Луи Бриньон - Придворный поэт короля Испании Страница 2

— До Гранады осталось две лиги!

Вслед за этими словами караван тронулся в путь. Монахи поспешили присоединиться к остальным. Меньше всего им хотелось выделяться из общей толпы. Спустя очень немного времени, караван спустился к берегу Хеннеля и остановился на ночлег вблизи маленькой мечети, о которой упоминал дервиш. Не успев как следует расположиться на ночлег, большая часть торговцев стала готовиться к вечерней молитве.

Лучи заходящего солнца окрасили небо в багровый цвет. Пошёл сильный дождь. Но, несмотря на дождь, едва с минарета начали разноситься протяжные слова молитвы, все уже стояли на коленях.

Трое монахов расположились прямо на земле, под ветвями густого дерева. Здесь же они привязали своих мулов. Достав из мешка немного скудных запасов, они молча ели. При этом все трое бросали угрюмые взгляды на молящихся мусульман. Молитва всё ещё продолжалась, когда один из монахов с глубокой ненавистью в голосе прошептал:

— Во истину, Господь испытывает наше терпение. Мерзкий оборванец во всеуслышание хулит святую веру, а эти нечестивцы оскорбляют её своим песнопением. И всем этим богопротивным деяниям потворствует король. Жалкий и ничтожный. Забывший о благочестии и святости. С утра до вечера предающийся собственным удовольствиям и низменным похотям.

Монах на мгновенье замолк, но вскоре снова послышался жёсткий голос:

— Когда все заснут, найдите и убейте этого оборванца. После этого сожгите это богопротивное место.

Не успели отзвучать эти слова, как раздались два радостных голоса:

— Будет сделано, ваше преосвященство!

Разговор закончился одновременно с молитвой. Занятые приготовлениями, монахи перестали смотреть на дверь мечети, и поэтому не заметили, когда туда вошёл дервиш. Все, кто находились в мечети, включая имама, увидев дервиша, с изумлением застыли на своих местах. В мечети раздался, чей — то благоговейный голос:

— Абу — Омар!

Дервиш оглядел несколько десятков мужчин, что столпились перед ним проницательным взглядом и голосом, от которого у присутствующих пробежала дрожь по всему телу, медленно заговорил:

— Направляясь сюда, я встретил трёх монахов. Они спрятали от меня лица, но не смогли спрятать души. Я увидел их. Я увидел то, что они принесли с собой. Монахи принесли семена зла. Они будут посеяны до полудня завтрашнего дня. Семена взрастут в течение десяти дней. Я знал, что это произойдёт. Я предостерегаю вас, и передайте мои слова каждому правоверному мусульманину. Смерть нависла над вами, вашими детьми и жёнами. Зло не оставит вас в покое до тех пор, пока не лишит жизни и веры.

— Аллах велик! Аллах велик! — раздались благоговейные голоса. — Он прислал к нам лучшего из правоверных, дабы он помог нам избежать страшной участи.

Последовавшие вслед за этим слова дервиша, заставили всех буквально оцепенеть от недоумения и ужаса. Настолько странными они были.

— Лучший из правоверных мусульман тот, кто считает себя христианином!

Сказав эти слова, дервиш покинул мечеть так же внезапно, как и пришёл.

После ухода дервиша послышались взволнованные голоса. Все стали вслух размышлять о том, что имел в виду дервиш, сказав им эти странные слова.

Тем временем разразился настоящий ливень. Монахи сидели, поёживаясь, под деревом и с неудовольствием следили за разбушевавшейся погодой. Ещё больше их разозлило поведение служителей мечети. Они во главе с имамом ходили по лагерю и приглашали всех без исключения укрыться от дождя под крышей мечети. Многие приносили благодарности и следовали за ними. К монахам тоже подошли и пригласили переночевать под крышей мечети, но те наотрез отказались. В итоге, ко времени, когда стало совершенно темно, в лагере осталось совсем немного людей. Они прятались от дождя в наспех сооружённых палатках. Под открытым небом оставались лишь трое монахов. Они терпеливо дожидались своего часа. Монахи не обращали внимания на струйки воды, что, просачиваясь сквозь ветви деревьев, стекали им на одежду. Они только и делали, что вглядывались в черноту неба, стараясь разглядеть признаки ближайшего прекращения дождя. Но ничуть не бывало. Дождь лил с прежней силой.

Так и не дождавшись благоприятного момента, монахи всё же решили осуществить задуманное. В полной темноте, когда весь лагерь крепко спал, двое монахов поднялись с места. Через мгновение они канули во мраке. Звук дождя заглушал все остальные звуки. По этой причине, сколько не вслушивался единственный оставшийся под деревом монах, он не мог понять, удалось ли осуществить его спутникам задуманное. Монах напряжённо всматривался в слабый свет, струившийся из мечети, в надежде увидеть долгожданные отблески огня. Он провёл в ожидании более одного часа, когда, наконец, появились его спутники. Оба вымокли с головы до ног и дрожали от холода и озноба.

— Дервиш исчез, ваше преосвященство, — сообщили они неприятные вести, — а мечеть поджечь не представляется возможным. Дождь очень сильный. Стены намокли. Сколько ни пытались развести огонь, ничего не получается.

— Оставьте всё и отдыхайте. Завтра нам предстоит много дел, — расстроенно прошептал тот, кого всё время называли «ваше преосвященство», — а сюда мы вернёмся позже и завершим то, что не смогли сделать сегодня. И дервиша проклятого найдём.

Глава 2

Утром следующего дня, трое уже известных нам монахов, подгоняя мулов, двигались по улочкам Гранады. Проезжая мимо Алькайсерии, места, где располагалась основная торговля в Гранаде, монахи бросали из — под капюшонов взгляды полные ненависти на людей, облачённых в восточные халаты, и чьи головы были покрыты чалмами. Эти люди зазывали покупателей, бойко предлагали товар и вели настолько громкие разговоры, что они отчётливо доносились до слуха монахов. Проехав Алькайсерию, монахи достигли дворца Аль — Мадраса. Ныне здесь располагался городской совет Гранады. Монахи лишь мельком осмотрели величественное здание. Они миновали дворец и уже через очень короткое время, подъехали к огромному постоялому двору, чья известность давно перешагнула границы города. Корраль дель Карбон, на протяжении последних столетий служил местом пребывания и отдыха для всех путешественников и торговцев, прибывающих в Гранаду. Постоялый двор принадлежал мавру. Вся прислуга, включая и тех, кто работал в четырёх харчевнях, состояла из мавров.

Монахи с каждым мгновением становились всё более раздражительными. Они угрюмо смотрели на двух мавров, которые с вежливой предупредительностью приняли у них мулов. Один остался для того, чтобы должным образом позаботиться о мулах, второй же провёл монахов внутрь здания. С той же услужливостью, мавр проводил их до дверей комнаты и, получив плату, ушёл. При всех этих действиях, сказано было всего лишь несколько слов.