Роберт Ши - Монах: время драконов Страница 19

– Это был дом вельможи, поддерживающего Такаши, – объяснил Дзебу один из самураев. – Собаки Муратомо сожгли его. В эту ночь мы спалим особняки Муратомо.

«Глупо, – подумал Дзебу. – Люди посвятили годы жизни тому, чтобы построить эти дома и заполнить их прекрасными вещами. Века ушли на создание этого чудесного города. Чтобы в одну ночь все пропало от рук идиота с факелом. Какая награда может оправдать такую потерю?»

Дядя Танико Риуичи стоял на террасе главного дома резиденции семьи Шима в Хэйан Кё, поджидая приезд племянницы. Он был похож на своего брата Бокудена, но тело его было более тучным, лицо – более круглым, как будто жизнь в столице размягчила его. Взгляд, которым он наградил вышедшую из повозки Танико, был добрым. Его поведение успокоило собиравшегося ее покинуть Дзебу.

Застенчиво прикрыв лицо веером, Танико сказала:

– Дядя, этот монах зиндзя один убил трех самураев, пытавшихся похитить меня. Он верно сопровождал меня от самой Камакуры и доставил в сохранности к твоим дверям, я надеюсь, ты наградишь его должным образом.

– Какой ужас, что моя прелестная племянница подвергалась такой опасности! – воскликнул Риуичи. – Уважая своего брата, не могу не сказать, что мне было известно о подобной возможности, и я полагал, что тебя будет сопровождать большой отряд самураев. Но благодаря доблести этого монаха ты в безопасности. Я поговорю с ним через мгновение. Танико-сан, не подобает тебе так показывать себя на свежем воздухе в окружении мужчин, даже из-за такого важного дела. Нужно привыкать к столичной жизни, дитя мое. Войди в дом. Твоя тетя, Цогао-сан, поприветствует тебя и позаботится о тебе.

Не обернувшись к Дзебу, Танико ушла. Риуичи пошел следом. Дзебу повернулся в сторону улицы. Он не посмел искать встречи с Танико. То, что было между ними, должно остаться тайной навечно. Он почувствовал чью-то руку на плече. Это был Моко. Дзебу посмотрел в его косые глаза и увидел, что они блестят от слез.

Мгновение спустя на террасу вернулся Риуичи.

– Ты хорошо сделал свое дело, шике. Ты заслужил благодарность семьи Шима. Как мы можем наградить тебя?

Дзебу мог представить ярость господина Бокудена, если бы тот узнал, что его брат предлагает монаху награду.

– Орден получил плату за мою службу, мой господин. Я не имею права сам получать награду.

– Совсем ничего?

Вдруг Дзебу вспомнил:

– Есть одна вещь. Я взял меч самурая, которого убил, защищая госпожу Танико. Он в ее багаже. Мне хотелось бы оставить его себе, как воспоминание об этой поездке.

Сияющий Риуичи хлопнул его по плечу:

– Конечно! Можешь забрать еще и лошадь. Может, отдать ее Ордену? Как хочешь, но ты не уйдешь отсюда пешком.

Внутренне улыбаясь, представляя раздражение господина Бокудена, Дзебу принял дары.

Ряд белых камней, призванных олицетворять торговый дом Шима, пересекал центр пруда в саду особняка. Дзебу сидел скрестив ноги и смотрел на женский павильон в северной части сада. Павильон стоял на сваях в половину роста мужчин, поднимавших его над слегка влажной землей. Танико, видимо, была там, ее готовили к первой встрече с князем Хоригавой.

С крыльца дома для женщин неслышно сошел Моко, в руке он нес меч и ножны. Они поклонились друг другу, когда Дзебу взял меч, потом Моко отвернулся, вытирая глаза.

У восточных ворот имения слуга держал для Дзебу Алтея. Дзебу открыл сумку, чтобы положить в нее меч самурая. Под крышкой он увидел сложенный лист красноватой бумаги. Сердце его забилось. Он развернул лист и прочитал написанное рукой Танико стихотворение:

Осенние листья опали,Но зелень сосны продолжает жить.

В приступе мучительной боли рука Дзебу смяла стихотворение. Он не хотел ни стихотворений, ни сосен. Он хотел живую женщину. Ту, за стенами дома Шимы.

Он расправил лист бумаги, снова сложил его и спрятал к себе на грудь. Вспрыгнул на Алтея, сгорбился над непосильным бременем печали. Махнул рукой Моко, подошедшему с ним к воротам.

Медленно, чувствуя, что уезжает от самой жизни, он выехал из Хэйан Кё.

Глава 8

Князь Сасаки-но Хоригава нанес Танико первый визит в день ее приезда в Хэйан Кё. Тетя Танико, Цогао, предупредила ее о его приходе, помогла ей помыться и одеться в лучшие наряды и украшения. Она вымыла и расчесала мягко блестящие черные волосы Танико, свисающие до талии. Все время Танико протестовала, стараясь не плакать и чувствуя себя настолько больной от потери Дзебу, как будто ей отрубили руку.

– Я провела в дороге двадцать дней. Вся вымоталась. Неужели князь не может подождать одну ночь, чтобы я отдохнула, прежде чем он увидит меня?

Тетя Цогао пожала плечами:

– Он сказал твоему дяде, что крайне занят государственными делами. Не забывай, он – советник императора. Кроме того, он ждал встречи с тобой очень долго. Тебе посчастливилось, что он такой нетерпеливый любовник!

Танико скорчила гримасу. Ее тетя добавила:

– А ему, конечно, посчастливилось получить такую прекрасную молодую женщину. Когда он увидит тебя, я уверена, он придет в еще большее нетерпение.

«Как мне это вынести? – думала Танико. – Раньше мне было дурно от мысли, что я проведу остаток жизни со старым кровососом. Но до встречи с Дзебу я не подозревала, что между мужчиной и женщиной может возникнуть подобная красота. Теперь, когда о ней знаю, как я могу посвятить свою жизнь чему-то меньшему?»

Еще несколько часов после того, как она оделась, Танико, ее тетя и две служанки ожидали прихода Хоригавы. Танико настояла, чтобы ей позволили писать в подголовной книге, несмотря на протесты тети, говорившей, что Танико запачкает пальцы чернилами. Танико объявила, что никогда в жизни ничего не пачкала чернилами. Она обещала, что прекратит писать, если тетя принесет ей какую-нибудь книгу, но те несколько книг, которые были в особняке, находились на половине Риуичи, а дядю тревожить не разрешалось. Поэтому Танико писала при свете свечи.

Наконец в саду послышалось какое-то движение. Цогао подскочила к шторам и выглянула.

– Это он. Это он! – зашептала она, знаком отослав служанок из комнаты. Перед Танико она установила высокую нарядную ширму с цветастым узором. На протяжении веков сохранялся столичный обычай для женщин благородного рождения: все время быть скрытыми от взора других мужчин, кроме их мужей и отцов. Они встречались с посетителями мужского пола, скрываясь за складными ширмами. Ширмы почитались настолько важной преградой, что, преодолев их, мужчина обычно уже не встречал больших трудностей и мог удовлетворить свое желание с женщиной, сидевшей за ними.

Цогао выхватила из рук Танико подголовную книгу и сунула ее в ящик подголовья, схватила чернильный камень, брусок и кисточку и поспешила из комнаты. Притворись, что спишь, – послышался из-за раздвижной двери ее голос.