Виталий Гладкий - Меч Вайу Страница 2

Перед ним раскинулась степь, напоенная запахами разнотравья. Светло-зеленый травяной ковер выгорел под лучами солнца, окрасился в серовато-рыжие тона, и только в тени деревьев, кучками разбросанных до самого горизонта, он все еще пестрел сочными весенними красками.

По степи медленно полз огромный караван. Хвост его скрывался в неглубокой балке, а голова была уже совсем близко от юноши – на расстоянии полета стрелы. Скрипели деревянные колеса, над повозками высились походные юрты, низкорослые безрогие волы упрямо тащили нелегкую поклажу, не обращая внимания на облепивших бока оводов и мух. Поодаль, в степи, рассыпались стада овец, коров, лошадиные табуны, между которыми, хлестко щелкая нагайками, носились взад- вперед пастухи на низкорослых лохматых лошадках.

По сторонам каравана, оживленно переговариваясь, ехали вооруженные всадники, длинноволосые и бородатые, одетые в кожаные безрукавки и полосатые шаровары из грубой холстины. На темно-коричневом фоне кожаной одежды яркими белыми пятнами выделялись полотняные рубахи, вышитые красными и зелеными нитками. Из больших деревянных горитов выглядывали луки и пучки стрел. Притороченные к седлам дротики, копья, круглые и овальные щиты, обтянутые толстой кожей, небольшие топорики на гладко отполированных рукоятках и – у очень немногих – короткие мечи-акинаки, подвешенные к поясу, дополняли наряд воинов, свободно и непринужденно сидящих на коротконогих лошадках. Бронзовые бляхи, украшающие уздечки и нагрудные ремни коней, звенели, бренчали, дребезжали на все лады, внося свою лепту в шум движущегося каравана.

Все это юноша окинул одним взглядом. Нечто другое привлекло его пристальное внимание: немногочисленная группа воинов во главе каравана. По своему внешнему виду они резко отличались от остальных: украшенное золотом и драгоценными каменьями оружие, дорогие чешуйчатые железные панцири, богатая, тонкой выделки сбруя на холеных скакунах, высокие конусообразные войлочные шапки. Впереди ехали три воина в длинных плащах. Один из них, в пурпурном палудаменте[4], с массивной золотой гривной[5] на шее, в бронзовом, ярко начищенном шлеме, прикрывающем длинные, чуть тронутые сединой волосы, изредка коротко и властно отдавал приказания, и тогда два-три воина срывались с места в галоп и уносились в хвост каравана или в степь. Двое других, в одинаковых темно-коричневых плащах, хмуро поглядывали по сторонам, то и дело осаживая коней, норовивших перейти на рысь и обогнать едущего впереди военачальника.

Тем временем головной отряд воинов настолько приблизился к затаившемуся охотнику, что стали видны самые мелкие детали снаряжения. Еще раз окинув взглядом длинную змею каравана, юноша соскользнул в неглубокий овраг и скрылся в кустарнике.

ГЛАВА 2

Невеселые мысли одолевали вождя одного из племен степных сколотов Радамасевса. Уже два года племя кочует в поисках надежного пристанища. Словно голодные волчьи стаи рыщут по степи отряды сармат. Поредели ряды его воинов в кровопролитных схватках. Три сына сложили головы среди буйных степных трав, три поминальные тризны отметили нелегкий путь старого вождя от стен родного селения к берегам Борисфена.

Под ударами тяжелой конницы сармат распался союз племен сколотов, обломок бывшего царства мудрого царя Атея[6]. Даже в дни всенародного бедствия вожди племен не смогли забыть свои распри, свою вражду друг к другу, не смогли объединиться, чтобы дать отпор завоевателям.

Бежали, как зайцы: кто к Меотиде[7], кто в Гилею[8], кто к Понту Евксинскому[9]. Бежали, сжигая за собой степь, засыпая колодцы, чтобы сарматам негде было напоить и накормить коней, пополнить запасы продовольствия. Думали отгородиться огнем от врага, раствориться среди бескрайних степей, переждать. Да просчитались: сарматы, прирожденные кочевники, неизнеженные эллинскими обычаями, все больше входившими в моду среди сколотов, особенно состоятельных, и не помышляли отказаться от богатой добычи, которую сулил им поход. Как черные коршуны, кружили многочисленные сарматские дружины вокруг беглецов. Поднимая копытами боевых коней тучи пепла, они настигали разрозненные племена сколотов, и тогда бушевала грозная сеча с раннего утра до сумерек. И уже не один вождь сколотов пожалел в последний час о своей глупой гордыне, стоившей жизни ему и соплеменникам.

Радамасевсу удалось оторваться от преследователей, запутать следы каравана в степях и лесных зарослях. Но какой дорогой ценой! Он даже застонал от горечи, вспомнив своего любимца, младшего сына, которому хотел передать после смерти почетный знак вождя – бронзовый полированный топорик в виде головы орла, священного предка их рода. Не осталось у него наследников…

Тревожные возгласы воинов прервали мрачные мысли Радамасевса. Где-то позади каравана послышались крики дозорных, злой собачий лай. «Неужели опять сарматы?» – встревожился вождь. Телохранители сомкнули ряды. Повинуясь знаку Радамасевса, десять воинов ускакали в хвост каравана, чтобы выяснить причину тревоги.

Вскоре они возвратились, шумно переговариваясь и о чем-то споря. Один из всадников сбросил перед вождем на землю связанного арканом юношу. Это был уже известный нам молодой охотник.

– Великий вождь! Мы его поймали в лесу, – объяснил дозорный с рукой на перевязи. – Он следил за караваном. Это переодетый сарматский лазутчик!

– Ты кто? – строго спросил вождь у юноши.

Тот молчал, обратив к небу закаменевшее лицо.

– Он не хочет говорить. Упрямый и сильный, как бык. Мне едва руку не оторвал, – пожаловался дозорный. – Хорошо, что не успел вытащить нож.

– Ты зачем следил за нами? – продолжал расспросы Радамасевс, дав знак воинам соблюдать тишину. – Отвечай!

Юноша, казалось, был глух.

– Поднимите его и развяжите, – приказал вождь.

Пока юноша растирал затекшие руки, Радамасевс внимательно приглядывался к нему. Молод, очень молод, почти ребенок… Вздохнул, вспомнив сыновей. И уже не так строго, как прежде, снова обратился к юноше:

– Слушай меня внимательно! По одежде ты сколот, поэтому мои слова должны достигнуть твоих ушей. Если я ошибаюсь, – вождь заговорил на наречии роксолан, которое понимали почти все сарматские племена, – тогда, возможно, ты знаешь этот язык. Так вот, я Радамасевс, вождь племени Большого Орла. А теперь ответь мне – кто ты?

– Радамасевс? – юноша вздрогнул.

Оживились окружающие вождя дружинники: наконец пленник заговорил. Юноша ступил вперед и, слегка запинаясь от волнения, сказал: