Жонглёр - Андрей Борисович Батуханов Страница 2

– Летающие камешки, – замирая от страха и восторга подсказала она.

Незнакомец весело засмеялся.

– Я отдам тебе их все, кроме самых любимых. Согласна?

Она только кивнула в знак согласия, боясь как бы он не передумал. Путник забрал цветные. Вернее, они сами взлетели и растворились у него в ладонях. Он снова показал ей, как летают оставшиеся. Потом заставил её, чтобы она оживила свои. Научил, как по одному, аккуратно выхватывая из кучки, добавлять их в воздушные бусы и как возвращать на песок.

Смышлёная девочка хватала всё, в буквальном смысле, на лету. Темнокожая, с огромными выразительными глазами, которые из-за больших белков просто сияли на её лице. Ровная бархатная кожа, не испорченная оспой и другими болезнями. Пышные волосы лишь немного вились, а не кучерявились мелким бесом, поэтому были собраны в косу. Изящной формы, совсем не африканский нос, предсказывал, что она вырастет в красавицу по европейским меркам, с тонкими, красиво очерченными темными губами.

Она и не заметила, как красноватый свет стал тусклее. Ожили ночные цикады и стали распиливать воздух вечера на тысячи кусочков. Ох и долгая эта работа! Скоро на оазис навалится абсолютная тьма, и тогда на чёрном небе зажгутся бесчисленные звезды. Среди них взойдёт Кохаб, и незнакомцу надо будет идти к каравану отца.

Кахина так и застыла на корточках, не в силах сдвинуться с места, хотя ей уже давно надо было бежать к матери. А мужчина, потрепав её по волосам, встал и пошёл в сторону тропы на Эль-Джауфу. Его плотный силуэт контрастно выделялся на фоне исчезающего красного диска. И вдруг между ним и солнцем возник мираж: возле небольшого рукотворного озера навис над водой небольшой замок с несколькими островерхими башенками. Незнакомец обернулся, сделав пару шагов, и помахал рукой на прощание. Девочка была готова поклясться, что увидела два кусочка неба, прежде чем на оазис упала тьма, которая зажгла бесчисленные звезды.

Домой она мчалась быстрее, чем жаркий самум[3] успел бы обнять пальмы оазиса.

Часть I

До…

Июль. 1890 год. Павловск

– Софи! Софи! Мадемуазель Бенуа! Нам пора! Иначе праздник начнётся без нас! – В голосе гувернантки m-lle Бланш раздражение соседствовало с обидой. «Ну, в самом деле, нельзя же тратить столько времени на туалеты в двенадцать лет! Можно опаздывать к Драгунским и Сысоевым, Беклемишевым, наконец! Там всегда скука смертная. Но к Фирсановым! Пропустишь начало и весь праздник насмарку. Помнится, в прошлый раз…»

Дверь наконец-то распахнулась, и София, в удивительно красивом атласном розовым платье с кипенно-белыми кружевами по подолу, появилась на пороге. Вьющиеся каштановые волосы большими локонами из под розовой шляпки струились на плечи. Хороша чертовка! Язык даже не повернулся сделать замечание.

– Я готова, мадемуазель Бланш! – И серые глаза с огромными ресницами снизу вверх невинно смотрели на воспитательницу. Знала, чем взять.

Девочка на вытянутых руках несла большую коробку, в которой до поры до времени покоилась модель морского корабля со всеми канатами и парусами. Она должна была подарить яхту имениннику. Парусник, бесспорно, красивый, неслучайно вчера отец два часа просидел у себя в кабинете, трогал руками и цокал языком, восхищаясь тем, как всё изящно сделано. Хотя чему можно было восхищаться целых два часа? Это же не кукла! Вот чем можно восторгаться!

Лакированные части были ювелирно подогнаны друг к другу и горели огнём. Казалось, паруса изготовлены из настоящей парусины и лопаются от ветра. Снасти, как и положено английским джутовым канатам, были с красной нитью, опутывали мачты и реи. Фигура ведьмы в короткой рубашке, чьим именем был назван парусник, была выточена виртуозно. Даже у капитана на мостике возле штурвала на фуражке было воспроизведено золотое шитье. А третьего дня, когда папенька привёз подарок из лавки, он так расчувствовался, что в задумчивости просидел полвечера в кресле-качалке, курил длинную трубку. Его глаза подёрнулись тонкой поволокой мечтательности. Он романтическим взором глядел в окно кабинета и время от времени вспушал густые бакенбарды.

Они спустились вниз к ландо. Софи долго устраивалась на сиденье, пристраивая рядом коробку. Прошла целая вечность, пока девочке это удалось. Изабель Бланш обожала кататься в этом белом экипаже. Тогда прогуливающиеся, а среди них было много импозантных мужчин, сразу обращали внимание на пассажиров. Как знать, чем может обернуться вовремя брошенный «случайный взгляд»? Сейчас здесь много студентов из Санкт-Петербурга, а эти русские очень быстро теряют голову.

Сегодня были двенадцатые именины Лёнички Фирсанова, тихого и немного углублённого в себя мальчика, и детвора со всей округи спешила к ним в усадьбу. Там умели устраивать праздники, каждый раз удивляя взрослых и детей! К их организации прикладывал руку, да что там руку, вкладывал всю душу, сам глава семейства Александр Леонидович.

В Петербурге он был преуспевающим адвокатом, набиравшем силу и популярность. Его яркие и эмоциональные защиты уже приходили послушать специально. Постепенно составлялась внушительная когорта поклонников и поклонниц. Но, что гораздо важнее, он великолепно оперировал фактами и цифрами, что зачастую приводило к желаемому результату.

А на даче адвокат разворачивался во всю ширь своей души, обожавшей праздники и увеселения. То привезёт заезжую итальянскую труппу, которая покажет сказки Гольдони, а потом устроит настоящий венецианский карнавал с масками и шутихами в небе. То откопает какого-то греческого скрипача-виртуоза, который своей игрой доведёт чувствительную часть публики до слез, а потом устроит дивные греческие танцы. А приглашённые мускулистые борцы греко-римского стиля, которые сходились на коврах под открытым небом, заставляли мужчин и женщин ахать, охать и замирать от восторга.

На Ильин день в прошлом году прислал всем саморучно расписанные приглашения. Развесил картины молодых художников по аллеям своего сада, ухоженного в английском стиле, сам водил экскурсии и так интересно рассказывал, что окружающие только диву давались – откуда что берётся! Художники довольно и важно согласно кивали головами тому, что он рассказывал о них, об их картинах, какие подмечал тонкости и нюансы. А потом для всех «экскурсантов» были поданы блины и пироги на столах. К ним в процессе праздника подходили цыгане с медведем, пели романсы и плясали.

Вне зависимости от придумки, в конце представлений неизменно случались танцы. И музыканты у него всегда неизвестные и молодые, но очень талантливые. Он обладал удивительной особенностью: мог очень быстро рассмотреть в человеке талант и искренне им восторгаться. За что дачники очень и любили Фирсанова. А молодёжь и столичные студенты толпами сбегались на эти, как обожал называть свои сборища Александр