Китай у русских писателей - Коллектив авторов Страница 2

Среди авторов этого нашего издания, в разные годы, с разными целями и задачами, с разным видением и пониманием окружающего побывавших в Китае, были люди фундаментальной специальной образованности, создатели и основоположники русской синологии как науки о Китае, ученые, но вместе с тем и высокоодаренные литераторы, поэты, переводчики, художники по своему мироощущению и мировосприятию, для которых Китай являлся воплощением своего рода универсального мирового духа. Были прирожденные путешественники, странствователи по призванию, ведомые охотой к перемене мест, для которых поездка была открытием нового мира, полного острой экзотической необычности. Были воины и революционеры, прежде всего исполнявшие свой воинский или революционный долг и, может быть, помимо собственной воли подчинившиеся обаянию Китая. Наконец, уже в новое время были люди, по разным причинам попавшие в страну, прожившие в ней долгий ряд лет и воспринимавшие ее как вторую родину.

Конечно, каждый был представителем своей эпохи, своего собственного общества и государства со всеми их житейскими понятиями и политическими предрассудками. У каждого были свои глаза. Но какова бы ни была всякого рода предварительная внутренняя «заданность» или настроенность приезжего гостя (а она всегда неизбежна в любом путешествии, каковы бы ни были его опасения), сколь бы ни была необычна и чужда открывавшаяся его взору обстановка, сколь бы ни были тягостны или, порой, опасны разнообразные ситуации, в которые этот гость попадал или мог попасть, страна и ее народ, ее пейзажи и ее постройки, ее обычаи и привычки, стиль и колорит ее жизни невольно покоряли, обогащая глаз, душу и разум. И для писателя, художника, для ученого, чье жизненное призвание в конечном счете, собственно, и заключается в открытии и постижении нового мира и человека внутри него, поездка в Китай становилась по-своему изумительной, единственной в своем роде, ни с чем не сравнимой. Воспоминание о ней оставалось на всю жизнь, побуждая рассказать об этой необычной стране другому, близкому или далекому во времени и пространстве соотечественнику и собеседнику.

Отношения России с Китаем в течение последних трехсот лет не всегда были безоблачными. Бывали периоды конфронтации, напряжения, сложностей в торговле, даже вооруженных столкновений. В 70—80-е гг. XIX в., например, всерьез поговаривали о войне с Китаем, и знаменитый полковник Генерального штаба Н.М. Пржевальский составлял записки о наиболее перспективных направлениях боевых действий, уничижительно оценивая тогдашние китайские вооруженные силы[2]. И в XX в. случалось всякое.

Например, 20 августа 1929 г. ЦИК и СНК СССР после серии нападений и обстрелов советской территории даже приняли решение «О прекращении сношений Союза ССР с Китаем». Осенью 1929 г. легендарному и в СССР и в Китае маршалу В.К. Блюхеру пришлось отбивать попытки вторжения милитаристов в Приморье и Забайкалье. Уже на нашей памяти – сложные годы политического недружелюбия 2-й половины XX в.

Однако не это было главным, не это преобладало. Преобладал глубокий, внутренний интерес значительной части русского общества к стране многовековой богатейшей культуры в самых высоких творческих проявлениях ее национального духа. И не случайно Н.И. Новиков в своих «Трутне» и «Пустомеле» в 1770 г. печатал переводы с китайского и маньчжурского А.Л. Леонтьева (1716–1786), а Л.Н. Толстой (словно подводя итог своим многолетним размышлениям о Китае) в 1906 г. писал «Письмо к китайцу», не говоря уж о Пушкине и Белинском с их постоянным вниманием к сочинениям о. Иакинфа, о Гончарове, первым из русских писателей «приплывшим» (в разгар восстания тайпинов) в Гонконг и Шанхай, о «Фарфором павильоне» Гумилева и блистательных переводах Ахматовой и Перелешина из китайских классиков. И, между прочим, в России постепенно сложилась блистательная академическая школа синологов, писателей и переводчиков во главе с В.П. Васильевым (XIX в.) и В.М. Алексеевым (XX в.), из которой вышли такие талантливые ученые-филологи и литераторы, как Н.А. Невский, Ю.К. Щуцкий, Б.А. Васильев, погубленные в 30-е гг., как и многие другие их товарищи и коллеги.

Здесь не место говорить о советских и русских ученых-китаеведах, синологах, которые, несмотря на всякого рода исторические и внеисторические препятствия, во 2-й половине XX – нач. XXI в. проделали огромную работу по изучению и осмыслению исторического опыта Китая, традиций его культуры, его состояния и его потенциальных возможностей. Труды поколений, прежде всего историков, политологов и экономистов, но и литературоведов, переводчиков, языковедов (часто это соединялось в одном лице, да и разделить это трудно), художников, деятелей театра замечательны сами по себе своим материалом и своим содержанием и важны для мировой науки и мирового сообщества, несмотря на то что некоторые из них были подчинены и обусловливались определенными и, как показывает сама История, сиюминутными, ошибочными действиями и побуждениями отдельных лиц. Однако о русских ученых-синологах разговор особый…[3]

В XIX в. появилось несколько фундаментальных описаний путешествий в Китай и по Китаю, которые получили признание и нашли своего читателя не только в России, но и в европейских странах, хотя далеко не все из их авторов были профессиональными литераторами, но, как говорится, людьми пера, обладавшими навыками ведения путевых дневников. Журналисты в нынешнем смысле слова, более или менее постоянные корреспонденты, появились несколько позднее на фоне грозных для Китая событий конца ХIХ – нач. ХХ в. Начало традиции было заложено талантливыми русскими миссионерами, членами и руководителями Российской духовной миссии в Пекине (открылась в 1715 г.), архимандритами Иакинфом (Бичуриным) и затем Палладием (Кафаровым), чьи оригинальные и переводные сочинения и статьи (как и некоторых их коллег), по существу, впервые открывали российскому читателю близкий и далекий мир, отдельные стороны которого были известны, вероятно, лишь сибирским купцам, с перебоями, но в целом довольно устойчиво торговавшими с Китаем. Проблемы «китайского торгу» в ХVIII в., как, впрочем, и много позднее, интересовали и гр. А.Р. Воронцова, в те поры президента Коммерц-коллегии и затем канцлера, вкупе с его другом и подзащитным А.Н. Радищевым («Письмо о китайском торге», 1792, и в переписке с графом), и ссыльного (в Сибири 15 лет) латинянина-хорвата Юрая Крижаныча (ок. 1618–1683), с которым на пути в Китай в Тобольске встречался и беседовал по этим предметам Николай Спафарий.

Кстати еще о двух югославянах на русской службе, имевших отношение к Китаю. В октябре 1727 г. дубровчанин (рагузинец) Савва Лукич-Владиславич от имени российского правительства подписал в Кяхте известный договор о русско-китайской границе и торговле между двумя странами. Обширный отчет С. Рагузинского об этой его миссии, задуманной еще Петром, с интересом был прочитан в Петербурге в том