Александр Волков - Зорро Страница 2

Всадник направил коня к широко распахнутым дверям таверны, но прежде чем спешиться, потянул на себя поводья и прислушался к шуму, доносящемуся из глубины тускло освещенного заведения.

— Роке, Висенте, Бачо, Годой, — чуть слышно прошептал он, свесившись с седла и вглядываясь в дымный маслянистый сумрак. — Четверых для этого дела вполне достаточно…

Всадник направил коня к крепкой бревенчатой коновязи, освещенной рваным пламенем смолистого факела, спешился, намотал конец уздечки на кованую скобу и неторопливым шагом направился к широким ступеням таверны, вытесанным из цельных дубовых колод.

Когда он вошел, за угловым столом у дальнего конца стойки шла игра, и потому четверо игроков не сразу обернулись на звук шагов нового посетителя. Один метал карты по столу, сухо потрескивая упругой новенькой колодой, а трое остальных не отрывали глаз от его быстрых смуглых пальцев. Тишь в таверне стояла такая, что треск разлетающихся карт казался перестрелкой повздоривших ковбоев.

Тилькуате — а это он вошел в таверну в столь поздний час — подождал немного и, когда игроки стали открывать сданные карты, вытащил из кармана штанов плоскую кожаную флягу, выдернул зубами пробку, запрокинул голову и сделал несколько длинных шумных глотков.

— Черт бы побрал этого пьяного индейца! — выругался один из игроков, бросая на стол пестрый карточный веер. — Испортил мне всю игру!

Игрок обернулся к вошедшему и стал медленно приподниматься со стула.

— Не заводись, Роке, — примирительно сказал банкомет, — просто тебе сегодня не идет карта, а старый Тилькуате здесь ни при чем…

— А я говорю: он колдун, и из-за него вся наша игра пойдет наперекос! — гнул свое Роке.

Пальцы его левой руки уже расстегнули тяжелую серебряную пряжку на животе и захлестнули свободный конец ремня вокруг правого запястья.

— Верно, старик, тебе, наверное, лучше убираться, Роке сегодня не в духе, — беззлобно проворчал третий игрок по имени Висенте.

— К своему сумасшедшему хозяину, — буркнул четвертый, Бачо. — Распустил вас на свою голову, так вы же его еще и отравили!

— А кто тебе сказал, что дона Росендо отравили? — сиплым нетвердым голосом спросил Тилькуате, уклоняясь от свистнувшей в воздухе пряжки ремня.

Впрочем, со стороны это выглядело так, словно старый индеец просто пошатнулся и отступил на полшага, чтобы не упасть, но тем не менее пряжка миновала его ровный, как лезвие мачете, пробор и звонко щелкнула по сапожному голенищу нападавшего.

— Так говорят в лавках, где закупает съестное ваш повар, — уклончиво ответил Бачо. — А в этих лавках бывает много народу, сам знаешь…

— Бачо, я не узнаю тебя! — воскликнул Роке, на миг забыв о своем промахе. — Ты опустился до того, что отвечаешь на вопросы этого старого пьянчуги, да и к тому же индейца, который на другой же день пропьет клочок земли, великодушно подаренный ему этим сумасшедшим Росендо!

— А может, он как раз и явился сюда, чтобы заложить единственное добро, упавшее на него будто с небес по воле этого тронутого? — раздался зычный голос из-за стойки бара.

Все обернулись. Хозяин заведения Мигель Каррера стоял за стойкой и концом перекинутого через плечо полотенца тщательно протирал высокий тонкостенный бокал на толстой приземистой ножке.

— Что ты делаешь? — нахмурился Роке.

Каррера ответил не сразу. Он выставил бокал против пламени коптящей плошки, потом подышал в него и опять поднес к свету.

— Посмотри — и увидишь, — спокойно сказал он.

— Я пока еще не слепой, — скрипнул зубами Роке, — и мне бы не хотелось видеть, как ты будешь поить эту краснокожую тварь!

— Я протираю бокал, — усмехнулся Каррера, — чтобы наполнить его, как только на стойке появится монета, и мне не важно, чьи пальцы ее выложат…

— Зато нам важно, — оборвал Роке. — Бачо, Годой, Висенте, так, ребята?

— Брось, Роке, оставь, не заводись, — вразнобой прогудели три голоса.

— В самом деле. Роке, — подхватил Каррера. — А если тебе не идет карта, возьми кий и погоняй шары, глядишь и успокоишься…

— Шары, говоришь? Ну что ж, можно и шары. — Роке шумно втянул ноздрями дымный воздух, взмахнул серебряной пряжкой, снял с запястья кожаную петлю и вновь обмотал ремень вокруг пояса.

— Вот так-то лучше, — сказал Мигель. — Для такого случая я даже могу поставить за стойку Розину и составить тебе компанию.

— Идет, — буркнул Роке. — А что ты ставишь на кон?

— Бутылку виски.

— В таком случае я ставлю краснокожего, — усмехнулся Роке, застегивая пряжку на плоском мускулистом животе. — Проиграешь — он мой! И твое виски тоже!

— Согласен, — сказал Мигель. — Ведь ты сегодня продулся в пух, а в долг я не играю.

Сказав эти слова, Мигель обернулся, поставил на полку протертый до блеска бокал, неспешно прошел вдоль стойки, поднял широкую полированную доску, преграждавшую путь в его владения слишком ретивым или слишком пьяным посетителям, и шагнул в зал. Бильярд стоял слева от стойки, так что расстояние между ним и стенкой чуть превышало длину кия. Подойдя к столу, туго обтянутому серым от сигарного пепла сукном, Мигель навалился на борт, чиркнул спичкой и по очереди обнес огнем фитили всех пяти коптилок, приклепанных к бочарному обручу, свисавшему с низкого бревенчатого потолка на массивных цепях.

Игроки забыли про карты и с трех сторон обступили массивный бильярдный стол. Роке согнал шары в пирамидку, Мигель натер мелом кожаный пятачок кия, выставил красный боек, примерился, ударил, и шары с глухим стуком раскатились по бортам.

— Не жаль тебе краснокожего, — усмехнулся Роке, высматривая самый верный шар, — совсем не жаль…

— Просто я не хочу тебя расстраивать, — сказал Мигель. — Вы все работаете на Манеко Уриарте, а он, насколько я знаю, бывает довольно крут…

— Да, случается, — пробормотал Роке, легким щелчком посылая шар в угловую лузу.

— Один-ноль, — сказал Бачо, вынув шар из сетки и бросив его на полочку.

— Одного не могу понять, — продолжал Мигель, — что ты будешь делать с этим старым пьянчугой, когда он тебе достанется?

— Для начала дам ему как следует проспаться, — буркнул Роке, загоняя второй шар.

— Два-ноль, — сказал Бачо.

Годой и Висенте молча наблюдали за игрой, пыхтя сигарами и стряхивая под ноги пепел. И лишь Тилькуате все так же стоял посреди зала, слегка покачиваясь и глядя перед собой неподвижным и словно остекленевшим от выпитого взглядом.

После шестого шара Роке дал промах, и в игру вступил кий Мигеля. Тот лихим щелчком отправил два шара по угловым лузам, но на третьем дал осечку, и Роке сильным ударом от двух бортов положил недобитый шар в боковую лузу. До выигрыша ему оставался всего один точный удар.