Амеде Ашар - Бель-Роз Страница 2

— Ты ранен?

— Нет, просто царапина на плече от пули.

— Да ты настоящий мужчины! — вскричал незнакомец. — Ты ещё будешь драться под знаменами его величества короля Людовика! Да, а где сумка?

— У седла.

— Бедняга Феб! Тебе трудно пришлось, правда? — спросил незнакомец, подходя к лошади. Та мордой коснулась одежды незнакомца. Потом пошевелила ушами.

— А, так за тобой гнались? — Вопрос был к лошади. Ответил Жак:

— Кучка испанских мародеров в одном лье от Виттернеса. Потом, чрез две мили, банда имперских гусар. Четверть часа они гнались за мной. Но Феб — замечательный конь. При въезде в лес они нас потеряли. Да, я забыл: Бергам дал мне для вас письмо. Вот оно.

Незнакомец быстро подошел к окну и при свете, падавшем из дома, прочел письмо.

— Отлично, мой мальчик. Не исключено, мы ещё можем встретиться у твоего гостеприимного отца мэтра Гийома.

На рассвете незнакомец вышел оседлать Феба, одетый в костюм артуанского крестьянина.

— Прощайте, Гийом, — сказал он, пожимая руку сокольничему. — Ваше гостеприимство, я знаю, не требует платы. Вот всего лишь моя рука. Но я знаю: я держу руку благородного человека. А ты, Жак, друг мой, храни вечно свою честность и храбрость, и они тебе всегда помогут. Я же, будь на то случай, так же помогу тебе, как ты помог мне.

Большие черные глаза Жака светились горделивой радостью при взгляде на незнакомца. Когда же тот подал руку, сердце его так забилось, что биение это почуял своими боками даже Феб. Конь рванул с места, и всадник быстро скрылся за садом. Жак отвел взгляд и тут заметил блестящий предмет на песке. Это был золотой медальон с узорами.

— Смотри, отец, — обратился он к сокольничему, — это же наверняка потерял он.

— Храни его, сынок. Может быть, само привидение его тебе посылает.

ГЛАВА 2. ПЕРВЫЕ СЛЕЗЫ

Этот подарок, разумеется, остался в памяти Жака на всю жизнь. В какой-то мере этому способствовала бывшая в то время война. Жак, как и каждый подросток того возраста, восхищался видом солдат и офицеров, вооруженных самым разнообразным оружием — шпагами, саблями, бердышами, пиками, кортиками, пистолетами и мушкетами. В его ушах призывно звучали слова торговца д'Арра:"Если ты завербовался в армию, иди этой дорогой до конца.» Но все тонуло в глубине его души, когда во время ежедневных прогулок маленькая ручка Сюзанны касалась его руки. За один только взгляд её голубых глаз Жак готов был без раздумий отправиться хоть на край света.

Итак, года шли в учебе, сражениях и прогулках. Кстати, о сражениях. Их вели кардинал Мазарини и партия короля против парламента, принцев и Испании. Принц Конде то побеждал, то проигрывал. При этом, правда, Сент-Омер, охраняемый сильным гарнизоном, ни разу не подвергся захвату и грабежу со стороны неприятеля. И Жак долгое время ничего не мог противопоставить своему неуклонно растущему чувству к Сюзанне. Но случай, этот великий архитектор будущего, дал ему возможность заглянуть в свою душу поглубже.

Однажды он сидел, как обычно, в углу сада, и забавлялся с кортиком. Второе — нет, лучше просто другое любимое его занятие — обожание Сюзанны — временно не удавалось: её рядом не было. Тут сзади к нему незаметно подкралась сестра Клодина и дотронулась до плеча. Жак вздрогнул.

— О ком ты думаешь?

— Ни о ком.

— Ой ли? Ты же думаешь о мадмуазель Сюзанне.

— Почему именно о ней? — Но Жак невольно сконфузился.

— Потому что Сюзанна есть Сюзанна.

— Вот еще!

— Брось, я же все понимаю.

— Что именно.

— Да ты влюблен в нее, вот и все.

Жак вскочил и схватил сестру за руку.

— Послушай, сестренка, ты же не маленькая…

— Мне пятнадцать, как тебе известно.

— Ты должна слушаться старшего брата. С чего ты взяла, что я люблю Сюзанну? Я ничего не говорил.

— Ну что тут объяснять? Я ничего не знаю, но ты влюблен.

— И ведь правда, я влюблен… — Жак внезапно сник, и его слова прозвучали тихо.

Такая перемена поразила Клодину.

— Ну хорошо, ведь ты же не огорчен этим, правда? — спросила она.

Она приподнялась на цыпочки и взглянула брату прямо в глаза.

— На твоем месте я бы радовалась, чудак. Ведь она не сестра твоя, значит, и тебя когда-нибудь полюбит.

— Спасибо, ты хорошая сестра. — И они вместе отправились к дому.

Но по пути им встретился не кто иной, как сам господин Мальзонвийер.

— Я вас ищу, — сказал Жак, обращаясь к нему. — Я хочу сказать вам нечто важное.

— Мне? Я весь внимание.

— Мсье, мне восемнадцать с небольшим. Я честный юноша. — У Жака был вид, как у иностранного посла. — Мой дядя, кюре из Пикардии, сделал меня наследником с доходом до миллиона ливров в год. Но так как состояние моего отца ничтожно, я решил передать этот доход моей сестре Клодине. Вот именно с этим условием я решил просить у вас руки вашей дочери.

Господин Мальзонвийер был явно ошеломлен.

— Ты…ты хочешь жениться?!

— Я люблю мадмуазель Сюзанну.

Ладно бы уже эти слова, но их тон! Господин Мальзонвийер не выдержал и рассмеялся. Кровь бросилась в лицо Жаку.

— Вам стало весело, мсье, от моих слов, — обиженно произнес он. — Я этого не ожидал.

— Ну, друг мой, — ответил Мальзонвийер, — я тоже не ожидал от тебя такой просьбы. Всегда ли такое встретишь? Честно слово, это просто комедия в духе Корнеля.

— Вы продолжаете смеяться, но я вам все же скажу. Вы не знаете, что я пережил с той поры, как узнал Сюзанну. Я вполне готов к женитьбе.

— Да ты, мой мальчик, с ума сошел!

— Нет, я просто честно прошу её руки у её отца.

— Ты что, серьезно?

— Очень.

— Помолчи. И больше не показывайся мне с видом несчастного пастушка. Ну пойми же меня, друг мой, ведь я просто могу лопнуть от смеха.

— Я желаю знать ваш ответ.

— Пошел ты к черту, вот мой ответ! Вот ведь какая будет парочка — дочь де Мальзонвийера и сын сокольничего!

— Не трогайте моего отца! — вспылил Жак. — Или мне придется дать ответ отцу Сюзанны!

— И какой же?

— Я его задушу.

И Жак показал это своими поднятыми руками. Мальзонвийер тоже было поднял руку, но быстро её опустил. Этот жест был хорошо понят Жаком: соперник, наконец, не смеялся. Он опустил руки, и лишь лицо его казалось слишком бледным.

— Прошу прощения, — тихо произнес он. — Но вы ведь задели мою семью…Хорошо, я не буду добиваться руки Сюзанны. Но скажите, мсье, что мне сделать, чтобы заслужить честь просить вас об этом.

И на глазах Жака выступили слезы. Мальзонвийер, в сущности, был неплохим человеком. Тщеславие затмило в нем справедливость, но не проникло в сердце. Он протянул руку Жаку.

— Не горюй, дружок, — сказал он, — не принимай все так близко к сердцу. Ты говоришь, любишь? Я тоже любил в восемнадцать, ну и что? Считай, все забыл. И ты забудешь.