Алан Берджесс - Гибель на рассвете.Подлинная история убийства Гейдриха Страница 2

Лейтенант Йозеф Габчик.Диверсионная группа «Anthropoid»

Стоя теперь рядом со своим закадычным другом Йозефом Габчиком и вглядываясь вниз с высоты шестисот метров сквозь темный морозный воздух, Ян, наверно, думал, где может находиться тот человек в эту декабрьскую ночь 1941 года. Под ними расстилалась равнина, с незапамятных времен разукрашенная полосками полей, покрытая тонким слоем снега с темными пятнами сосновых рощ.

Над теснящимися в кучу селениями, где поблескивали льдом темные колеи, оставленные телегами на дорогах, самолет загудел, и собаки, задрав морды, зарычали в ответ и показали белые щелочки в глазах.

Жители в своих домах беспокойно ворочались во сне, горло перехватывало расслабляющее чувство страха. В эти дни было всегда страшно на улице, страх душил и пронизывал как сеющий снег. Страх не могли разогнать ни дневной свет, ни зимнее солнце. Этот самолет, летящий низко над головами, был угрозой, вызывающей сухость во рту, заставляющей сердце ускоренно биться, и человек инстинктивно прижимался ближе к жене, ища где теплее и безопаснее, стараясь не слышать механический гром в небе.

Ян тоже боялся. Он был охвачен каким-то болезненным страхом, выросшим в томительном путешествии от английского аэродрома. С этим чувством знакомы и летчики и парашютисты. Это страх, который приходит ночью в темноте над вражеской территорией. Это страх, который приходит от понимания того, что спокойствие должно вдруг смениться акцией насилия, что начинается что-то неизбежное, что запросто может вас погубить.

Стоя в ожидании прыжка, Ян познал все эти страхи. И даже ощущение твердой руки Йозефа на плече, рядом с тугой пряжкой парашюта, не уменьшало их. Йозеф Габчик прыгал вместе с ним. Он делил с ним все трудности и опасности. Это было особое товарищество, проверенное временем и испытанное опасностями войны, прошедшее через чрезмерные возлияния и успехи у женщин, выдержавшее скуку длинных вечеров под чужим небом, укрепленное превратностями и радостями совместного проживания. Теперь их дружбе предстояло самое строгое испытание.

Через несколько секунд светящиеся кнопки-транспаранты переключатся с красного цвета на зеленый, и Ян бросится в ревущий поток воздуха, гонимого вдоль фюзеляжа четырьмя тарахтящими винтами. Он старался думать, что фактически это — просто работа, которую надо сделать, миссия, которую надо выполнить. Чтобы побороть чувство страха, Ян попытался сосредоточиться на ненависти к тому человеку, которого им предстоит найти. Он пристально всматривался вниз, в темноту, как будто стараясь отыскать его там.

Это был корень зла — человек, от которого распространялся страх. Сейчас он наверняка спал, спал легко, распростершись рядом со статным белым телом своей жены, в большом помещичьем доме в нескольких километрах от Праги. Наверно, видел сны. А если в его снах и были какие-то предчувствия, то почти наверняка он ничего не знал о том, что высоко в небе летят два человека, прибывшие в качестве его убийц.

В наушниках, встроенных в шлем капитана авиации Канадских ВВС, вдруг раздалось шипение, и сквозь атмосферные помехи прорвался голос штурмана:

— Здесь, командир! Будем над зоной выброса через пять минут.

Это было опасное путешествие. Над Дармштадтом немецкие истребители отрезали их от ночного неба. Пришлось пережить несколько рискованных минут, прежде чем удалось оторваться от них. Но капитан авиации знал, что еще хуже дела тех людей, что одетые в штатское, с нацепленными парашютами ждут в хвосте. Он знал, что это уже третий полет над Чехословакией, когда они пытаются сбросить парашютистов.

— Хорошо! — сказал он и затем повысил голос, чтобы передать эту информацию сержанту-диспетчеру, находящемуся в фюзеляже.

— Понял, Сарж? Сейчас у тебя красный. Даю зеленый через пять минут. Надеюсь, первый из двух у тебя готов?

Глаза сержанта-диспетчера мигнули из фюзеляжа в знак подтверждения. Голос в наушнике, щелкнув, окончательно отключился. Капитан выключил связь, обернулся к Яну Кубишу и показал ему правую руку с поднятым большим пальцем, при этом широко растопырив пальцы другой руки.

Ян кивнул и почувствовал, как Йозеф ободряюще похлопал его по плечу. Он оглянулся и посмотрел на остальных, сидящих на полу с ослабленными лямками парашютов. Все они были его друзьями, он проходил подготовку вместе с ними. Бартош, Валчик и Потучек прыгают позже. Их миссия совсем иная. Они должны восстановить связь с Англией. В их контейнерах упакованы радиопередатчик и радиоприемник, необходимые для выполнения этой задачи.

Странно было думать, что этот самолет сбросит первых чехов в их страну со времени начала войны. Как их там примут после приземления? Они много говорили об этом между собой в последние несколько месяцев. И вот этот момент, о котором было столько возбужденных предположений, совсем близок.

Валчик улыбнулся Яну и ободряюще поднял вверх большой палец. Лейтенант Альфред Бартош поднял руки над головой в боксерском рукопожатии. Радист Потучек с серьезным видом отдал честь. Если счастье на их стороне, они все встретятся снова где-нибудь в Чехословакии. Если нет, чтож, по крайней мере, они будут лежать в родной земле.

Ян не был уверен в правильной реакции мышц своего лица и поднял руку в ответ на их жесты и пожелания удачи. Он повернулся, чтобы посмотреть на красный свет.

В это мгновение лицо сержанта-диспетчера из розового стало пепельно-серым, и Ян понял, что включился зеленый. Он услышал восклицание «Пошел!», чуть помедлил, готовый к прыжку, и затем, напряг мышцы, как их учили, бросился вниз в темный выходной люк. Воздушный поток от винтов самолета задрал его ноги вверх, и какое-то мгновение он лежал вдоль этого потока как доска. Хвост самолета проплыл сверху, похожий на тело гигантского черного кита. Стропы парашюта вытягивались за ним в трепещущийся шелковый орнамент. Затем, с сильным хлопком, воздух ударил в купол и толчком раскрыл парашют. Купол полностью раскрылся, наполнился воздухом, задышал и повис, будто подвешенный к ночи с безграничным изяществом.

Раскачиваясь, Ян посмотрел вверх и разглядел сзади в темноте силуэт парашюта Йозефа, также раскрывшийся в небе, а еще дальше за ним появился парашют, несущий мешок с их оружием и провиантом. Рев мотора «Галифакса» стал тише и напоминал жужжание ночного жука. Ян, усевшись в свое ременное сиденье, уцепился за стропы над головой и стал смотреть вниз, пытаясь различить очертания земли. Он видел белизну снега и чувствовал, как пощипывает мороз.

Это были минуты чистого волшебства и покоя, знакомые каждому парашютисту, минуты, отделяющие шумный, головокружительный, ветреный бросок из самолета от болезненной реальности удара о землю. Ян скорее чувствовал, чем видел приближающуюся ему навстречу землю и напрягся в ожидании удара.