За пять веков до Соломона (СИ) - Николенко Александр Страница 21

— А дальше произошло то, что предсказывали жрецы. Мухи разнесли трупную заразу по всей земле. Первыми начали падать овцы. Потом коровы и люди. Мор. Черный мор. Описанный в легендах, и не приходивший уже почти сто лет. Моисей, в эту зиму умер каждый пятый Египтянин! Каждый пятый! Нет ни одной семьи, где бы не оплакивали утрату! Поднялся такой стон над нашей землей, что даже я, закрывшись во дворце в Уасете, слышал его! Моисей, моли всех Богов, чтобы тебе не довелось прожить ничего подобного.

— Не проходило и дня, чтобы я не приносил обильные жертвы Богам. Это была первая зима, когда мы по-настоящему голодали. Запасы продовольствия подходили к концу слишком быстро. И я впервые применил силу. Велел каждого чиновника, каждого писца, кто будет замечен в мошенничестве с зерном и кормом для животных, казнить прямо на месте. Дня не приходило, чтобы на кол не усаживался один из них. Но искушение оставалось слишком велико. Пришлось ввести контроллеров, потом контроллеров над контроллерами!

— Весной, молились все. И, казалось уже, Боги сменили гнев на милость. Нил разлился, а через месяц спал. Не было ни мошкары, ни жаб, ни мух. Черный мор тоже ушел, забрав с собой десятки тысяч жизней. Все оставшиеся в живых работали на полях. Мы посеяли последние остатки зерна. Каждый день я лично ходил смотреть, как из земли вылезают первые зеленые росточки. Как тянутся вверх, навстречу солнцу. Как потихоньку расправляют стебелек, выпускают один, потом другой листочек. Я знаю, что был не один. Многие встречали рассвет на полях, а то и проводили там весь день. Впервые не воздавались молитвы во здравие фараона. Может это и неправильно, но я вовсе не обижался. Наши помыслы были об урожае. Только урожае. И все шло хорошо. До середины лета.

Моисей тихо смотрел на царственного брата. Увидев, как в глазах Рамсеса блеснули слезы, он просто подошел и обнял фараона. Так они простояли минуту или две. Потом Рамсес осторожно отстранился, шумно вдохнул воздух и с грустной улыбкой поглядел на Моисея:

— Знаешь, как трудно, быть все время сильным? Не иметь возможности проявить ни капельки слабости? Потому что всем им, — широкий жест рукой, — им не нужен слабак. Они хотят видеть фараона, способного защитить и оберечь от бед. И до последнего момента я чувствовал, что могу это сделать. Я считал, что все испытания ниспосланы Богами, чтобы сделать нас сильнее. Помнишь, как Уратиру и остальные, учили этому?

Моисей кивнул. Кто-кто, а он знал очень хорошо. Иофоров урок о силе и слабости навсегда запечатлелся в памяти. Он собирался добавить, что совсем не обязательно быть все время сильным, особенно снаружи, что гораздо важнее Сила внутри, но Рамсес уже продолжал другим тоном:

— Все было хорошо до середины лета. Пока два месяца назад не пришла саранча. Помнишь, Моисей, как мы в детстве любили ловить больших кобылок, случайно залетевших в наши края, и засушивать на палочке? Но на этот раз все было по-другому. Это оказалось хуже и мух, и жаб, и мошек вместе взятых. Тучи прожорливых насекомых, вмиг накрывали целое поле. Чтобы всего через пол часа переместиться на соседнее. И оставить за собой — голую землю.

— Это была полная катастрофа, Моисей. Я сломался. Нет, я по-прежнему делал все необходимое. Опять посылал караваны за хлебом, отдавая последнее золото из казны. Как и ранее, истово молился Богам. По привычке собирал советы старейшин. Но внутри, внутри я уже не верил. Что все это когда-то закончится. И я почувствовал: пришла пора принимать крайние меры.

— Люди жаждут крови, Моисей. Я должен показать им действие, если уж не способен обеспечить результат. И такое действие, которое они запомнят надолго. К тому же, кто-кто, а ты знаешь подробности расчетов. Поэтому я все решил и три недели назад подписал закон Аменемхата!

Моисей побледнел, лицо окаменело и походило на известняковую статую.

— Когда? — одними губами прошептал он. Тем не менее, Рамсес услышал.

— Через две недели. Мне нужно подготовить войска.

— Ты же понимаешь, они встанут на защиту, а потом просто начнут мстить.

— Я же говорю — нужно подготовить войска.

— Но ведь это истребление целых народов!

— Моисей, у меня нет выбора.

Моисей, как когда-то давно, сидел на берегу и бросал камушки в воду. Только в отличие от того раза он не поддавался горю, а напряженно размышлял. Выход должен был существовать. Или мог существовать? Какая разница! Главное — Моисею предстояло его найти.

За десять лет многое изменилось в Уасете. Ипет-Сут стоял почти завершенный. Центральный зал сиял сотней расписанных колонн, унося ввысь резной потолок, украшенный яркими рисунками из жизни Амона и Сети. Перед залой лежали прямо на песке, готовые к установке, огромные статуи Рамсеса. Фараон изображался во весь рост, с традиционно скрещенными руками. Конечно, размеры статуй были не сравнимы с «поющими» колоссами Аменхотепа, видневшимися на Западном берегу. Но пока Рамсес жив, у него — все впереди.

Моисей перевел взгляд за реку. Поющие статуи высились на привычном месте. Каждое утро, стоило первым лучам солнца коснуться исполинов, как те начинали издавать долгие, протяжные, полные скорби звуки, словно оплакивая своего господина. Говорят, отец Рамсеса обещал огромную награду тому из мастеров, кто сможет сотворить подобное чудо, естественно, с его, Сети, портретом. Но, несмотря на посулы несметного богатства, смельчаков не находилось. Результата гарантировать никто не мог, а просто так испортить огромную каменную глыбу никому не хотелось. И дело было не столько в сочувствии рабам, кольями и водой выкалывавшим под палящим солнцем гранит в каменоломнях, сколько в немыслимом штрафе, что пришлось бы заплатить горе-мастеру за порчу фараонова имущества.

От храма Амона к месту, где сидел Моисей, тянулась длинная аллея сфинксов. Чудища с телами львов и головами баранов грозно смотрели на каждого, кто осмеливался вступить меж них, провожая недобрым взглядом до самого входного пилона — единственного незавершенного во всем храме. Работы вокруг великолепных ворот велись и сейчас, несмотря на все напасти последних лет.

Еще один камушек с тихим плеском ушел под воду. А почему он? Откуда уверенность, что он способен решить безнадежную проблему? Зачем он внезапно сорвался из дому, зачем покинул новую родину?

Моисей не знал ответов на эти вопросы. Только одно — за десять лет, проведенных в Мадиамском краю, он научился слушать Бога в своей душе. И сейчас Господь советовал находиться здесь и делать все, чтобы предотвратить смертельную опасность, нависшую над Египтом. По сравнению с которой, беды, обрушившиеся за последние годы на страну его детства, казались не такими уж большими несчастьями.

Моисей вспомнил прощальный разговор с Иофором:

— Моисей, не знаю, сможешь ли ты что-то сделать. Но если чувствуешь, как сердце велит вмешаться и не дать пролиться невинной крови, поступай по его зову. Ты многому научился за десять лет. Возмужал, обрел опыт зрелости, а главное — начал верить самому себе: и быстрым мыслям, и гибкому телу, и проницательному знанию, исходящему от внутреннего Бога. Ты обрел собственную Силу и больше не боишься ударов судьбы. Снаружи можешь быть твердым или мягким, но истинная Сила поможет выстоять в любой ситуации. Достаточно найти точку опоры для приложения Силы.

И осеняя отцовским благословением, Иофор повторил:

— Ищи точку опоры, Моисей. Найди ее, приложи Силу и добьешься, чего желаешь.

Когда-то давно, лет семьсот назад, во времена Аменемхата Второго — внука основателя Двенадцатой династии — случился великий голод. То ли Нил не разлился, то ли, наоборот, наводнение слишком сильным оказалось. Не помогли ни истовые молитвы, ни обильные жертвы Богам. С соседними странами тогда предпочитали не торговать, а воевать. Потому и помощи ждать не приходилось.

Тогда фараон Аменемхат отправился к самым верховьям Нила для долгой беседы с Богами. Пробыл там целый месяц, когда вернулся, придворные его не узнали. Вместо отчаявшегося молодого человека, появился полный решимости государь, твердо знавший, как надобно действовать.