Крис Хамфрис - Честь Джека Абсолюта Страница 2

Лавочник и ирокез, отчаянно торгуясь, плохо понимали друг друга, из-за чего дело у них быстро дошло до нешуточной перебранки. Джек вмешался, растолковав договаривавшимся сторонам, что разногласия их вовсе не столь велики, как им кажется, и помог заключить сделку. Оба рассыпались в благодарностях: лавочник выставил угощение, не скупясь на превосходный ньюпортский ром, именовавшийся чаще «гвинейским», поскольку нравился африканским вождям и хорошо шел в обмен на рабов, а ирокез, охотник из племени сенека по имени Тайада, предложил Джеку принять участие в промысловом походе с тем, чтобы тот по возвращении помог сбыть добычу за лучшую цену. Джек, которому осточертели как собственная нищета, так и набожность городка, где церквей было втрое больше, чем кабачков, не раздумывая согласился.

Два месяца спустя они вернулись с сотней шкурок горностаев и основательным запасом прочего меха, однако владелец лавки смог предложить им только кредит. Когда Джек от имени туземных своих доверителей отказался, его угрюмо направили по другому адресу.

— Раз так, тебе лучше обратиться к вдовушке Симкин, — проворчал лавочник. — Она богата, как содержательница борделя, и вдвое святее самого Бога.

Вдовушка Симкин. Тогда, как и сейчас, весь ее облик дышал религиозным смирением и подчеркнутой скромностью: потупленный взор, сложенные руки, поджатые губы. Говорила она мало, и Джек лишь потом понял, что молчание составляет часть ценного умения вести торг, хотя бы потому, что сбивает оппонента с толку. Однажды, уже много позже, желая обратить своего постояльца к Господу, она взяла его с собой на квакерскую службу, где они просидели, не обмениваясь ни словом, более двух часов! А в момент их первой встречи эта женщина умудрилась, практически ничего не сказав, приобрести весь товар с большой выгодой для себя. Впрочем, Тайада и остальные индейцы, похоже, остались довольны и, получив деньги, тут же направились, как у них это водится, пропивать большую часть выручки. Джек, наверное, тоже примкнул бы к ним, но тут миссис Симкин подняла на него глаза (он наконец их увидел!) и промолвила тихо:

— Я собираюсь отужинать, лейтенант Абсолют. Может быть, вы согласитесь преломить со мной хлеб?

Вообще-то после двух месяцев блуждания по лесам Джеку хотелось более промочить глотку, чем преломлять с кем-то хлеб, но в этих глазах (даже не говоря об их изумительном цвете) было нечто такое, что он согласился.

«Вот, дьявол, неужели эта шлюпка никогда не вернется?» — подумал Джек, но вслух, разумеется, ничего подобного не произнес. Невзирая на все свое настоятельное желание побыстрее куда-нибудь деться, он благоразумно сдержал порыв чертыхнуться в присутствии набожной вдовушки. Интересное дело — в койке она выделывала невесть что и порой требовала от него таких фортелей, какие вогнали бы в краску и самых отпетых шлюх Ковент-Гарден, однако произнести при ней всуе имя Господне, а тем паче помянуть вдруг лукавого…

К ее потупленным очам подступила влага.

«Это из-за сильного ветра», — подумал Джек, знавший, что в слезы вдовушку бросало лишь по ночам, после особенно сильных судорог страсти. Однако, когда она заговорила, в ее голосе послышалась дрожь, побудившая Джека оторвать взор от моря и опять обратить его к ней.

— Мы уже говорили о том, насколько… полезно было бы для нас обоих ваше возвращение в Ньюпорт. Ваши исключительные способности… — Она слегка покраснела. — Я имею в виду ваше умение ладить с этими дикарями, которое весьма помогло мне вести с ними торг. Мои прибыли существенно возросли, да и вы, надо думать, не остались внакладе.

«Это точно», — мысленно согласился с ней Джек, уже отправивший на борт корабля сотню горностаевых шкурок и хорошо помнивший адрес меховщика в Уайтчепел, который мог дать за них настоящую цену. Лондон совсем не тот город, где можно жить в свое удовольствие на одно жалованье драгунского лейтенанта.

— К тому же, — продолжила она, — вы видели Ньюпорт только зимой, в самую унылую пору. Поверьте мне, летом он выглядит совсем иначе. Поймите, когда начнется сезон и торговля по-настоящему оживится, такой человек, как вы, без сомнения, мог бы…

— Прошу прощения, мадам, — прервал ее Джек, — но, как я уже говорил прежде, торговля — это не совсем та стезя, которой мне хотелось бы следовать.

В прежней своей жизни молодой Абсолют не особо задумывался о правомерности процветавшего за Атлантикой рабства, невзирая на все пылкие обличительные тирады, которые так любила произносить на эту тему его дражайшая матушка, всегда и всюду стоявшая за равноправие и справедливость. Однако после того как ему довелось оказаться в плену у племени абенаков и испытать на собственной шкуре все прелести невольничьей жизни, проблема стала восприниматься им по-иному. Правда, Джеку и по сей день с трудом верилось в то, что миссис Симкин принадлежит к числу крупнейших работорговцев Ньюпорта, главного центра купли-продажи невольников в северных колониях. Между тем и она, и ее единоверцы — квакеры — занимали в этом весьма, кстати, прибыльном промысле господствующее положение.

— Что ж, довольно об этом.

Она снова опустила глаза, вернувшись к молчанию, которым всегда заканчивались их споры. Правда, краска на ее щеках и влага в глазах задержались, что вызвало у него воспоминание о том случае, когда она впервые зарделась при нем. Случилось это неделю спустя после того, как Джек принял предложение оказывать ей посреднические услуги в обмен на комнатушку, жалованье и долю от выручки.

Вдовушке было около сорока, то есть вдвое больше, чем Джеку. Своего мужа, мистера Симкина, она похоронила более десяти лет назад и с тех пор считалась образцовой, богобоязненной особой, служившей примером для подражания. Поскольку женщина редко поднимала глаза, он тоже почти не смотрел на нее. До тех пор пока она не пришла однажды в субботний вечер и не сказала ему, что в купальной лохани на кухне осталась теплая вода и что он может воспользоваться ею, если пожелает. Джек проложил тропку в снегу от своего флигеля к главному дому, не обнаружил в кухонной его части никого из слуг (надо думать, они получили заслуженный выходной) и с наслаждением погрузился в еще не успевшую остыть воду. Это был первый сюрприз. Вторым оказалась сама вдовушка Симкин. Без своего обычного черного платья — и без какого-либо облачения вообще! — она забралась в лохань рядом с ним. Места хватало, однако вдова была крупной женщиной, хотя и почти идеальных пропорций. Джек чуть было не утонул, причем дважды; один раз в воде, второй — меж ее пышных грудей.

Это воспоминание заставило его покраснеть под стать миссис Симкин, и он опять отвернулся к океану. От борта «Нежной Элизы» снова отвалила шлюпка. Плыть до причала ей было недолго, а значит, момент расставания приближался.