Краткое путешествие по роману «Краснознаменный отряд Её Императорского Высочества Великой княжны Анастасии полка» - Елена Евгеньевна Тимохина Страница 2

Лука рассказал про высокого молодого человека, гонявшего на болиде, добавив, что у фрау Мольтке имелось много друзей, которые жили в её гостинице и любили ее за добрый нрав. Лука попросил Монику показать руку. «Это рука Бога», — восторженно произнес он.

Неожиданно он предложил ей остаться. Она отказалась. Схватившись за правый отворот его пальто — Моника была левшой — она потребовала, чтобы он назвал ей фамилии других членов отряда. Лука изворачивался, ссылаясь на забывчивость, и, хотя разговор вышел неприятный, фрейлейн Мольтке не допускала, что он закончился, прежде чем она добьется своего.

Циклист вспомнил, что на романтическом вечере ее мать вышла в зеленом шелковом платье, а на груди у нее сверкал большой изумруд. Моника ответила, что камень пришлось продать. Это замечание утвердило ее, что Лука действительно знал фрау Мольтке. Он спросил, нет ли у нее другой фотографии. Она достала еще одну — из альбома приемной матери — с семьей из двух взрослых и трех детей. Когда она их разглядывала, ей хотелось быть младшей дочерью. Лука кивнул. «Старшая девушка — Наоми, она тоже путешествовала с нами. В честь неё следовало бы назвать наш отряд, но мы выбрали имя Анастасии, так предложил доктор Пустовойт», — сказал он. Так Моника второй раз услышала про доктора.

Под большим секретом Лука признался, что принадлежал к отряду. Однако Моника не торопилась ему верить, пообещав, что примет решение после того, как он все поведает всю историю полностью. Собственно, рассказывать осталось нечего, по прибытии в Россию члены отряда потеряли друг друга из вида, признался Лука, но, когда он организовал в Барановичах физкультурный клуб (об этом писали в газетах), ему написал командир отряда Терентьев. От него пришла весть о представлении доктора Пустовойта к ордену Красной звезды, а с ним вместе — Константина Рябова и Власа Ашихмина.

Так Моника узнала еще про трех членов отряда, что вместе с Лукой, доктором и Наоми, составило число шесть.

— Кто из них мой отец? — спросила она.

— Не знаю. Но человек с фотографии твоей матери — это Рябов.

Вероятно, ее отца звали Костя Рябов.

Это имя она назвала портье, с которым разговорилась в гостинице «Москва». Тот же парень, что подарил ей куртку, сумел устроить ей приглашение на Конгресс в Москву и проживание в составе делегации венгерских коммунистов.

Константин Рябов получил известность среди болельщиков: он выступал за московское «Динамо», и в 1930 году, когда динамовцы стали чемпионами Москвы в третий раз, он играл на поле. Такой же победы удалось достичь год спустя, в осеннем чемпионате 1931 года. В 1933 году команда также добилась успеха, хотя и разделила первое место с командой ЦДКА, потому что финальный матч между соперниками принёс нулевую ничью. В этом матче Костя не участвовал.

В настоящее время он проживал в городе Горьком, о чем девушка узнала в горсправке. Не долго думая, Моника купила билет на поезд, но, когда она сошла с перрона, майор Рябов отбыл служить военным командиром в Нагайбакский район Челябинской области. Девушка прогулялась по нижегородской набережной и полюбовалась видом Волги. У причала стояли два корабля. Заслышав немецкую речь, она обратилась к соотечественникам, выяснилось, что это путешествовала германская делегация Коминтерна, знакомясь с бытом поволжских немцев. Юная Мольтке присоединилась к землякам. Она помнила, что ее мать родом из Пруссии. Монику взял под крыло человек по фамилии Геллер. Он был безмерно и безнадежно печален; тихое, почти уже вошедшее в привычку отчаяние составляло содержание его профессии. Помимо этого, в его обязанности входило присматривать за членами делегации, а также допрашивать суетливых девиц, которые появлялись в поле зрения иностранцев. Он проникся расположением к Монике и обещал помощь.

Вместе с Геллером девушка оказалась в Москве второй раз. Она стояла у Большого театра. Плакат с балериной напомнил, что она училась акробатике и хорошим манерам в гимназии, но ей даже не могло присниться, что это может быть так сказочно прекрасно.

Стоя на улице, юная Мольтке умирала от счастья, теперь она знала для чего появилась на свет.

У нее имелся адрес в переулке Юлиуса Фучика — именно он был указан на конверте письма, отправленного Луке в Барановичи. Когда она шагнула к подъезду, то увидела маляра в синем халате, который малевал зеленой краской входную дверь. Она ещё ничего не знала об агентах НКВД, но её смутило, как пристально этот работяга смотрел в ее глаза. Моника решила, что он восхищается ее красотой, все вокруг находили её хорошенькой. В этот период красивой считалась активная, решительная, самостоятельная и независимая женщина (мотогонщица, летчица, революционерка) с фигурой девочки-подростка — журавлиные ноги, плоская грудь. Этот образ портили только длинные волосы Моники, от которых она мечтала избавиться.

Терентьевы тогда проживали в старой квартире на улице Фучика. Проведав частную пациентку, доктор Пустовойт заскочил к Наоми, которая лечилась в кремлевской больнице от бесплодия. Против обыкновения комдив Иван Терентьев находился дома, а не мотался по командировкам. Он приветствовал гостя весьма сдержанно: видно, что рад, но немного раздосадован, что явился без приглашения. Как если бы дома у них что-то вроде неблагополучно.

Доктор решил, что это из-за ремонта.

— У вас дверь красят. Я весь измазался, дайте помыться. И стекло, разбитое, у входа, — пожаловался доктор.

На кухне восседала юная особа по имени Моника Мольтке, которая сразу кинулась доктору на грудь.

— Вот и познакомились, — растерянно молвил Терентьев.

Он не знал, как действовать в этой ситуации. Пока доктор на пару с Наоми выуживали из девочки осколки воспоминаний о фрау Мольтке, он молчал. Девчушка довольно сильно порезалась осколками зеленого стекла, и Наоми перевязала ей ладонь. Доктор дотронулся до головки Моники, желая приласкать, но наткнулся на жесткие патлы, как будто она извалялась в смоле. С прической девушки было не все ладно, и Наоми предложила ее остричь. У неё где-то неподалеку работал знакомый парикмахер, и того вызвали на дом.

Какими таинственными делами занималась эта особа за год, что она провела в Москве, так и осталось непонятно, потому что поговорить им не удалось. Гостью отправили принимать ванну, и она отсутствовала почти час. Наоми исполняла обязанности хозяйки и встречала боевых товарищей: сразу после звонка доктора на пороге появился Антоний Ковальский, а