Максим Войлошников - Чернокнижник Страница 20

— Какие задания вы мне поручите? — поинтересовался Лодья. — С чего начнется учение?

— С практики, молодой человек. Надо научиться определять наличие руд, опытные штейгеры покажут вам признаки. Завтра нас ждут в здешнем руднике, потом поедем в Шнееберг, Аннаберг. Благоприятную летнюю погоду используем для ознакомительных экскурсий, зимой засядете за камерную науку.

Поехали в Шнееберг, до которого было около шестидесяти верст на юго-запад, хотя Аннаберг находился ближе. Городок Шнееберг, поднимавшийся в гору, имел столько же примерно населения, как Марбург. На этом месторождении падение гнейсовых рудных жил было более пологое, чем во Фрейберге, хотя вмещающими породами были те же известняки, конгломераты и сланцы.

«Как будто участки одного пласта, изогнутого под разными углами», — размышлял Гавриил, на полвека предвосхищая появление теории рудных полей.

Войдя в шнеебергскую штольню, Лодья как будто ощутил присутствие некоей дремлющей мощной силы. «Что это?» — спросил он себя.

— Вскоре после начала разработки тут был найден самый большой серебряный самородок в мире, двадцати тонн весом, — рассказывал между тем горный советник сопровождавшим его в поездке ученикам, — но в то же время иногда в здешней руде бывает полно вредоносных примесей. Они ухудшают плавкость, и старые горняки, считая их враждебными происками дьяволовых отродий, прозвали эти примеси в честь нечисти: «никкелем» и «коббольдом».

— А что это за черные камни? — поинтересовался Лодья лежавшими там и тут массивными кусками черной руды, некоторые из них были покрыты радужными пятнами.

— Пехбленде! Бесполезный балласт! — брезгливо отмахнулся Генкель.

Гавриил приложил ладонь к одному такому камню, и ему показалось, что он ощутил исходящие изнутри странные тепло и энергию — в нем и была та дремлющая сила, которую он почувствовал при входе.

— Этот камень наполнен какой-то скованной, дремлющей мощью, я чувствую это! — сказал он.

— Не надо фантазировать! — назидательно заметил в ответ горный советник.

До открытия урана оставалось еще полвека.

Через несколько шагов Лодья заметил на стенках рудника оранжевые и лимонные пятна.

— Реальгар и аурипигмент, — тут же указал на них ученикам горный советник. — Кто ожидает наследства от родственника, возьмите на заметку! Из этих минералов можно добыть мышьяк. Шучу!

Ученики зашушукались.

Все уже выходили из рудника, когда из темного угла раздался противный писклявый голос, говоривший, разумеется, по-немецки и принадлежавший, должно быть, кому-то очень небольшому:

— Господина Лодью приглашают на будущий год на весенний праздник, в ночь на первое мая — красную ночь календаря! Вам надлежит обдумать те вопросы, которые вы захотите там задать.

— Лодья будет! — отвечал студент.

Так получилось, что никто другой этого разговора не услышал. Потому что просто и не мог услышать.

По возвращении во Фрейберг они вплотную занялись химией, благо, лаборатория Генкеля была наилучшей в Саксонии.

Глава 16. Фарфор

— Черт возьми, доннерветтер! Господин Лодья, что вы себе позволяете!

Закашлявшись, горный советник распахнул окно лаборатории и, вытирая слезящиеся от белого вонючего дыма глаза, выбежал в соседнюю комнату. За ним последовал, тоже кашляя, его ученик.

— Вы что же это делаете, негодяй! Вы что, не знаете, что когда плавили серебряную или медную руду с высоким содержанием мышьяка, от ядовитого дыма погибали рабочие! Вы хотите и меня отправить за ними следом вместе с моими домашними?

— Уверяю вас, господин Генкель, у меня не было никакого умысла против вас! Аурипигмента взято в процесс совсем немного! Но вы представляете, как изменилось бы поле битвы, ежели можно было бы применять этот дым в нужное время и потребных количествах?!

Глаза Лодьи горели огнем азарта. Горный советник не замедлил проявить эрудицию и возразил ему:

— Я вам скажу, молодой человек, что китайцы применяют глиняные гранаты с подобным содержимым в абордажных схватках, очищая удушающим дымом палубы атакуемых судов. Однако на больших площадях применение сего средства невозможно, так как затруднительно доставить столько сырья и разом поджечь его по всему фронту, да и дым немедля развеет ветром, и к тому же от него наверняка пострадают войска, сами его и применившие. Вы видите, что сам Господь не дозволяет применить такое бесчеловечное орудие убийства на поле брани путем своих природных законов.

— И все-таки не мешало бы испробовать… — негромко заметил Лодья, оставшись при своем мнении.

— Немедля все убрать! И еще, не вас ли я видел вчера вечером пьяным, в праздной толпе, и делающим мне рожи? — возмущенно продолжил речь горный советник.

— Нет никакой уверенности, что это мог быть я! — отвечал Гавриил совершенно хладнокровно.

— Габриэль, ваше поведение возмутительно! Я буду писать секретарю вашей академии!

Топнув ногой, Генкель удалился. Отношения с педантичным химиком не ладились.

Выйдя из проветренной и небрежно прибранной лаборатории, Лодья зашагал в кабачок, где его ожидал товарищ по учебе, о котором не было еще возможности рассказать.

Звали его Дмитрий Вертоградов, это был восторженный тщедушный молодой человек двадцати лет, попович из бедного прихода, невероятно талантливый и несколько не от мира сего. Увы, приобретенная в студенческие времена привычка к кабацким посиделкам впоследствии печально отразилась на его судьбе.

Сейчас он удрученно свесил светловолосую голову на локти, положенные на стол.

— Отчего кручинишься, собрат? — спросил его, подходя и подзывая кельнера, Лодья.

— Понимаешь, Гаврюша, мне надобно вызнать секрет фарфора, такое у меня порученье.

— Ну, так мы же с Генкелем в Мейсен ездили, на фарфоровую мануфактуру. Все производство нам показали, двойной обжиг, роспись…

— А вот шихту, из которой фарфор делают, в секрете держат. Ее изобрел алхимик Иоганн Бетгер при Августе Сильном. За это король из подвалов Мейсенского замка, где находилась лаборатория, перевел его в покои на верхнем ярусе замковой башни, стоящей над Эльбой. Там он и живет последнюю четверть века в холе и достатке, почти безвылазно, под неусыпным караулом[9].

— Он мог бы раскрыть тайну?

— Да. Но как туда попасть? За двадцать лет только один раз король Август втихомолку сбыл секрет фарфора итальянцам за громадные деньги, когда ему очень нужны были наличные, и везде распустил слух о том, что секрет выкраден. Фарфор — один из главных государственных секретов Саксонии.