Денис Субботин - Ларец Самозванца Страница 20

-Вот-вот! – хмуро подтвердил Кирилл. – Что-то уж больно наглы… для почти безоружных селян! Нет, тут что-то не так. Они нас как будто заманивают…

-Осторожен ты… сын боярский… - скрипнул зубами Павло, чуя, что возможность подраться тает, как неверный снег, что выпал в середине мая. – Нельзя же так, право слово! Мои молодцы их там всех в крошево… только прикажи!

Кирилл заколебался… Что там говорить, у него у самого кровь кипела от гнева, да и ладонь правая чесалась – требовала вложить в неё рукоять сабли. Но нет, селяне слишком наглы… Слишком! Да и плетни слишком близко от улицы. Если там – засада, его всадники окажутся между двух огней. Их покрошат прежде, чем удастся что-то сделать!

-Нет! – сухо возразил он. – Мы уходим!

Павло, не сдерживаясь более, пустил длинную и совершенно непристойную тираду…

Однако, некоторое время спустя, он убедился в правоте своего командира. Как только отряд начал заворачивать коней, из-за соседних плетней начали подниматься вооружённые люди. Вот здесь уже хватило и пищальников, причём у большинства из них дымили фитили, то есть они готовы были стрелять… Теперь оказалось, что число защитников села сравнялось с числом воинов отряда.

-Мы уходим! – громко сказал Кирилл. – Вы ведь этого хотели?

Кто-то из смердов ответил так, что даже у хладнокровного Кирилла кожа заскрипела на крепко стиснутых кулаках. Эх, будь они вольны в своих поступках, ударили бы сейчас всем скопом… а потом уже решали бы, правы, или нет! Вряд ли смерды устояли бы против отряда, в котором чуть ли не каждый воин стоит десятерых таких соперников! Или…

-Что-то уж больно хороши тут стрельцы, сударь Кирилл! – пробормотал Павло, из-под низко надвинутой шапки озирая улицу. – Я б сказал, такие, что и мне в полусотню не стыдно взять будет!

-Я тоже так думаю… - вздохнул Кирилл. – Засада здесь, друг Павло, я ж говорил… Дадут ли и уйти!

-Дадут! – Павло внезапно оскалился. – Уводи конников, сотник! Я тут пока со своими пошустрю…

Однако не пришлось.

-Уходите! – громко и твёрдо приказал всё тот же, невысокий мужичок из первого отряда. – Мы не хотим никого убивать, но и государя нашего, Дмитрия Ивановича, в обиду не дадим! Прочь, нехристи!

-Самозванец, именовавший себя Дмитрием, сыном Ивановым, мёртв! – громко и отчётливо, пусть ни на что не рассчитывая, сказал Кирилл. – Я сам видел его труп! Вы же, против законного государя, царя Василия Ивановича, меч поднявшие, ещё поплатитесь за своё воровство… Вспомните ж меня, когда сюда придут наши воины и порушат ваши дома, обрюхатят ваших баб, а вас самих перевешают на деревьях!

Смерды заволновались, послышалась отборная ругань…

-Уходим! – коротко приказал Кирилл. – Павло, твои отходят последними, на околице вас сменят мои молодцы… Быстро, быстро! Надо выбраться из улицы, пока нас тут всех не перестреляли!

Стрельцы, плотной стеной вставшие поперёк улицы, свою задачу выполнили до конца. Их пищали чёрными зраками заставляли сильнее биться сердца смердов, никто не рискнул атаковать их. Потом они бегом, таща на себе пищали и бердыши, отошли на околицу. Там уже готовы были прикрыть их три десятка отборных, закованных в брони и тегиляи конников Кирилла. Каждый из них имел под рукой огненный бой – пищаль, ручницу или пистоль, так что при случае залп получился бы пусть и не столь слитным, как у стрельцов, но – мощным.

-Ух! – прорычал Кирилл, только сейчас давая выход бушующему в душе гневу. – Эх, запалить бы село это с четырёх-то концов! Да чтобы твоих, Павло, стрельцов поставить – выбегающих из-под огня бить!

Все вздохнули почти одновременно. Красны слова, да нет в них правды… Не стал бы сотник Кирилл жечь своё село. Не стали бы стрельцы московские рубить своих же смердов… Или – стали б? Жгли ж Северскую землю, что за Самозванца, за монаха Гришку, сына Отрепьева, грудью встала!

-А и жаль, что нельзя! – вздохнул казак Дмитро, которому смерды эти поперёк горла встали, гордыню потешить не давая. – Ух, мои бы их в сабли-то взяли! Зипунов бы, опять же, набрали…

Разговоры громкие, разговоры грозные… Только вот сотня под эти разговоры неостановимо отходила от села. Увы… Прямая дорога – та, что вела через село, была для них закрыта. Иная же, узкой и давно не торёной колеёй вьющаяся между полей и садов, заставляла сделать большой крюк.

-Эх, и речушка ведь невелика! – проскрежетал Павло. – Может, здесь и переправимся, сотник?

Кирилл задумался…

Риск был невелик, но всё же он наличествовал. Берег крутой спускался к самой реке, и вроде бы там было достаточно твёрдо…

-Дмитро! – подумав немного, негромко сказал он. – Пошли там… кого-нито! Пусть посмотрят, можно ли коней спустить, да через реку переправиться. Павло! Десяток выдвини к селу. Чтобы, значит, нас невзначай в спину ударили!

Оба – и стрелец, и казак, разом бросились выполнять приказы. Промедление, если судить по словам сотника, было смерти подобно…

5.

Запорожский казак Михайло получил своё имя лишь в девять лет. Первые же годы своей жизни, он прожил под именем Мустафа. Впрочем, какое же ещё он мог иметь имя, являясь чистокровным турком? Видно, Матерь Божья двигала тем запорожцем, что смиловался над малышом-турчонком в то страшное осеннее утро, когда казачьи курени хлынули с причаливших «чаек»[8] на каменистый турецкий берег. Его семья, его дом и городок, в котором он жил первые годы своей жизни, были уничтожены казачьим приступом. В живых из мужеского пола остался он один…

Жаль, имя его спасителя осталось для Михайлы тайной. Казак погиб на обратном пути, когда их «ключ»[9] нарвался на турецкую галеру. Многие десятки казаков погибли вместе с ним… а малыш-турчонок остался жив и вскоре узрел Хортицу.

Тремя годами позднее его окрестили и с именем Михайлы, он вошёл в курень своего спасителя. А ещё семью годами позже запорожский казак Михайла Турчин участвовал в походе на свою родину. И ничего, рубил турков, как истый казак… каким к тому времени и являлся…

Когда остерский староста Михайла Ратомский прибыл пять лет назад на Хортицу, звать казаков на помощь законному царю и государю Московскому и Всея Руси Дмитрию Ивановичу, Михайле Турчину было уже двадцать семь лет, это был гарный хлопец и лихой казак, всеми уважаемый и почитаемый. Конечно, он не мог не откликнуться на призыв своего тёзки!

Поход для него выдался неудачным, под Добрыничами запорожцы понесли тяжкие потери, оставили на поле боя гарматы и лишь знамёна сумели вынести. Прикрывая отход прапорщиков, Турчин попал в полон… хорошо ещё, к таким же, как и он сам казакам, только с Волги. В Москве же он, сдружившись с казаками Дмитро Оленя, вступил в их ватагу. Ни те, ни другие не видели причины жалеть об этом… Как никто не оспорил решения атамана, что именно Михайло Турчин с ещё двумя казаками должен идти на разведку. Вряд ли кто-то мог бы сделать это лучше Турчина…