Френсис Мэсон - Золотой адмирал Страница 2

В 1589 году во время атаки на Лиссабон Дрейк командует военно-морскими силами, а сухопутными — сэр Джон Норрейс.

Отсрочки, плохое снабжение продовольствием и разногласия между командующими привели к провалу экспедиции, после которой Дрейка в течение пяти лет не брали на службу ее королевского величества. В 1595 году он вместе с Хоукинсом отправляется в экспедицию в надежде повторить успех 1585 года. На этот раз он командует флотилией из 27 кораблей. Но оборонительные сооружения испанцев оказываются слишком прочными. Хоукинс умирает недалеко от Пуэрто-Рико, а ночью 27 января 1596 года близ Порто-Бельо (ныне Портобело) умирает Дрейк. Он похоронен в море.

Один испанец так описывал Дрейка: «Среднего роста, блондин, скорее худой, чем грузный, веселый, осторожный. В командовании проявляет властность. Резок, безжалостен, хороший оратор, склонен к либеральности и амбициозности, хитер, но очень жесток». Он обладал поистине гениальными тактическими способностями и умением руководить. Можно сказать, что Дрейк, как воплощение морских путешествий и предприятий времен королевы Елизаветы, положил начало Британской флотской традиции.

Предисловие

Некоторые читатели, несомненно, зададутся вопросом, отчего я не придерживался языка елизаветинской эпохи в строгом смысле этого выражения на протяжении всего романа. Не делал я этого по двум причинам: во-первых, я понимал, что среднему читателю будет трудно привыкать к необычным словам и конструкциям речи, а во-вторых, потому, что разговорный английский язык XVII века, вероятно, сильно отличался от письменного. Между прочим, наши предки времен королевы Елизаветы I стали первыми, кто приблизил орфографию к произношению как в отношении имен собственных, так и в целом. Они, эти первые «новые англичане» — а большинство историков склонны считать правление Елизаветы I началом Нового времени, — создали грубое, жестокое и очень энергичное общество. В эту пору не очень-то пеклись о милосердии.

В этой книге я попытался исправить некоторые глубоко укоренившиеся ошибочные представления относительно королевы Елизаветы и ее роли в истории Англии. Я также попытался рассеять многие иллюзии о походе испанцев, который иначе назывался «Английским предприятием», о сражении с «Непобедимой армадой»и победе английского флота.

Водоизмещение и вооруженность упомянутых в книге кораблей, курсы их движения, имена их капитанов и главных офицеров настолько точны, насколько позволили это сделать продолжительные исследования архивов Британского музея и Библиотеки Уайденера в Гарвардском колледже. Это относится и к именам индейцев и названиям их племен в том разделе книги, где рассказывается о Виргинии. Костюмы туземцев, их обычаи и пища описаны полно и живо в дневнике некоего Томаса Хэриота, озаглавленном «Краткий и подлинный отчет о вновь обретенной земле Виргиния»и опубликованном в 1588 году.

Я стремился скрупулезно придерживаться исторических фактов, не жертвуя при этом читательским интересом. Удалось ли мне это, пусть читатель решает сам.

Не историческими являются только явно вымышленные персонажи. Однако семейство Коффин реально существовало и существует по сей день, и помещичий дом Портледж-мэнор все еще стоит на своем месте. Мой особый интерес к этой семье объясняется тем, что моя мать — прямой потомок Коффинов из Девоншира, что жили в Ньюберипорте и Нантакете.

Все названные в книге корабли действительно существовали, если не считать тех, которыми командовали Генри Уайэтт и Хьюберт Коффин.

Пользуюсь случаем, чтобы выразить благодарность своим секретарям Дорис Помфри и Джейн Тидуэлл за их заботливую помощь при подготовке данной рукописи. Я также обязан мисс Маргарет Франклин, которая, роясь в архивах Британского музея, освободила меня от многих утомительных часов. И, как обычно, благодарю за огромную помощь мистера Роберта X. Хейнеса и его сотрудников Библиотеки Уайденера в Гарвардском колледже в Кембридже, штат Массачусетс.

Ф. ван Викк Мэсон

Декабрь, 1952

Ганнерз-Хилл

Райдервуд, Мэриленд

Книга первая

ГЛОРИАНА

Глава 1

ГАВАНЬ БИЛЬБАО

Утром 24 мая 1585 года залитая солнцем гавань Бильбао, находящаяся во владениях его католического величества Филиппа II, короля Испании и императора Священной Римской империи, выглядела так же, как и всегда во времена плаваний барка «Первоцвет».

Генри Уайэтту, помощнику капитана, трудно было поверить, что в этих местах свирепствует страшный голод, страшнее которого не знали уже многие поколения: ведь по склонам многочисленных холмов, окружавших желто-коричневые стены Бильбао, все еще карабкались вверх обширные виноградники, а у кромки воды поля казались зелеными и фруктовые сады — полными плодов.

Как и в старые времена, гирлянды коричневых и черных сетей и разноцветные паруса сушились на солнце, свисая с шестов, воздвигнутых над рядом узких, посыпанных галькой пляжей, на которые, одетые во все кожаное, рыбаки вытаскивали свои лодки. Выкрашенные в зеленый, красный или, чаще всего, в ярко-синий цвет эти миниатюрные одномачтовые суденышки лежали на днище наподобие крокодилов, греющихся под солнцем на песчаной отмели.

Сосредоточенно глядя на ускользающий от взора бакен фарватера, Уайэтт услышал гортанную команду капитана Джона Фостера: «Два румба право на борт!»

«Первоцвет», стопятидесятитонное судно, двадцать дней назад покинувшее Лондонский Пул[5], защищенное теперь от морского бриза мысом, господствующим над входом в бухту, неторопливо, с хлопаньем опавших бледно-коричневых парусов вошло в гавань Бильбао — и в историю.

И никто еще не ведал, что из-за того, чему предстояло скоро случиться, богатые и многонаселенные города в двенадцатимесячный срок превратятся в груды дымящихся опустошенных развалин. На Южно-Американском материке, на островах у побережья Африки, на Карибских островах, равно как и в самой Испании, гордость Филиппа подвергнется ряду ударов, которые разрушат легенду о непобедимости испанцев и нанесут Священной Римской империи смертельные раны, от которых впредь уже никогда не оправится этот порочный анахронизм.

Все это неведомо было стоящему рядом с капитаном Фостером Генри Уайэтту, с интересом созерцающему разнообразные желто-серые зубчатые стены города, венчающие тянущиеся поперек гавани холмы. С них и со стен огромного замка, охранявшего вход в эту гавань, на сумятицу забивших ее судов грозно глядели подобные черному оку циклопа жерла множества мощных пушек.

Фостер прикрыл от солнца свой единственный глаз и промолвил:

— Думаю, Гарри, что раньше мы бы тут встретили пару судов с нашей родины.