Дороти Даннет - Игра королей Страница 2

Несмотря на присутствие услужливого хозяина, ни сэр Уолтер Скотт из Бокклю, владелец одного из крупнейших имений на шотландской границе, ни Том Эрскин не стеснялись в выражениях. Бокклю, шотландец из предгорья, великан причудливого облика, чей нос напоминал клюв попугая, был упрям и неуступчив, голос его гремел, как труба иерихонская. Эрскин был гораздо моложе, со свежим лицом, коренастый и резкий в движениях; он был сыном лорда Эрскина, главы одного из ближайших к трону семейств, коменданта королевской крепости Стерлинг.

— Постойте! — гремел Бокклю. — Нет, вы только послушайте! Протектор Сомерсет соберет свою проклятую английскую шваль и войдет в Шотландию по восточному побережью. И он прикажет своему командующему, лорду Уортону собрать англичан в Камберленде и одновременно вторгнуться с западного побережья. Но половина землевладельцев запада подкуплены англичанами и не будут сопротивляться. А все остальные из наших должны быть здесь, в Эдинбурге, чтобы драться с Недом Сомерсетом…

— Необязательно все, — отрезал Эрскин.

Бакенбарды Бокклю зашевелились.

— Кто же из достойных людей может остаться на западе?

— Эндрю Хантер из Баллахана.

— Черт возьми! Эндрю — парень хороший, порядочный, но его имение разорено, люди вооружены плохо — такая рать поляжет на поле боя, как роща под топором.

— Третий барон Калтер? — предположил Том Эрскин.

Бокклю насмешливо хмыкнул, и его двойной подбородок побагровел.

— Слышал я, что брешут при дворе эти безмозглые болтуны. Они говорят, что Калтеру нельзя доверять.

Том Эрскин распрямил свои мощные, обтянутые парчою плечи.

— Они говорят, что нельзя доверять его младшему брату.

— Лаймонду! О Лаймонде мы знаем все. Разбойник с большой дороги, подонок, приверженный всем порокам.

— И предатель.

— Да, и предатель. Но лорд Калтер не предатель, это не в его духе. Кое-кому не терпится устроить облаву на Лаймонда и его шайку убийц, а кое-кто требует, чтобы Калтер, если желает доказать свою верность, стал во главе отряда. Но Ричард Кроуфорд из Калтера не хочет вмешиваться: говорит, будто у него есть дела поважнее, и наотрез отказывается гнать брата, как дикого кабана. Все это еще не делает его предателем. — Надув щеки, словно мехи, Бокклю добавил: — И потом, Калтер только что женился. Вы порицаете его за то, что он повесил щит на крюк и старается скрыть свои семейные неурядицы?

— Черт возьми, — сказал Том Эрскин с досадой. — Я ни в чем его не обвиняю. А поскольку женился он на черноволосой красавице ирландке, то, полагаю, и ухом не поведет, даже если сам протектор постучит в ворота Мидкалтера и попросит попить водички. Но…

С обширного багрового лица исчезло сердитое выражение.

— Вы чертовски правы, — искренне признал Бокклю. — Больше того, вы меня натолкнули на пару мыслей, которые я выскажу парню при встрече. Если Калтер хочет, чтобы при дворе ему хоть сколько-нибудь доверяли, он волей-неволей должен решиться и изловить этого смазливого черта.

Мунго Тенант, из уважения к благородным гостям больше молчавший, сумел наконец вставить словцо:

— Кроуфорда из Лаймонда, сэр Уот? — сказал он. — Сейчас, насколько я слышал, его здесь нет. Он в Нидерландах. И одному Богу известно, когда вернется, если вернется вообще… Господь нас благослови, что это?

Кто-то чихнул, больше ничего, но чихнул за дверями комнаты, в которой они сидели, — и вся надежность уединения развеялась в прах. Том Эрскин первым ворвался в соседнюю комнату, двое других последовали за ним. Они не обнаружили никого, но дверь, ведущая в спальню Мунго, была приоткрыта. Воздев горящую свечу, как знамя, Эрскин ринулся вперед.

Мягкие, как пух, волосы, полные нескрываемого коварства глаза — сам Лаймонд глядел на него из серебряного зеркала. Не успел Эрскин позвать на помощь, как Бокклю с Мунго Тенантом очутились рядом. Лаймонд отскочил к дальней двери, положил руку на щеколду и поднял сверкающий меч на уровень груди. Все трое бросились было на него, но отступили: оружия при них не оказалось.

— Как говаривала миледи Саффолк, — мягко сказал Лаймонд, — Господь Бог — превосходный человек. — Синие, как васильки, глаза остановились в задумчивости на лице сэра Уота. — Слухи доходят до меня с опозданием. Nouvelle amour, nouvelle affection: nouvelles fleures partil' herbenouvelle [1]. Скажите Ричарду, что его молодой жене предстоит еще познакомиться с деверем. Жаль, что вы позабыли дома свои мечи.

От гнева лицо Бокклю пошло пятнами.

— Ах ты, подзаборная шавка… Сегодня ночью тебя…

— Знаю: освежуют, спустят шкуру, обдерут, как липку, и в довершение всего повесят на шестишиллинговой виселице. Но только не сегодня. Этот город не столь велик, но славится отличными купальнями. И сегодня ночью начнется война мышей и лягушек, не так ли, Мунго?

— Парень сошел с ума, — убежденно сказал Бокклю, которому удалось отломить от камина решетку.

— Мунго так не считает, — возразил Лаймонд. — Он думает только о радостях плоти и о своих сокровищах.

Мунго во все глаза уставился на пришельца.

Лаймонд улыбнулся ему.

— Будь осторожен, — предупредил он. — Земля прилюдно разверзнется под твоими ногами. Сам ведь знаешь: О mea cella, vale [2]. — Тут Мунго понял, что ему грозит. — Не мешкай, разиня, пускайся наутек, — глубокомысленно проговорил Лаймонд.

Мунго Тенант, не говоря ни слова, ринулся на врага, но столкнулся с Томом Эрскином, упал и загасил свечу. Началась невообразимая сумятица: три человека, один из которых был вооружен каминной решеткой, натыкались друг на друга в темноте и сыпали проклятиями; наконец они добрались до дальней двери и распахнули ее. Коридор до самой лестницы был пуст, а снизу едва доносились быстрые шаги. Все трое бросились следом.

Они бежали с третьего этажа, а лестница была винтовая. От рева Бокклю дребезжала оловянная посуда на кухне, Том Эрскин тоже орал во всю глотку, а Мунго попискивал, как цыпленок. Шум услышали слуги и вскочили со своих лежанок. Загорелись сальные свечи, внизу послышался топот босых ног.

Услышала шум и свинья Мунго. Пьяная в стельку, она бросилась к лестнице в тот момент, когда появился первый слуга. Хлопая, словно крыльями, огромными ушами, выгнув хребет наподобие друида 3), молящегося на восходе солнца, свинья бросилась наперерез, стоило Лаймонду и его преследователям оказаться внизу. Она отскочила от балясины перил, проехалась копытцами по каменному полу, а потом бросилась Мунго Тенанту под ноги и завизжала в неудержимом поросячьем восторге. Мунго рухнул как подкошенный; на него свалился Бокклю; Том Эрскин запнулся о них обоих и полетел прямо на столпившихся у подножия лестницы слуг, чьи нечесаные головы торчали внизу, точно копны в пору молотьбы. Никем не замеченный в суматохе, Лаймонд пролетел между ними, легкий, как ветерок.