или даже того меньше, и пленнику приходилось совсем несладко. Он сдерживал стон и вздрагивал, но не противился. Саймон дал ему вина и хлеба и молча стоял над ним, пока тот ел и пил. Потом Саймон снова связал его веревкой, оставив свободной лишь руку в лубке, и устроил ему удобное ложе из соломы. Покончив со всем этим, Саймон удалился, не сказав ни единого слова, запер снаружи на засов люк чердака и вернулся в трактир на ужин, где порядком удивил хозяина своим аппетитом. Однако совсем уж шокировало хозяина, что Саймон вознамерился устроиться на ночлег в конюшне под чердаком, хотя у него в распоряжении было целых три человека, которые могли бы стеречь узника всю ночь до самого утра. Саймон же наотрез отказался от предложения хозяина, чтобы эти трое несли охрану арестанта. Саймон был не из тех, кто перекладывает ответственность со своих плеч на чужие.